Под солнцем Сиены спел виноград… - Алина Уклеина

– Знаешь, Ингуля, я разговаривал с нужными людьми по поводу опекунства. Помнишь, мы не раз затрагивали эту тему? Несколько сложно, но вполне реально взять ребенка из детского дома. Правда, нужно бумажек разных собрать вагон и маленькую тележку.

– А с чего это ты вдруг вспомнил про те разговоры столетней давности?

– Я хочу ребенка, Инга! Если у нас появится сын или дочь, то наша жизнь изменится в лучшую сторону, и мы станем счастливее. Дети делают любую семью более полной и настоящей, что ли… Ты понимаешь, что я хочу сказать?

– Понимаю, Володя. Только я не думаю, что сейчас это поможет нам. Вот если бы мы решились на опекунство несколько лет назад… Но разговоры так и остались разговорами.

– Что ты имеешь в виду? – Артемьев взглянул на жену в упор.

– Поздно нам заводить детей, дорогой. Поздно, – с расстановкой произнесла Инга.

– Я так не считаю. Предлагаю съездить в Москву. Я попросил людей. Они ищут для нас хорошие варианты. Мне бы хотелось ребенка, внешне похожего на тебя или меня, относительно небольшого возраста, лет до четырех-пяти. Ты же разумная женщина и понимаешь, что наши угодья, машины и квартиры нужно кому-то оставить. Что скажешь?

– Скажу, что ты с ума сошел, Артемьев. Ты безумный! – Инга всплеснула руками от возмущения. – Почему ты даже не посоветовался со мной в столь серьезном вопросе?

– Инга, мне хотелось сделать тебе сюрприз. Это стало одной из причин, почему я сейчас полетел в Москву. Думал, что ты обрадуешься моей инициативе, – Вова нервно обгладывал куриное крылышко и торопливо запивал его свежевыжатым соком.

– Слишком много сюрпризов за последнее время, – женщина глубоко и тяжело вздохнула. Артемьевой на секунду показалось, что муж с любовником договорились между собой, чтобы окончательно выбить ее из колеи. Но это было исключено, Инга пришла к выводу, что ее просто преследовало нехорошее стечение обстоятельств. В такие моменты Артемьевой всегда хотелось курить. Она встала из-за стола и пошла за сигаретами.

– Извини. Я не хотел тебя расстраивать. Думал, что ты действительно будешь рада моей затее. Ты же хотела раньше, что вдруг случилось?

– Я передумала, Володя. В разные периоды нашей совместной жизни мне хочется разных вещей. Понятно? – Инга раздражалась и повышала голос.

– Хорошо. Мне все понятно. Предлагаю замять эту тему. Вернемся к ней позже. Так о чем ты хотела поговорить со мной?

Артемьева закурила. Она набиралась смелости, чтобы ответить мужу. Женщина не знала, как правильно рассказать о своем решении. А когда не знаешь, как говорить, нужно сказать так, как есть.

– Вова, я очень люблю Флоренцию. Ты помнишь, что я частенько ездила туда, – Инга начала свое признание пугливо и осторожно.

– Да, помню. Очень красивый город. Я полностью разделяю твою любовь к нему.

– В этом красивом городе я завела себе любовника, – скороговоркой выпалила неверная жена и так резко замолчала, словно проглотила язык.

После непродолжительной паузы она услышала от мужа следующую фразу, которая в некоторой мере даже оскорбила ее:

– Не может быть! Это, видимо, шутка?

– Ты считаешь, что у меня не может быть другого мужчины? – Инга приподняла брови, и на ее лбу показались три четкие горизонтальные морщинки.

– Да. Не может, – Артемьев становился краснее помидоров, нарезанных им в салат накануне.

– Почему?

– Потому что ты моя жена, – произнес обманутый муж с выпученными, как у ящера, глазами.

– Аргумент, конечно, – Инга нервно захихикала. – Но боюсь, что ты не прав, дорогой. У меня действительно случился роман на стороне.

– Как ты могла? – Володя не мог поверить своим ушам. Он шипел и пыхтел от негодования, злости и уязвленного самолюбия.

– Что за комплексы, Артемьев? – ее забавляла эта сцена. Женщина сама не заметила, как за считаные мгновения превратилась из хрупкого и слабого ягненка, в обличии которого она пребывала на протяжении последних девятнадцати лет, в хищную волчицу. – А как ты мог изменять мне всю нашу супружескую жизнь?

Инга оставалась на удивление спокойной и хладнокровной.

– Я мог потому, что я мужчина. Мужская измена допустима в супружестве, – он встал из-за стола и нервно заходил по кухне. – Мне надо успокоиться. Допустим, ты сделала этот неверный шаг всего один раз на пьяную голову с совершенно незнакомым мужчиной. Ведь так все было? Скажи мне, ведь так?

– Нет, – Артемьева разжигала гнев мужа с новой силой. – Это было больше одного раза, с одним и тем же мужчиной, и каждый раз я была в трезвом уме и ясной памяти.

Вова резко остановился и уставился на жену. Казалось, что если бы у него в руках оказалось ружье, то он, не задумываясь, пристрелил бы ее.

– Шлюха ты грязная! – закричал он и со всей силы швырнул миску с остатками салата на пол. – Ты последняя тварь! Я ненавижу тебя! Никогда тебе не прощу такой подлости!

Инга спокойно потушила бычок в пепельнице и произнесла с непоколебимой уверенностью в голосе:

– Артемьев, я хочу с тобой развестись. Попробуем сделать это цивилизованно и культурно. А сейчас давай попьем чаю, как в старые добрые времена. Я тут пирожных накупила твоих любимых, с заварным кремом. Не смотри так, Володька! Я не собираюсь лишать тебя всех заработанных средств. Ты же знаешь меня, как никто другой. Просто дай мне развод. Я желаю счастья, Артемьев, и тебе, и себе. А оно возможно при нынешнем раскладе только в том случае, если мы перестанем быть вместе. У нас у каждого своя дорога, понимаешь? Мы столько времени растратили впустую, мы украли друг у друга столько минут радости, что нам обоим нет прощения. Артемьев, мы с тобой преступники, слышишь? Пока не стало совсем поздно, развод – это единственное спасение из этой трясины. Мы должны были решиться на этот шаг еще много лет назад. Прости меня…

– Я знаю его? – почти шепотом спросил муж. Он упал на стул обессиленный, будто только что разгрузил вагон мешков с цементом.

– Нет, – солгала Инга. Ей показалось, что маленькая ложь необыкновенно облегчит эту драматическую сцену.

Жена села напротив. Артемьевы не решались взглянуть друг на друга. Они не понимали, почему все это произошло именно с ними, болезненное и угнетающее чувство охватило обоих. Чаю им не хотелось. Мужчина и женщина погрузились в глубокое молчание и безвольно утонули в нем.

После развода Инга сохранила за собой фамилию бывшего мужа. Она посчитала, что «Артемьева» звучит солиднее и красивее, нежели «Ковалева», да и нужно было оставить себе что-то на память после почти двадцати лет брака. Благодаря адвокату, помимо красивой фамилии, ей осталась еще двухкомнатная квартира на Сретенке. Он сказал, что можно было «оттяпать» еще и дачу и еще очень многое, но Артемьева не могла себе позволить такие поступки. Женщина вернула бывшему мужу даже автомобиль, который он подарил ей на пятнадцатилетнюю годовщину их свадьбы. Володя не сопротивлялся разводу. Он был поражен и обескуражен. Артемьев не мог предположить, что Инга разведется с ним по собственному желанию. Возможно, обманутый муж не перечил, потому что находился в состоянии шока. А возможно, ему было просто безразлично происходящее, или же он был страшно зол и оскорблен.