Любовные послания герцога - Элизабет Бойл

– Итак, позвольте мне рассказать вам все о старине Обри Стерлинге, – услышал Тэтчер.

Да, черт возьми, это был кошмар!

В ушах Тэтчера звучало предостережение Джека: «Если она узнает от кого-нибудь другого, что ты ее обманывал, она тебя пристрелит». Нет, укрыться в Шотландии – это слишком близко, размышлял он. Наверное, лучше в Сибири. Или, возможно, в Китае, лишь бы подальше от гнева Фелисити Лэнгли.

Но в гостиной находился не только Стюи, но и его умненькая сестра с проницательным взглядом, леди Рода Тулуз. Стюи едва заметил Тэтчера, когда он вошел в комнату, потому что не сводил глаз с принцессы, чего нельзя было сказать о леди Роде.

Она его узнала, однако тут же спокойно повернулась к Фелисити:

– Вижу, вы весьма недурно устроились в Лондоне. Как вам удалось найти дом в таком районе?

– Это, наверное, дорого, – заметил лорд Стюи. – Когда все только и говорят о том, что у вас троих нет ни гроша, странно узнать, что вы арендовали такой чудесный дом. Чтобы заполучить дом по такому престижному адресу, вам, наверное, пришлось пойти на особо тяжкое преступление!

Талли что-то пробормотала сквозь зубы, а Фелисити поспешила объяснить:

– Наш поверенный, мистер Эллиот, помог нам. Он настоял на том, чтобы мы арендовали хорошее жилье.

Заметив внимательный взгляд леди Роды, Тэтчер повернулся, чтобы сбежать, то есть чтобы уйти.

– Нет, нет, – запротестовала Джамилла. – Тэтчер, кажется? Вы должны остаться. Мне может что-нибудь потребоваться. Встаньте там, – сказала она, указав рукой на шторы.

У него не было выбора, кроме как врасти в пол в углу. В этом было свое преимущество: он мог отсюда наблюдать за всеми, тогда как на него почти никто не обращал внимания.

Стюи мало изменился за двенадцать лет. Все тот же льстивый, безвкусно одетый фигляр, каким был всегда.

– Вы великолепно разливаете чай, мисс Лэнгли, – сказала леди Рода.

– Мисс Эмери была строгой учительницей, – заметила Фелисити, закончив разливать чай и раздавая чашки и блюдца.

– Мне еще один кусочек сахара, пожалуйста, – сказал Стюи. – Да уж, любил я сладенькое, когда мы отправлялись прогуляться по Лондону с Обри и Безумным Джеком.

Похожие на мышек девушки, сидевшие на кушетке, хором простонали:

– Папа!

Ага, значит, это девушки Ходжес, сообразил Тэтчер.

– Полно вам, куколки, мисс Лэнгли нужно знать, с каким человеком она собирается связать свою жизнь, и я не выполнил бы свой долг перед лордом Лэнгли, если бы позволил ей связаться с таким шалопаем, не предупредив ее! – Он улыбнулся дочерям. – Как бы ни хотелось мне, чтобы головку одной из вас украсила герцогская диадема, я не позволил бы своей дочери выйти замуж за такого типа. Ни за что!

Кажется, он снова принялся за свое, выругавшись про себя, подумал Тэтчер.

– Я уверена, что вы спутали нынешнего герцога с кем-то другим, – вежливо заметила Фелисити.

– Спутал? Да я узнал бы этого человека даже в центре Японии!

– Это было бы совсем просто, Стюарт, – заметила леди Рода, – потому что он был бы там единственным англичанином.

Стюи хлопнул себя по колену, отчего подпрыгнула и упала на пол салфетка.

– Пожалуй, ты права, но все же, поверьте, я этого человека знаю. – Бросив взгляд на Тэтчера, он сказал: – Будь добр, любезный, подними салфетку.

– Да, милорд, – сказал Тэтчер и, подняв салфетку, положил ее на колени Стюи.

Стюи взглянул ему в лицо и поморгал. Тэтчеру показалось, что его сейчас разоблачат, но какие бы мысли ни появились в голове лорда Стюарта, связать их он не смог.

– Так о чем я говорил? Ах да! О Холлиндрейке! Парень что надо, если нужен компаньон, чтобы прогуляться по злачным местам. Но выходить за него замуж? Смешно даже подумать об этом. Не могу представить себе его связанным узами брака. Он настоящий повеса, мисс Лэнгли. В Лондоне, бывало, ни одной юбки не пропустит. Даже с Родой флиртовал, но я быстро его спровадил.

– Мне кажется, это я с ним флиртовала, – поправила его леди Рода и, повернувшись к Фелисити, объяснила: – Я самым бессовестным образом использовала вашего жениха, но нескольких танцев с мистером Обри Стерлингом было достаточно, чтобы заставить моего великолепного мистера Тулуза сделать мне предложение. – Она с извиняющейся улыбкой взглянула на Тэтчера, причем в ее умных глазах поблескивали озорные искорки.

Гордость Тэтчера была капельку уязвлена. Вот тебе и его легендарное мастерство соблазнителя и обаяние!

Однако Стюи был по-прежнему убежден в том, что это он прогнал Холлиндрейка.

– Сразу же после того случая он исчез. Возможно, испугался, что я ему этого не спущу.

Одна из сестер Ходжес тяжело вздохнула, а Фелисити перевела взгляд с леди Роды на лорда Стюарта.

– Герцог уже не тот человек, каким, был тогда, – заявила она. – Он сильно изменился.

Лорд Стюарт расхохотался.

– Все мы делаем вид, что изменились, когда начинаем ухаживать. Но попомните мои слова: мы, повесы, никогда не меняемся.

Тэтчер раскашлялся. Стюи считает себя повесой? Неужели у этого человека нет зеркала? К сожалению, его кашель привлек почти всеобщее внимание.

– С вами все в порядке? – спросила Фелисити.

– Да, мисс, – ответил он.

А напыщенный низкорослый Стюи продолжал:

– Нет, Холлиндрейк не изменился. Я помню, как однажды, когда старина Обри, Безумный Джек и я отправились на одну из наших вылазок – а мы очень любили шататься по Лондону, – я поспорил с Обри на какую-то смешную сумму, что он не сумеет украсть желтую нижнюю юбку леди Фэншоу…

– Стюарт! – взмолилась леди Рода. – Это едва ли… Он отмахнулся от сестры.

– Не будь такой занудой, Рода. Мисс Лэнгли должна знать, с каким человеком она связывает свою жизнь. Кстати, будь я проклят, если Стерлинг не появился на следующий день в «Уайтсе» с той самой нижней юбкой! Разговоров об этом хватило на целую неделю.

Тэтчер почти забыл об этой рискованной проделке, но поежился при упоминании о ней. Трудно сказать почему, но Стюи, который не назвал бы вам столицу Франции, даже если бы стоял на ступенях собора Парижской Богоматери, держал в памяти столько сплетен, что мог бы затмить даже «Морнинг пост». Мало того, в силу своей врожденной несдержанности он имел обыкновение выкладывать свои знания, не заботясь об особенностях аудитории.

Фелисити, входящая в состав его аудитории, явно не разделяла восторгов Стюи по поводу этих воспоминаний. Увидев ее выставленную вперед челюсть и прищуренные глаза, человек поумнее быстренько заткнулся бы.

Но только не Стюи, который счел ее молчание признаком того, что она готова узнать что-нибудь еще. И он продолжил свои откровения: