Империя страха - Брайан Стэблфорд

– Иногда… если смотрю на небо долго… впечатление меняется. Начинаю ощущать себя огромным, а не крошечным… будто что-то от меня в них и что-то от них во мне. Я как бы расширяюсь, будто мое тело – Вселенная, а каждое мгновение – вечность.

Квинтус открыл рот для ответа, но обернулся, услышав шорох. Ноэл насторожился, увидев Лейлу и Нтикиму, и пошел им навстречу.

– Что-нибудь случилось? – спросила цыганка.

– Нет, – ответил Квинтус, – мы только измеряем величину Вселенной и величие человеческой души.

– Звезды – зерна из жерновов, которыми мелет Олорун, – сказал Нтикима, – когда идет по земле с солнцем в сердце.

– Я так не думаю. – Лейла по-матерински обняла мальчика за плечи. – Лангуасс сказал, что вертится Земля, а на месте стоят звезды. Это так, брат Квинтус?

– Вращается круглая Земля, – подтвердил Квинтус, – ее вращение отражается на изменении сезонов. Звёзды могут вращаться вокруг другого центра очень далеко отсюда, но мы не можем увидеть солнце в середине Создания нашим ограниченным зрением, так же, как и руку Господню за работой.

Нтикима не поверил.

Цыганка села за спиной Ноэла:

– Звезды очень далеки – больше миль, чем ты и я можем сосчитать, даже если начнем сейчас и продолжим до самой смерти. Они ведь действительно так далеко, святой отец?

– Планеты от нас в миллионах миль, – ответил Квинтус, – а звезды так далеко, что сомневаюсь, сможем ли мы измерить удаление. Это солнца со своими собственными мирами, где есть моря и леса, люди и звери. На какой-нибудь другой земле, невидимой на небосклоне, другие люди идут к своей Адамаваре в поисках дыхания жизни и света разума.

Нтикима взглянул вверх, будто проникнувшись этим понятием, Ноэлу хотелось бы увидеть выражение его темного лица.

– Там, наверное, миллион миров, – спросил мальчик, – где Шанго прячет свои молнии? Нужно ли искать сердце Олоруна в каждом мире, чтобы сделать лучших людей мудрыми и заковать Шигиди в темных углах сна, усмиряя его гнев?

– Миллион и больше миров, – сказал Квинтус. – И в каждом Божье сердце питает людские души, ведя в райское царство желающих туда идти.

Нтикиме и Нгадзе пришлось ютиться этой ночью под одним одеялом. Они сидели рядом у скудного огня, ночь была пронизывающе холодной. Ноэл Кордери, Квинтус и Лейла набились в палатку к Лангуассу, оставив Мсури согреваться рядом с Гендва. Селим был один под одеялом. Туда никто не стремился.

– Мне не нравится эта странная страна – Адамавара, – сказал Нгадзе Нтикиме. – Безжизненность пугает. Я думал, что мир везде одинаков, но эти кошмарные деревья угнетают. Я был бы рад увидеть даже скорпиона или змею.

Нтикиму также потрясло окружающее. Лес, в котором он жил и где встретил Арони, был совсем другим опасным, но в сущности гостеприимным. Местные Боги были мрачнее Арони, убивавшего всех, кто не пришелся ему по вкусу. Это действительно была обитель Эгунгуна, царство вставших мертвецов. Мальчик не сомневался, что скоро с ним будут говорить о предках и судить его по их делам, как судили в детстве в деревнях племени уруба.

Нтикима предупредил своих спутников, что Шигиди придет к ним – сначала в горячечном бреду, потом в глубоком сне серебряной смерти. Гендва говорил ему об этом. Но он не мог не задаться вопросом, не сильнее ли Шигиди здесь, чем в краях, откуда они пришли. Живет ли здесь и Элегба, бог диких самцов и голодного желания, изгнанный из Адамавары, так как тигу не имели с ним ничего общего, но это могло быть еще одной причиной, заставлявшей его бродить по сим пустынным местам.

Нтикима спросил бы об этом Гендва, но элеми стал беспокойным и необщительным, может быть, потому что умерли слишком многие, а он хотел достичь цели – привести белого бабалаво в Илетигу, месту законченных. Вероятно, от такого путешествия может устать и элеми – Нтикима не мог знать.

Мальчик боялся серебряной смерти, которая уже пометила Мсури и Нгадзе. Не сомневался, что она придет и за ним, потому что ему обещали встречу с Шигиди для проверки мужества, но не понимал, почему пришел сюда с белыми. Гендва никак не объяснял происходящего, и Нтикима не был уверен, знает ли что-нибудь сам Они-Осангин. Может быть, только Экеи Ориша, близкий к богам, знал, чего ждали от белого целителя и его друга, а, возможно, знали только боги, и на землю спустится в белом одеянии Обатала, чтобы переговорить с учеником, который называл его другим именем. Шпионы услышали бы много интересного! После встречи с Арони Нтикима с воодушевлением видел его богов на земле – и где еще, как не в Адамаваре, может ступить Обатала на землю, а Шанго Якута увидеть результат брошенного им камня?

Что-то зашевелилось в ночи, и Нтикима вздрогнул, напуганный своими мыслями. Но это ворочался безносый турок в беспокойном сне. Нтикима слышал его бормотание, знал, что Селим не мог разговаривать, потому что у него был отрезан язык, но бормотание, которым он выражал свои страдания, было таким красноречивым – словно бой гулкого и одушевленного барабана или чириканье вещей птицы.

Нтикима погрузился в чуткий сон, ощущая холодный воздух в ногах. Он ждал, но Шигиди не шел, и время проходило незаметно.

Мальчик не знал, в котором часу его разбудил ужасный вопль. Он резко встал, вглядываясь в ночной мрак. Нгадзе тоже проснулся, вскочил, держа одеяло.

Панический визг заставил подумать, что кричала Лейла, но звук исходил не из палатки, а оттуда, где спали Мсури и Гендва.

Нтикима подумал, что кричал элеми, но мысль о том, что живое существо может издать такой вопль, пронизала ужасом. Он услышал стонущего в лихорадке Лангуасса, разбуженного криком и испускавшего проклятия. Затем увидел выбегающего из палатки Ноэла Кордери и белое пятно одеяния бабалаво.

Звезды ярко сияли в безоблачном небе, но луны не было, на востоке небо уже озарялось первыми лучами солнца. Высокие деревья вокруг лагеря отбрасывали длинные тени, жар головешек в костре был слишком слаб, чтобы Нгадзе смог зажечь факел.

Тишина была разорвана вторым криком, и Нтикима завертел головой, стремясь определить источник. Вдруг что-то ринулось на него из тьмы, он пригнулся, внезапно обозлившись на отсутствие оружия, которым мог бы защититься, и бросился в сторону. Какое-то чудовище прошумело рядом, прокатившись через Нгадзе и разбросав в стороны остатки костра.

В это мгновение солнечный диск показался над горизонтом и осветил лес.

Ноэл Кордери схватил Нтикиму за руку, помогая встать, но тот, оттолкнув его, побежал к месту, где рядом с четырьмя привязанными ослами Гендва и Мсури старались согреться ночью.

В полумраке Нтикима увидел, что из большой раны на груди Гендва медленно течет кровь, руки и голова в глубоких порезах, а в широко раскрытых глазах отражаются первые лучи солнца.

За Гендва, обнимая его за талию в последней судороге, лежал Мсури, истекая кровью из ран на голове. Мсури попытался открыть глаза, но не сумел – умер в следующее мгновение.