Луна прерий - Мэгги Осборн

Временами она забывала, как он опасен. Но теперь, глядя в его холодные глаза и услышав предостережение в его голосе, она ощутила дрожь.

Склонив голову, она попыталась увидеть его таким, каким он выглядел в глазах остальных людей. Суров. Холоден. Красив. Безжалостен. Легендарный герой, несущий смерть и разрушение. Одинокий и неприступный.

– Камерон. – Голос ее упал до шепота. – Что вы собираетесь мне рассказать? Сделайте это прямо сейчас.

Он покачал головой:

– Подождите еще немного.

Выражение его глаз напугало ее. Она увидела в них безнадежность, печаль и ярость, набирающую силу подобно буре.

Позднее тем же вечером Делла прислонилась лбом к холодному окну и смотрела наружу, словно ожидая увидеть вспышку молнии впереди поезда. Ее снова охватил страх, отбив всякое желание продолжать путь. Не глядя, она протянула руку, нащупала ладонь Камерона и с облегчением вздохнула, когда их пальцы переплелись.

Он признался, что его влечет к ней, и, Бог свидетель, у нее подкашиваются ноги, когда он смотрит на нее. Что бы он ни собирался ей сказать, что бы ни ждало их впереди, они справятся с этим.

Путешествие верхом через штат Миссури до железнодорожной станции в Сент-Луисе казалось бесконечным Камерону нечего было сказать, молчала и Делла. Он полагал, что все ее мысли заняты предстоящим свиданием с дочерью. Возможно, она обдумывала, что сказать мистеру и миссис Уорд, или размышляла, как увидеть Клер, не поговорив с Уордами.

Мысли его обратились назад, к докам Сент-Джозефа. За все те годы, что он носил с собой ее фотографию, и мечтал, и не мог решиться, ему в голову не могло прийти, что Делла перехватит инициативу и предложит ему ухаживать за ней.

Если бы прошлое было иным – и, видит Бог, он хотел бы этого, – он бы не упустил случая осуществить свои мечты. Теперь же сознание того, что Делла благоволит ему и охотно примет его ухаживания, причиняло ему боль.

Так не должно продолжаться. Из-за того что он был слаб и страстно желал ее, он позволил событиям выйти из-под контроля. Скрестив руки на груди, он мысленно бичевал себя. Он отвратительно повел себя в Санта-Фе, когда утратил контроль и поцеловал ее в коридоре гостиницы. Он не мог совладать с собой, всякий раз его решимость рушилась под влиянием ее улыбки, сияния глаз или подобных электрическому разряду прикосновений кончиков ее пальцев к его рукаву.

Из-за того что он так одинок и погружен в воспоминания, он позволил ей предположить, что держится на расстоянии, потому что она была женой его друга. Поскольку он не сделал ничего, чтобы изменить это представление, он сильно обидел ее там, в доках Сент-Джо.

Завтра поезд прибывает в Сент-Луис. И следующим же утром они направятся на юг, в Атланту, на одном из этих новых скорых поездов, идущих почти без остановок.

– Камерон?

Он вопросительно взглянул на Деллу.

– С вами все в порядке?

– Почему вы спрашиваете?

– Раньше я не слышала, чтобы вы вздыхали.

Он вздохнул? Камерон ушам своим не поверил.

– Вам просто послышалось, – ответил он.

Она удивленно приподняла бровь и стала смотреть на проплывающие за окном фермы Камерон расстегнул воротник и удивился, почему мальчик, присматривающий за печкой, все еще топит. В вагоне было жарко, как августовским днем, и это не благоприятствовало составлению самой важной и самой разрушительной речи в его жизни.

Когда-то он ловко управлялся со словами – прирожденный юрист, если верить его отцу, судье. Потом началась война. Задолго до того, как он повстречал Кларенса Уорда, слова начали иссякать, словно пересыхать в его горле. После случая с Кларенсом Уордом и после того, как он отправился на Запад, не много было такого, о чем стоило бы говорить. И он избавился от привычки разговаривать.

«Я обманул тебя. Я не был другом твоего мужа. Я – тот янки, который убил Кларенса, обшарил его карманы и украл его личные вещи».

В свое время он считал, что нет таких присяжных, которых он не смог бы убедить в правильности своей точки зрения. Самонадеянно, да. Но десять лет назад слова приходили легко и звучали убедительно.

«Все, что ты, по-твоему, знаешь обо мне, – ложь. Я не был знаком с Кларенсом Уордом, не служил вместе с ним, не был его другом».

Нелегко сказать все это. Смягчить известие о смерти любимого даже десять лет спустя. Он убил ее мужа, из-за него она потеряла дочь и лишилась дома. Он никогда себе этого не простит. Как же она сможет простить его?

Когда кондуктор прошел по вагонам, объявляя, что открылся вагон-ресторан, Камерон покачал головой и вытащил часы. Вот и день прошел, а он совсем немного поговорил с Деллой. Оба они блуждали в прошлом, и им не было прощения.

Железнодорожная станция в Сент-Луисе изобиловала рельсовыми путями, колясками и людьми в коричневой униформе. Вокзал был огромен, изысканно украшен, переполнен людьми и буквально ошеломлял. Делла вцепилась в руку Камерона, стараясь не выпускать из поля зрения их багаж, тогда как толпы людей стремительно двигались мимо них, торопясь к посадочным платформам или же спеша выйти на улицу.

Почти все были элегантно одеты, и Делла вдруг осознала, насколько провинциально выглядят они с Камероном. Эта мысль вызвала у нее улыбку. Ее дорожный костюм, крик моды в Ту-Криксе в Техасе, безнадежно устарел в Сент-Луисе, а ее зимняя шляпа была просто в плачевном состоянии. Она решила, что Камерон экипирован лучше, чем она, потому что мода для мужчин меняется медленнее, но его сапоги и ширина лацканов выводили и его за пределы нынешней моды.

Наибольшее впечатление на Деллу произвело то, что как на вокзале, так и часом позже в отеле она не увидела ни одного мужчины с оружием на поясном ремне. Заметила, как несколько мужчин обменялись понимающими взглядами с Камероном, но в этом не было ничего личного. Скорее признание родственной души и попытка распознать оружие, спрятанное в сапоге или под сюртуком. Делла не заметила никого, кто носил бы на поясе револьверы в кобуре.

– Вы сможете здесь отдохнуть и расслабиться? – спросила она с любопытством, когда Камерон пересек вестибюль и подошел туда, где оставил ее возле кадки с пальмой. – Или вы все еще опасаетесь, что кто-нибудь окликнет вас и выхватит пистолет?

Камерон улыбнулся, но взгляд его ничуть не потеплел.

– Об этом я не беспокоюсь.

Слегка подталкивая ее ладонью в спину, он повел ее к застеленной ковром лестнице, где их уже поджидал коридорный с их багажом.

– Нам на четвертый этаж.

Конечно, он не беспокоился. Камерон никогда не дорожил жизнью. Делла подобрала юбки.

– Я рада, что удалось получить комнаты. Тут везде столько народу. Я боялась, что отель переполнен.