Террорист из «Гринго» - Александр Мокроусов

через парк, мимо памятника Штраусу, куда-то на юго-восток, в сторону посольского квартала.

Огромная, чуть не в весь первый этаж особнячка, гостиная, с большим, и что особенно приятно, растопленным камином, огромными кожаными креслами, низкими кофейными столиками, хаотично расставленными у стен и большим, двенадцати футовым биллиардным столом.

Когда мы зашли в комнату, хотя правильнее было бы назвать это помещение залом, внутри никого не было. Белые костяные шары, будто стадо овец, разбежавшихся по зеленому сукну луга, лежали в перекрестии двух валяющихся на сукне киев.

Нас никто не встретил, но судя по выставленным на столиках бутылкам, бокалам, блюдцам и тарелкам с самыми разнообразными закусками, нас тут ждали. На одном из столов стоял большой, желто-янтарный лакированный хьюмидор, рядом в каком-то очень красивом беспорядке были разбросаны запечатанные пластиковые и металлические сигарные тубы, картонные коробки и пачки сигарилл. Странно, а ведь англичане никому не звонили и сообщений, насколько я заметил, не писали. Значит наше вечернее расписание было заранее прописано «импортной» стороной.

– Война – отец всего. Из всех стран-участниц ядерного клуба Пакистан и Индия – самые воинственные. У них только их собственных конфликтов, официально, на бумаге, названных войной, уже три было. А сам конфликт уже почти три четверти века тлеет. – Сэр Реджинальд гостеприимно окидывает гостиную широким жестом, сам направляется к ближайшему столику и берет в руки высокую, чуть сужающуюся к донышку, чем-то напоминающую контурами мужчину во фраке, бутылку с бледно-зеленой этикеткой Macallan.

Я люблю этот виски, но сейчас я хочу кофе. Капсульная машинка стоит, стыдливо спрятавшись за рядами вина, пива, виски и коньяка, на одном из низеньких столов. Кофейных чашек нет, ну и ладно, за неимением гербовой – пишем на простой… Я подставляю под тонкую струйку широкий хрустальный рокс, дожидаюсь окончания выжимки из первой капсулы и тут же заряжаю вторую.

– Я слышал, что офицера российской царской армии чуть не имения на биллиарде проигрывали? – Полу вопросительно, полуутвердительно говорит Бен-Гур, подходя к столу. – Федор Михайлович, не желаете партию?

– Отчего же не сыграть. – Федор Михайлович подходит к столу и проводит ладонью по сукну. – Тем более вижу тут пирамиду играют, не снукер какой-нибудь ваш английский. Вас начальство за любовь к русскому биллиарду не ругает?

– Русский биллиард это лишь упрощенный вариант снукера. – Начал было англичанин, но увидев уже готовящегося возразить полковника примирительно сложил руки. – Хорошо, признаю, я испытываю слабость именно к русскому биллиарду, к русской икре и, не поверите, русской гречке. Но мое руководство достаточно мудрое, пока я не полюблю российский флаг – я буду в списках благонадежных. У вашего триколора нет никаких шансов, на какие бы свидания ваш флаг меня не приглашал и как бы не ухаживал, но пока виски производится у нас. – Смеясь, сэр Реджинальд наполняет пять бокалов.

– Джентльмены, предлагаю тост за уничтожение «Гринго». Задача не простая. У нас есть циркули и линейки, а нам нужно найти квадратуру круга. У нас есть господин Патель, а нам нужно уничтожить его группу.

Все выпивают, только я так и не взял свой тяжелый, толстостенный стакан, я продолжаю маленькими глотками пить замечательный кофе. Странно, обычно капсульный, да и вообще машинный кофе мне не очень нравится, а сейчас… Нет, не об эту странность зацепился мой мозг.

Англичанин что-то продолжает говорить, его дополняют, все перекидываются какими-то фразами. Я же включаю внешний протокол «я вас внимательно слушаю». В нем прописаны и взгляд в глаза, и кивания, и даже иногда задумчивый прищур, как будто вы поймали мысль собеседника. Но голова при этом протоколе совершенно не задействована на говорящего и вы можете думать о чем угодно, решать свои задачи. Сейчас я концентрируюсь на хвосте, отблеске возникшей идеи. Вот оно, то, что меня резануло. В тосте англичанин сказал «уничтожить Гринго». Плохая, не верная цель.

Я живу на западе Краснодара, у меня большой, но аккуратный дом, окруженный очень красивым садом, есть небольшой пруд, много «диких» деревьев, заменяющих мне лес. А еще у меня есть соседи, с которыми я, если не дружу, то по крайней мере поддерживаю хорошие отношения. И разумеется, я бывал у них в домах и на участках. Знаете, наверное, все эти дни рождения, помолвки, просто барбекю, когда, для поддержания добрососедских отношений, просто необходимо принять приглашение, зайти «с визитом вежливости», сделать комплимент хозяйке и подарить бутылку вина хозяину.

Я люблю баню. Русскую парную, финскую сауну, иногда. Значительно реже, турецкий хамам. У меня на участке есть отдельный банный комплекс. И у всех, абсолютно у всех моих соседей, у кого-то отдельно стоящим зданием, у кого-то пристройкой к главному дому, стоят на участках бани.

Как-то я разговорился с одним из соседей и он, уж не помню по какому поводу, рассказал, что с момента постройки дома лет пятнадцать назад, он лишь дюжину раз пользовался баней. А домашним спорт залом и того меньше. Я помню, как он описывал свои ожидания, когда давал задания строителям. Он ожидал, что будет чуть ни ежедневно заниматься в шикарно оборудованном индивидуальном, своем собственном спортзале, а по выходным собираться с друзьями в своей собственной бане. В ожиданиях он был спортивным и гостеприимным. В реальности он предпочитал вино и жирное мясо, а еще у него не было друзей, с которыми можно было бы поговорить ни о чем, без какого-то делового интереса.

Я не стал ничего говорить этому соседу, но для себя сделал очень важный вывод. У соседа прям очевидно была нарушена связка образа цели и самой цели. Он мечтал о спортивном теле и общении, а строил баню и покупал тренажеры. Но наличие спортзала и бани не сделает его спортивным и не окружит общением. Так это не работает.

– Джентльмены. – Я прерываю что-то рассказывающего еврейского генерала, очень не вежливо, но моя идея важнее всего их сегодняшнего разговора. – А скажите, пожалуйста, еще раз, какова ваша цель в работе с «Гринго»?

Судя по выражению четырех лиц, у каждого из них возникли сомнения в моей адекватности.

– Дядя Петя, ты дурак? – Полковник, по-русски. – Максим, ты последнюю неделю где вообще был, на какой планете? – Уже по-английски, чтобы все поняли, продолжает Федор Михайлович. – Мы все знаем, что ты не идиот. Так зачем же ты им притворяешься, дурацкие вопросы задаешь? Думаешь, это показатель ума? Смотрите, мол, я не боюсь показаться тупым, вот насколько я умен? Хрен тебе. Никто таких выводов не сделает. Ведешь себя как дурак, значит ты дурак и есть.

– Просто на вопрос ответьте, профессионалы плаща и кинжала. –