Человек без страха - Джон Диксон Карр

Затем мы увидели инспектора Граймза. Он энергично шагал по полю в западном направлении, оглядываясь на огонь. Издалека доносились звуки клаксонов автомобилей, мчавшихся по трассе. Инспектор Граймз перепрыгнул через изгородь из жердей. В свете огненного столба, подрагивая, во всех подробностях были видны очертания рельефа и предметов – от рисунка листьев до пушистых волосков на тыльной стороне ладони инспектора Граймза, который, казалось, выпрыгнул прямо перед нами.

– О-о-эх! – вырвалось у него из самой глубины глотки. – О-о-эх! – единственное, что мы услышали от него.

– Тревога… – начал Эллиот.

– Тревога объявлена, – задыхаясь, проговорил Граймз, отчаянно жестикулируя. – Хотя уже почти все сгорело. Все живы?

– Да.

– Встретимся позже. Важные показания.

– Какие показания?

– Убийство, – шумно выдохнув, сказал инспектор. – Сейчас не до этого. Встретимся позже.

– Послушайте, – сказал Эллиот, – что вы, по-вашему, можете сделать? На это и Ниагарского водопада не хватит. Дом сгорел, а вместе с ним – и наши доказательства.

– А где мистер Кларк? – доверительно спросил Граймз.

– Он здесь, где-то рядом. А что такое?

– Он этого не делал, – просто сказал инспектор. – Я имею в виду убийство.

Вокруг нас появлялись и исчезали какие-то странные персонажи: то чья-то корова, испугавшись огня, словно ужаленная, галопом промчалась мимо, то какой-то доброжелательный водитель, оставивший на трассе свой автомобиль, выбежал нам навстречу, громко спрашивая, не знаем ли мы, где пожар. В нас же больше не оставалось никакого интереса и никаких чувств.

– Почему вы нам не сказали, сэр? – спросил инспектор Граймз. – Он не был на пляже, как он говорил, – продолжал Граймз, повернувшись к Эллиоту. – Его видели деревенские в Притлтоне, на улице и в пабе. В субботу утром, с без четверти десять и примерно до десяти минут двенадцатого, он сидел на улице около «Пугливого оленя», а потом в баре. Он нарочно говорил так, чтобы мы решили, будто у него нет алиби, и заставил нас прочесать все побережье в неверном направлении, тогда как у него было самое что ни на есть надежное алиби.

– Это правда?

– Да полдеревни это подтвердит! – воскликнул Граймз. – С ним постоянно находились два или три человека, включая управляющего банком, который закончил разговаривать с ним около паба ровно в десять часов. Что вы об этом думаете?

– Ах! – тихо вскрикнул Кларк.

Носовым платком он пытался стереть пятна с пиджака и лица. Короче говоря, Кларк снова был самим собой.

– Но этого не может быть! – раздраженно заговорил Эллиот, поочередно глядя то на Граймза, то на Кларка. – Два свидетеля показали, что видели, как он заглядывал в окно с северной стороны дома ровно в десять часов.

– Ничем не могу помочь, бесстрастно произнес Граймз. – Четверо свидетелей вдвое больше вашего, друг мой, – так вот, четверо свидетелей, включая мистера Перкинсона, управляющего банком, говорят, что в десять часов он сидел около отеля «Пугливый олень». Они не открывают раньше половины одиннадцатого.

Эллиот повернулся к Кларку.

– Это правда, инспектор, – предвосхитил тот его вопрос.

– Но почему вы не сказали? Почему лгали, что находились на пляже?

– Если откровенно, инспектор, надеялся, что вы и доктор Фелл сами сделаете из себя дураков, – ответил Кларк. На мгновение он наклонился, пряча лицо от ослепительного пламени, чтобы не было видно, как оно подрагивает от беззвучного смеха. – Дело в том, – спокойно отряхивая брюки и стараясь сдержать улыбку, продолжал Кларк, – что настало время объявить вам мат. Ваше дело – вы понимаете это? – в плачевном состоянии. Мое алиби означает мою абсолютную невиновность. Что бы я ни делал с электромагнитом и как бы я его ни использовал, я совершенно определенно не мог управлять им на таком расстоянии. Если вы признаете – а впоследствии вы будете обязаны сделать это – мое присутствие в Притлтоне, а не в доме в момент убийства Логана, вы никогда не сможете связать меня с убийством, и ваши верные умозаключения о магните делают это совершенно определенным. Вы стали жертвой собственной ошибки, друг мой. Ну, кто теперь здесь неумный, позвольте спросить?

С трассы донесся металлический звук колокола, прорывающийся сквозь грохот и треск пожара. Это заставило Кларка встрепенуться. Он вытер лицо и шею носовым платком и выбросил его прочь, затем руками пригладил волосы.

– Это, наверное, пожарные машины, – сказал он. – Прошу прощения.

Эллиот, казавшийся теперь несколько нездоровым, попытался его задержать.

– Тогда кто был тот человек в коричневом костюме? – допытывался он. – Кто заглядывал в окно в десять часов?

– Мне очень жаль, – извиняющимся тоном ответил Кларк, – но кто-то поджег мой дом, так что я не могу вам ничего сказать. А теперь, повторяю, прошу извинить меня. Я иду на пожар.

Поправив рукав пиджака, он сделал несколько шагов, но тут же остановился, столкнувшись с доктором Феллом.

Нам никогда не забыть эти два силуэта, стоящие друг против друга, на фоне бушующего огня. Частички погасшего пепла с искорками пламени падали вниз. Юркий низкорослый Кларк, в когда-то белом костюме, стоял напротив краснолицего великана в пенсне. Их краткий обмен любезностями был очень любопытен – так и повеяло восемнадцатым веком, особенно на фоне звона пожарного колокола.

– Сэр, – сказал Кларк, – признайтесь в своем поражении.

– Сэр, – ответил доктор Фелл, – очевидно, я должен сделать это.

– Сокрушительном поражении.

– Похоже на то.

– Вы на самом деле поставили себя в глупое положение.

– Может показаться и так, но я думаю, мистер Кларк, что когда-нибудь мы обсудим это.

– Думаю, нет, – самодовольно произнес Кларк, – я никогда не утруждаю себя выслушиванием пояснений. Я никогда не рискую.

– Безусловно, – задумчиво произнес доктор Фелл, – теперь вы понимаете, кто был истинным виновником, не так ли?

Ни я, ни Тэсс не помним, в какой именно день мы узнали правду.

Это была первая неделя сентября 1939 года. Мы с Тэсс были женаты более двух лет. Я уже давным-давно закончил свое очередное повествование и спрятал его в ящик письменного стола как образец вечно незавершенного дела.

Великан-доктор зашел как-то к нам на чай. Он частенько навещал нас, поскольку жил неподалеку. Мы сидели в саду нашего имения в Хемпстеде – небольшого, но очень любимого нами. Стоял великолепный, ясный вечер. Из сада можно было увидеть висевший в небе серебристый аэростат заграждения. Больше не было ничего такого, что позволило бы мне напомнить вам, что где-то мир охвачен военной тревогой.

Раскинувшись в плетеном кресле с вечерней газетой в кармане, доктор попыхивал своей черной трубкой. И тут он сделал намек, ясный, как небо над нами.