Последняя битва - Михаил Ахманов

— Об этом тебе скажут, господин.

Священник кивнул, чувствуя, как ненависть и гнев туманят голову. Это было опасно, и он постарался успокоиться, напомнив себе, что все мало-помалу становится на свои места. Зачем-то он нужен Нечистому, и тот готов его купить — за этот дворец, за власть и могущество, обещанные при прошлой встрече. Что он сулил еще? Кажется, бессмертие? Теперь Иеро понимал, что эти посулы не были ложью; череда клонов, новых тел, сменяемых раз за разом, и в самом деле могла обеспечить бесконечно долгое существование.

Но как Нечистый добрался до этой тайны?

Нахмурившись, он сделал повелительный жест:

— Ну, веди… веди к хозяевам, Девятый…

Они двинулись по главной аллее, обсаженной большими липами и тянувшейся к морскому берегу. По обе ее стороны расстилался сказочный парк, обрамленный с юга горным хребтом; дорожки, отходившие влево и вправо, вели к фонтанам и цветникам, беседкам и беломраморным павильонам, нагромождению живописных скал с темным зевом пещеры, лужайкам, покрытым низкой густой травой, золотистым зарослям бамбука и пальмовым рощам. Кое-где сверкала серебристая гладь озер и прудов, соединенных извилистыми каналами; переброшенные через них мостики словно парили в теплом воздухе, насыщенном запахами цветов и моря. Иногда цепочка лип прерывалась или отступала, открывая вид на нечто особенное: яркие цветочные куртины и фруктовые сады, холм со строением, увенчанным двумя куполами, просторный луг на фоне гор, где дубы, лавры, кипарисы и магнолии были рассажены словно огромные зеленые букеты, озеро, в котором плавали лиловые и алые кувшинки размером с колесо фургона, и стоявшие в отдалении дворцы. Их было четыре, и проходя мимо самого большого, возведенного в форме пирамиды со срезанной вершиной, Девятый почтительно склонился и произнес:

— Обитель деуса Локи, мой господин. А там, правее, участок земли под хрустальным колпаком — видишь, голая почва, песок и камни? Так выглядел Кентау в древние времена. До Смерти в восьмидесяти милях от этих мест лежало поле, откуда стартовали ракетопланы — машины, летавшие выше самых высоких гор; поле уничтожили, и волна радиации докатилась сюда с северо-востока, а с запада подступило море, когда воды его разлились и затопили равнину. Так образовался полуостров, и был он подобен пустоши, которую ты видишь у дворца владыки. Деус оставил этот участок как память о его могуществе и преобразующей силе.

С этими словами Девятый распростер руки, будто обнимая чудесный пейзаж с его цветами, деревьями и строениями.

— Твой владыка мог бы выбрать место поудачнее и не тратить попусту силы и труды, — заметил Иеро. — Есть земли, которых не коснулась Смерть.

— Эта земля подходила более прочих. Что же до сил и трудов, то разве владыки считаются с такими мелочами? В их распоряжении вечность, а то, что ты видишь, сделано за тысячу лет. Моим клоном, строителями и служителями! — Девятый коснулся ладонью груди.

Они неторопливо шагали по аллее к синевшему впереди морю. Берег с огромным зеленым парком, окрестный лес и нависавший над ними горный хребет были знакомы Иеро; совсем недавно, вчера, он глядел на горы, море и этот полуостров глазами птицы и размышлял, как проберется мимо муравейников-курганов и сторожевых башен. Однако Нечистый нанес ему поражение, позаботившись об этом сам… И преимущества Локи были сейчас огромны: он завладел не только Иеро Дистином, нерадивым Божьим слугой, но и его друзьями.

Где они? Что с ними сделали?

Эта мысль не давала Иеро покоя. Он вновь попробовал связаться с братом Альдо, но кроме разумов сотен копий-клонов не обнаружил ничего. Кажется, среди этих ущербных сознаний, горевших идеей подчиняться и угождать, были женские… Отметив это, он вновь замкнул врата своей ментальной крепости.

К югу от аллеи, у морского берега, стояло круглое одноэтажное здание, окруженное колоннадой, с высоким куполом, сверкавшим в лучах вечернего солнца. Во времена Иеро вид его казался необычным, помпезным, вычурным, но и только; однако многие, рожденные до Смерти, узнали бы и этот купол, и кольцо колонн, и стены с высокими вытянутыми окнами. То была копия верхней части здания Конгресса США, одного из символов могущества минувшей эпохи; обломок былого, урезанный и усеченный, ибо вершившие судьбы планеты поубавились в числе: теперь их были не сотни, не тысячи, а только четверо.

Вслед за Девятым Иеро поднялся по мраморной лестнице, миновал распахнутые двери с рельефным бронзовым изображением земных полусфер, сделал три дюжины шагов и очутился в центре обширного зала. Повторяя внешние очертания дворца, он был круглым, величественным и строгим, с куполообразным потолком; сквозь высокие окна струились солнечные лучи, озарявший подиум — возвышение в форме подковы с пятью креслами, одно из которых пустовало. Зал, полный воздуха и света, казался обителью богов, спустившихся с небес на Землю. Совсем непохоже на логово Нечистого, подумал священник, поднял взгляд и замер, изучая сидевших перед ним людей.

Двое были ему незнакомы — плотный мужчина с желтоватой кожей и узкими, чуть раскосыми глазами и молодая женщина, смуглая, гибкая и прекрасная, как взлелеенный руками садовника редкостный цветок. Она не походила на девушек Канды и соплеменниц Лучар или погибшего Сигурда, а принадлежала к расе, с которой Иеро еще не встречался и даже не подозревал, что это племя еще сохранилось на древней своей прародине, среди индийских равнин и джунглей. Черные волосы и черные огромные глаза, пухлый алый рот, узкое лицо с изящным маленьким носом, тонкие брови и ресницы, подобные темным веерам… Она могла бы соперничать в прелести с Вайлэ-ри, однако имела немалое преимущество перед лесной дриадой: эта смуглая красавица была бесспорно человеком.

Плотный мужчина походил на желтокожих мореходов, добравшихся в Ванк с азиатского материка. Этот народ тоже был незнаком священнику, но сохранилось его описание в архивах Аббатств, а также свидетельства иннейца, уцелевшего при нападении лемутов; то и другое совпадало с внешностью узкоглазого. Лицо его было невозмутимым и неподвижным словно восковая маска, и Иеро подумал, что этот человек то ли грезит, то ли спит с открытыми глазами.

Красавица и желтокожий мужчина сидели слева от большого, похожего на трон кресла, в котором, откинувшись на спинку, развалился крючконосый Локи. Справа от него ерзал на сиденье карлик-синюк с голым черепом и резкими чертами маленького уродливого лица; кожа его заметно отливала голубым, а на костлявом плече, вцепившись когтями в темную ткань мантии и кутаясь в кожистые крылья, дремал крупный нетопырь. Нергал, догадался Иеро, переводя взгляд на человека в троноподобном кресле.

Девятый стоял перед ним, кланялся и что-то говорил на непонятном языке — кажется, древнеанглийском; слова его лились рекой, напоминая молитву или песнопение. Властитель слушал слугу, поигрывая свисавшей на грудь золотой цепочкой, то пропуская ее меж пальцев, то комкая в кулаке; и, глядя на два одинаковых лица, священник ощутил озноб.

Они были так непохожи! Бледные, безволосые, копирующие друг друга до мельчайшей черточки, они отличались в той же степени, в какой отличен император от своего прислужника. Одно лицо казалось жестким, твердым, властным, другое — униженно-покорным; одни глаза горели дьявольским огнем, другие были словно угасающие угли, подернутые слоем пепла. Сравнивая их, Иеро понимал, что больше никогда не спутает Девятого и его владыку.