Ветреный - Адалин Черно

— Девяносто девять процентов, — чеканит Антон строчки, которые я прочитываю про себя. — В мою пользу, Ник. Мне жаль, но ребенок мой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Тебе жаль? — произношу на автомате, хотя до сих пор не могу оторвать глаза от бумаг.

— Столько усилий зря. Ты увез ее, нашел дом и вырубил охрану, а теперь везти назад. Лев, с этим же не возникнет затруднений? Вы дали мне слово, а я привык доверять столь уважаемым людям.

Я сглатываю шок и поднимаю глаза на Антона. Он все-таки пошел на подлог, я ни секунды не верю в то, что ребенок его, и теперь смотрю в его нахальную рожу и ощущаю, как закипает кровь вместе с пульсом. Он бросает мне вызов и не собирается останавливаться, ублюдок вошел во вкус. Он выкинул Ангела из своей жизни, когда перестал получать кайф, игрушка сломалась и стала бесполезной, но теперь он нашел новую радость и развлекается, втаптывая меня вместе с ней под свои грязные подошвы.

— Клиника уважаемая, — доносится голос отца, — у меня нет оснований не доверять. Мне нужен официальный документ, и после его оценки моим юристом…

Антон улыбается шире и шире и переводит взгляд с отца на меня. Он выглядит безоговорочным победителем и подмигивает мне. И это становится последней каплей. Я срываюсь с места и чистая живая законная ярость дает мне столько силы, что я сбиваю его с места и толчком вколачиваю в дверь соседней комнаты. Та раскрывается и Тошик падает на пол, вваливаясь внутрь.

Я не теряю ни секунды и догоняю его. Захлопываю дверь на замок и обрушиваю на него новый удар, уже прицельный и зверский. Я его не избить хочу, а убить. Выбить из него дыхание кулаками и искромсать лицо костяшками, пока он не захлебнется собственной кровью и смоет ею же всё, что натворил и собирается творить с моей семьей.

Нет! Блять, нет! Я не позволю!

Мне плевать на последствия, его не будет в жизни Ангела и точка. В ее жизни и жизни моего ребенка, малыш никогда не узнает, что в мире есть поехавший ублюдок, который возомнил себя кукловодом.

Нет! Сука, нет!

Я вбиваю свою правду в его лицо с каждым ударом и не могу остановиться, хотя он больше не сопротивляется. Он обмякает в моих руках, но дышит. Сукин сын до сих пор дышит!

Сзади раздается скрежет и выбитая дверь ударяется об стену. На меня наваливается отец, он буквально сбивает меня мощным толчком и оттаскивает от полуживого Антона.

— Ник! Мать твою, Ник! Хватит! — отец орет на меня и перехватывает мои выпады, потому что я упорно рвусь назад, чтобы довести дело до конца. — Ты убьешь его!

— Да! Да! Я убью его! Он больше не подойдет к ней! Никогда, блять! Ни к ней, ни к моему сыну! Даже на шаг… Это мой ребенок, я знаю что, он мой! И мне плевать на экспертизы, мне плевать на любые его доказательства, я не позволю ему забрать ее. И если его надо убить для этого, я убью!

Я снова рвусь, но отец останавливает меня самым действенным способом. Он ударяет меня под дых, и я оседаю вниз, проигрывая тупой боли. Отец поддерживает меня и смотрит странным взглядом, он хочет что-то сказать, но не находит слов и только вглядывается в мое лицо. Он словно не узнает меня… не признает собственного сына.

А я загнался, с трудом дышу и мокрый от испарины. На меня наваливается железобетонная усталость и я поднимаю ладони, чтобы обтереть выступивший пот с лица, но руки в крови.

Я матерюсь и зло сплевываю на пол. Отец приказывает вызвать врача для урода и подталкивает меня к стулу, чтобы я не упал. Он достает телефон и вызывает охрану.

— Блять, он дышит, — я смотрю под ноги и вижу, как Антон встряхивает головой, приходя в себя. — Он…

— Забудь, — приказывает отец. — Забудь!

— Ты не понимаешь, он не остановится.

Отец вновь тянет меня за плечи и дает облокотиться на себя, чтобы сделать шаг.

— Нет, нет…

— Мы уезжаем! — уверенный голос отца перекрывает мой шепот. — Сейчас же! Я беру всё на себя, я помогу, забудь о нем!

Я плохо понимаю, что он имеет в виду, но ничего не могу поделать против подоспевшей охраны отца. Двое крепких парней подхватывают меня под руки и вытаскивают из комнаты. На пороге мне на лицо набрасывают чужой пиджак, чтобы спрятать от камер в коридорах.

Это так похоже на моего отца — думать на три шага вперед. Может не пригодится, но он заранее готовится к худшему сценарию и вычеркивает те улики, которые может. Я же почему-то думаю о старике Рокотове, которому подчищать здесь за мной. Безопасник точно возненавидит меня.



Я смутно помню, что было дальше. Меня, оглушенного и уставшего, запихнули во внедорожник, и я даже не сразу понял, что отец сидит рядом. Но мне стало легче от его взгляда, в нем что-то переменилось и он стал теплее. Отец протянул мне пачку салфеток, которую получил от водителя, и кивнул на мои испачканные руки.

— Ты сказал, что поможешь, — я припомнил его слова и посмотрел в его новые глаза, он впервые смотрел на меня так внимательно и с живым интересом. — Пап? Помощь нужна Ангелине с ребенком.

— А тебе не нужна.

— Плевать, главное, чтобы у нее все было хорошо.

— Она обрадуется, если тебя посадят за покушение на убийство?

— Нет.

Я коротко качнул головой и начал вытирать ладони от крови Тошика. Мне постепенно становилось легче, внутри гуляло тупое удовлетворение от того, что я избил его. Вмазал, как следует, как долго мечтал.

— Рокотов уладит твои проблемы, — сухо произнес отец. — Я уже вызвал его, эта история не выйдет за стены офиса. Тебя вообще сегодня здесь не было, ты понял?

— Да… Спасибо.

— Ты уверен, что ребенок твой?

— Он точно мой. Урод подделал результаты.

— Нужно будет провести повторное исследование.

Я усмехнулся, но не нашел силы на дурацкий спор. Откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Сразу увидел ее перед собой, с красивой улыбкой и глубоким взглядом, в котором вспыхивали искорки. Ангел протянула ко мне руки и крепко обняла, я почти почувствовал ее и успел подумать, что надо как-то спрятать руки, чтобы она не увидела сбитые костяшки и не начала беспокоиться.