Зеркальные числа - Тимур Максютов

– Я-то голова, – согласился Михалыч и нахмурился, – болит голова-то! Я ж не зря про поллитра намекаю. Ты давай, начальник, подсуетись. Стащи там чего-нибудь, у них же фуршет был. И найди мне помощника какого- нибудь, хоть самого завалящего.

Когда главный инженер вернулся со спрятанной под полой початой бутылкой виски столетней выдержки и с выловленным в коридоре Романом Николаевым, рамка уже была установлена, а Михалыч ковырялся с разъемами.

– Вот, голубчик, тебе бутылка, а вот и помощник, – сказал главный инженер и умчался.

Михалыч жадно припал к бутылке. Кадык двигался под синюшной кожей, как поршень. Потом выдохнул с наслаждением и сказал:

– Ого, забористый какой самогон! Давай, молодой, сам разберешься с подключением? Дедушка передохнет малехо.

Роман молча кивнул и потащил к рамке тяжеленные пластины контактов с волочащимся толстенными проводами. Поколдовал с ними, закрепил болтами. Осторожно оглянулся на Михалыча – тот уже спал, выронив опустошенную бутылку.

Николаев подошел к пульту, прочитал на дисплее выставленные параметры переноса во времени. Пощелкал клавиатурой, изменяя данные.

И тихо вышел вон.

* * *

Профессор Больцман поднялся на трибуну. Спустил на кончик носа старенькие очки, сердито оглядел зал:

– Господа и, кхе, дамы. Вы ждете от меня восторженных слов и восхищений в адрес этого, с позволения сказать, неандертальца?

Больцман махнул рукой в сторону замершего от плохого предчувствия Полянского и продолжил:

– Да-да, вы не ослышались! Именно и беспрекословно так – неандертальца! Это же надо: величайшее открытие, сопоставимое с открытиями Архимеда и Ньютона, с работами Эйнштейна, превратить в цирк, в фарс, пустить на потребу золотого тельца! А как же – свет науки, огонь, унесенный с горних высей Прометеем для людей, чтобы осветить путь во тьме невежества? Куда, я спрашиваю? Куда катится общество сумасшедшего потребления, сжирающее планету, ее леса и воду, ее солнечный свет? Во что превращаете вы морской ветер и горный воздух? В дерьмо, в мусор, в черную грязь отходов! Куда отправятся эти гнусные паразиты, которыми набит зал? Какую пользу человечеству это принесет? Я вам отвечу – никакую. Я вам больше скажу – наши предки, увидев, во что превратились их потомки, немедленно совершат массовое самоубийство! Сеппуку! Тупыми каменными топорами!

Шторы с витражей убрали, и теперь зал, ярко освещенный закатным солнцем, искрил многочисленными драгоценностями, слепя профессора. Гости возмущенно перешептывались – пока еще тихо.

Больцман продолжал:

– Но это все – еще полбеды. Почему эта ваша, прости господи, «Пайп Даун» проигнорировала мой доклад с расчетами?! Я же явственно и неоспоримо доказал: проект в нынешнем виде чрезвычайно опасен! Мощнейшие поля неизвестной, плохо изученной природы, которые планируется использовать при открытии портала, могут привести к непоправимым последствиям! Например, к исчезновению электромагнитного поля Земли. Вы хоть понимаете, что это значит? Или вы, безмозглые потребители, только арифметику знаете, чтобы счет в ресторане проверять? Вся наша цивилизация, основанная на электричестве, погибнет в одно мгновение – не станет, тепла, света, умрет вся электроника! Все заводы, все транспортные средства остановятся! Самолеты с отключившимися бортовыми компьютерами упадут на землю, поезда из-за непереведенных стрелок будут сталкиваться на встречных путях. Миллионы погибнут за считанные минуты, а оставшимся в живых миллиардам я не завидую – их ждет медленное умирание от голода, холода, в войне за последние ресурсы. И война будет вестись не вашими танками и авианосцами, бесполезными без электричества, а деревянными дубинами!

Огромный зал в ужасе молчал, и только были слышны всхлипывания рыдающего начальника службы безопасности – генерала в отставке.

Полянский вышел из ступора, кивнул секьюрити и схватил микрофон. Нервно засмеялся:

– Огромное спасибо нашему другу, профессору Больцману! Ха-ха-ха! Вы настоящий шутник! Ха-ха-ха!

Полянский руками показал залу: поддержите меня, это же смешно. Зал послушно закивал, засмеялся. Люди искусственно хихикали, стараясь не видеть, как здоровенные охранники утаскивают худенького профессора со сцены.

Полянский продолжал:

– И вот, на этой веселой ноте, мы и перейдем к главной части сегодняшнего торжества: определению победителя в конкурсе на право первым совершить фантастическое путешествие в прошлое! Оборудование настроено на попадание в античный Египет, в гости к царице Клеопатре. Думаю, кого-то ждет абсолютно невероятная, незабываемая встреча!

Триллионер взял с золоченого блюда конверт, достал листок, развернул.

Зал замер, подался вперед.

– Невозможно! – воскликнул Полянский, интригуя до последнего, – удивительно! Хотя, в этом что-то есть.

Делая вид, что пересохло горло, глотнул шампанского. И, наконец, объявил:

– Итак, наш первый пайпадаунец! В гости к несравненной, загадочной Клеопатре, к этой примадонне античного мира отправится… Примадонна!

Примадонна закатила глаза и тренированно упала на спину, на заботливо подставленные руки прихлебателей. Арабский монарх успел в тишине прохрипеть:

– Вот ведь, сука, насосала все-таки!

И зал разразился грохотом аплодисментов, восторженными воплями.

Примадонну отвели за сцену и облачили в очень стильный походный комбинезон желтого цвета. Сразу сотни коммов отправили сообщение «Желтый!», а сотни дам в зале почувствовали, что их наряды катастрофически устарели.

Отдернули занавес, и Примадонна подошла к серебристой рамке портала. Повернулась к залу, послала воздушный поцелуй. Рядом переминались сопровождающие – дюжие охранники в полевой экипировке, оператор и фотограф, личный стилист, массажист и прочая челядь, сгибающаяся под тяжестью набитых всякой всячиной баулов. Противно каркала любимая зверушка Примадонны – сиреневый змеепопугай.

Полянский поднял руку, софиты обратились на него.

Подождал, пока зал утихнет. Воскликнул:

– Начинаем! – и нажал на красную кнопку на пульте.

Грохнуло, пульт извергнул разноцветный ворох искр. Из-за рамки портала выскочил дымящийся Михалыч и заорал:

– Атас, тикайте все! Сейчас как долбанет!

Разом погасли софиты и люстры под высоким потолком, выключились микрофоны и коммы.

Закатное солнце ярко освещало замерший от ужаса зал и небо, с которого падали самолеты.

Рамка портала вспыхнула ослепительно-синим светом, разбухла – и взорвалась ярким облаком.

Люди в зале взвыли, когда из облака высунулась морда невысокой лохматой лошадки. Появился всадник – темный, узкоглазый, с боевым топором в руке. Поглядел по сторонам, оскалил желтые, как у хищника зубы.