Летний ангел - Монс Каллентофт

Я. Натали.

Петер. Ты прекрасно знаешь, что нас объединяло. Но ты, наверное, еще не поняла, что это значит. Папа тоже не понимал, отказывался видеть то, какой я была и есть.

То же самое с тобой, Малин, и твоим отцом, хотя и не совсем то. Ты обвиняешь свою маму в том, что она все портила, мешала ему заботиться о тебе.

Может быть, так и есть.

Но может быть, здесь что-то совсем другое?

Ты далеко подо мной, Малин.

Но все же близко.

От одного ты пока далека — от уверенности.

Но не сдавайся.

Сама я прекрасно знаю, что со мной произошло, но только ты можешь донести эту повесть до мамы и папы, рассказать им правду.

Может быть, правда поможет им?

Для меня это уже не важно.

Может быть, я сама — правда? Та единственная чистая и прозрачная правда, которая нужна человеку.

Ветер шевелит листья дуба, покачивает их. Это теплый ветер, но где же связь, сплетенные воедино нити, которые могут привести к разгадке?

Вода в озере, кажется, вот-вот закипит от жары. Горячая и неподвижная, как смертоносный яд, однако безгранично заманчивая. «Прыгай сюда — я утащу тебя на дно».

Что ты делала здесь, у озера?

Это место вовсе не выглядит зловещим.

Малин опускается на колени возле ямы, бывшей могилы. Прикасается рукой к земле. На пальцах остаются коричневые пятна.

Солнце отражается в глади озера, неправдоподобно чистой в ярком, ранящем глаз свете. Отблески от поверхности воды загораются, как вспышки, режут роговицу, как ножи, но Малин не хочет надевать солнцезащитные очки, ее интересует реальность — такая, как есть.

Блузка прилипла к спине.

— Послушайте, — раздается за спиной мужской голос. — По-моему, сюда заходить запрещено.

Это отец того загорающего семейства. Говорит нравоучительным тоном, но ведь он проявляет уважение к тебе, Тереса.

Малин поднимается, вытаскивает бумажник из кармана джинсовой юбки, показывает свое удостоверение.

— Малин Форс. Полиция.

— Надеюсь, вы поймаете это дьявольское отродье, — произносит мужчина в ее сторону, хотя взгляд его блуждает где-то на лугу за дорогой, среди поблекших трав.

Киоск возле Юльсбрубадет тоже закрыт, хотя в такой день, как сегодня, выручка могла бы быть немалой — на склоне у серо-черной воды бурной реки скопилось не менее сотни отдыхающих. В воздухе разносится гудение гидроэлектростанции, расположенной ниже по течению, турбины работают с максимальной нагрузкой, выпуская легкий запах металла.

Это лето просто создано для купания. Маленькие дети плещутся в небольшом огражденном квадрате на мелководье. Легкомысленные подростки кидаются в самые водовороты и потом с трудом выплывают; их почти взрослые, но еще не до конца оформившиеся тела пугают Малин, в них слишком много энергии.

— Хорошо здесь, — произносит Зак, сидя на корточках на склоне, спрятавшись в тени ели.

— Даже не знаю, насколько вода освежает. Думаю, там температура градусов тридцать.

— Да и потом, насколько она чистая?

— Когда так потеешь, постоянно думаешь о чистоте, — откликается Малин, вертя между пальцами листок дерева, мягкий и почти прохладный с одной стороны, жесткий и горячий с другой.

Киоск возле Глюттингебадет тоже оказывается закрыт. Этот частный бассейн пользуется сногсшибательным успехом, и через окружающий его забор Малин и Зак слышат радостные крики купающихся, их счастливый смех.

За спиной у них Шеггеторп, недалеко отсюда Рюд.

Неудивительно, что в бассейне полно народу. В этих пригородах, где живут в основном бедняки и иммигранты, наиболее типичным местом для летнего отдыха является собственная квартира.

— Поехали к Славенке Висник домой. Может, она больна?

— И все же это очень странно, — бормочет Малин. — Сразу все три киоска закрыты. Именно сейчас они должны приносить как никогда большой доход. Если она сама не стоит за прилавком в одном из них, то должна была, по крайней мере, кого-нибудь нанять.

— У меня появилась идея, Малин.

— Наверняка безумная.

— Безумной можно назвать эту жару. Давай искупнемся? Чтобы охладить мозги?

— А тебе есть в чем купаться?

— Моя собственная кожа меня вполне устроит.

— Прямо вижу перед собой заголовки в «Корреспондентен»: «Голые полицейские ищейки в бассейне Глюттингебадет».

— Господину Хёгфельдту это бы понравилось, — изрекает Зак.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Что я хочу сказать?

— Да.

— Ничего особенного. Малин, расслабься!

Квартира Славенки Висник на первом этаже дома по Гамлегорден, 3-Б, в Шеггеторпе также пуста. Здесь отчетливее ощущается запах лесных пожаров, огонь ближе, и дым растекается между низенькими домами из белого кирпича.

Никто не открыл, когда они позвонили в дверь. Из квартиры не доносилось никаких звуков. Сейчас они стоят на небольшой площадке у дома, пытаясь заглянуть в окно через опущенные жалюзи — в темную комнату, где можно различить лишь очертания предметов: диван, стол, несколько кресел и почти пустая книжная полка.

— Она вообще существует, эта личность?

— Не похоже, — отвечает Зак.

— Может, она куда-нибудь уехала. За границу или только на один день.

— Да, но сейчас, в самый пик сезона, имея три киоска?

— Нужно проверить ее прошлое. Эмиграционная служба наверняка что-нибудь знает. Я пошлю сотрудника это выяснить.

В этот момент оживает сотовый телефон Малин. Это Свен Шёман.

— Нам позвонила женщина, которая бегала вчера вечером по тропе Рюдспорет. Сказала, что за ней следили, кто-то подкарауливал ее, преследовал. Если у вас есть время, поговорите с ней.

— Да-да, конечно. Здесь мы закончили.

Фамилия. Адрес на улице Консисториегатан.

Линда Карлё угощает их ледяным яблочным напитком в кухне своей изящно обставленной двухкомнатной квартиры. Дом построен еще в тридцатые годы, ухожен, покрыт бежевой штукатуркой. Это одно из старейших в городе товариществ собственников жилья, цены за квадратный метр здесь заоблачные.

Они сидят вокруг кухонного стола и пьют, Линда Карлё извиняется за то, что отнимает у них время, но Зак объясняет: их интересует все, что может иметь отношение к совершенным преступлениям.

— Вчера я совершала вечернюю пробежку, — говорит Линда Карлё. — Я вообще много бегаю. В лесу возле Рюда я бываю нечасто. Даже не знаю, что меня насторожило, но вдруг возникло чувство, будто кто-то следит за мной, поджидает в лесу. Я ничего не увидела, но кто-то там точно был. Возможно, мужчина. Или женщина. Уверена, что за мной следили, а когда я побежала, кто-то стал преследовать меня. С таким звуком, словно кто-то полз или что-то волочил по земле, — во всяком случае, я слышала нечто подобное. Но я бегаю очень быстро и успела добежать до парковки.