Ступень третья. Часть первая - Инди Видум

К моему приходу фургончиков с арестантами и след простыл. Зато приехал перепуганный трясущийся как осиновый лист Баженов. Об эпичной битве его подчиненных с моей оградой напоминала только повышенная утоптанность снега. Но так как снега у ограды пока было не слишком много, в глаза она не бросалась. Тем не менее Баженов бегал у ворот под неодобрительными взглядами гвардейцев и заламывал руки, словно опереточная дива.

— Ярослав Кириллович, ни сном ни духом! — завопил он, как только я появился в зоне его видимости. — Подлец Склянкин подставил, чтоб ему пусто было. Я бы никогда не дал такого приказа, поверьте мне.

— Штурм чужой собственности без прямого приказа главы клана? — усомнился один из гвардейцев.

Я подошел, поздоровался и открыл ворота, пропуская их внутрь. Баженова я приглашать не стал. Мне даже лестно не было, что он меня по имени-отчеству величал, потому что было это не из уважения, а из страха.

— Я ему прямой приказ дал: не штурмовать, а ожидать выхода Постникова, — Баженов махнул рукой. — Черт бы его побрал! Все проблемы от него! Не мог нормально сдохнуть, еще и меня подставил.

— Вас подставил Склянкин, — напомнил я.

— Так я про него и говорю, — нелогично заявил Баженов. — Сдох бы, тварь, не было бы таких проблем. Моя супруга тоже так считает, зла она на него до невозможности.

— Он же ей брат?

— С такими родственниками и врагов не нужно. Он такой ущерб клану нанес, что несколько лет придется восстанавливать. Ярослав Кириллович, — заискивающе сказал Баженов, — вы уж не держите на нас зла. Ни при чем мы. Это все дегенерат Склянкин, чтобы его за ногу и по буеракам. Устроил нам веселую жизнь. Мы сами пострадали, уверяю вас, да еще как.

— Следствие разберется, — буркнул один из гвардейцев, — пострадали или науськивали.

Баженов вообще сбледнул с лица и уставился на меня с видом побитой за просто так собаки.

— Ярослав Кириллович, я дал четкие указания. Не нападать. Ждать, чтобы Постников вышел. Я не имею отношения к устроенному Склянкиным. Поверьте мне, — заистерил он.

— Да верю я вам, верю, — уже с раздражением ответил я, потому что разговор был пустой, ворота мне нужно было закрывать, а обрывать разговор с главой клана было невежливо. — А сейчас прошу меня извинить, у меня много дел.

— Значит, ваши договоренности с Викторией Михайловной в силе? — с надеждой спросил он.

— Разумеется. Она точно не имеет к этому отношения.

Баженов шумно выдохнул.

— Спасибо вам, Ярослав Кириллович. Со своей стороны хочу сказать, что я снимаю все претензии к Постниковым. Вообще все, глаза бы мои их не видели.

— Благодарю вас, Сергей Львович, — наклонил я голову. — Вы мне сразу показались разумным и вежливым человеком.

Лесть — дело такое, ничего не стоит, а человеку приятно. Вон прямо на глазах начал успокаиваться. Чувствуется, жену боится больше, чем разборок с Императорской гвардией.

— И вы мне, Ярослав Кириллович, показались на редкость рассудительным для своего возраста, — расцвел Баженов. — Я к вам симпатией проникся с первого же взгляда. Редко когда сейчас глава клана настолько соответствует своему месту. Будем рады, если вы заедете к нам, когда с этим недоразумением все прояснится.

— Благодарю вас, Сергей Львович. Но сейчас увы, у меня совсем нет времени, прошу меня простить и понять.

Я наконец закрыл ворота и перестал беспокоиться о целостности защиты. Конечно, Баженов угрозы не представлял, но и кроме него хватало жаждущих до меня добраться.

В особняке я скинул приведенных гвардейцев на Постникова, чтобы тот помог им устроиться, а заодно сообщил, что у Баженовых к нему никаких претензий больше нет, после чего отправился в гостиную, которая стараниями Тимофея теперь больше напоминала больничную палату.

— Ваша охрана прибыла, Ваше Императорское Величество, — отрапортовал я. — И в связи с этим у меня вопрос, могу ли я как-то от них дистанцироваться.

— Что ты имеешь в виду? — явственно удивился император.

— Полковник Ефремов сказал, что готов приказ о зачислении меня к ним, но у меня и без того огромное количество обязанностей, — пояснил я. — Если еще на меня повесят штатную артефакторику, я ж вообще загнусь. Простите, Ваше Императорское Величество.

— У тебя обычное почетное членство в Императорской гвардии, не связанное ни с какими обязанностями, но дающее определенные преимущества в решении некоторых вопросов, — ответил, чуть прищурившись, император. — Судя по тому, что тебе с трудом удается скрывать возмущение, Ефремов ввел тебя в заблуждение с целью получить какую-то выгоду для гвардейцев?

Слова его меня успокоили, но не до конца.

— Именно так, Ваше Императорское Величество, — подтвердил я. — Он сказал, что меня к нему зачисляют, и моей первейшей обязанностью будет изготовление переговорного артефакта. Мол, материалы он, так и быть, предоставит, а работать я должен бесплатно.

Император захохотал. Его смех был уже почти нормальным, он даже за грудь не схватился, хотя заметно поморщился. Но Тимофей тут же к нему подскочил и с его рук полились заклинания, отливающие зеленью. Приступил он к исцелению раньше запланированного срока, но не думаю, что его вмешательство причинит хоть какой-то вред.

Все-таки Тимофей — прирожденный целитель, не зря я за него столько Мальцеву отвалил. Вот и сейчас он, почти не вкладывая собственную магию, запустил регенерацию по полной что у меня, что у императора. Правда при это жрать хотелось, как не в себя…

И не только мне: после процедуры император попросил принести что-нибудь поесть. Тимофей сбегал на кухню и притащил на подносе тарелки с кашей и сладкий чай. На возражения, что хотелось бы чего-то посущественнее, безапелляционно заявил, что посущественнее будет позже, а сейчас надо пополезнее.

— По-хорошему, вместо чая вам одно из зелий, но я местной лабораторией не рискну воспользоваться, — сказал Тимофей в конце своей речи. — Мало ли что там обнаружится в процессе.

— Действительно, нужно хоть одну разобрать, — согласился я. — И ингредиенты пересмотреть.

— И записи в журнале, — намекнул император.

Несмотря на возмущение кашей, наворачивал он ее только так. И чай прихлебывал, словно это было лучшее целительское зелье.

Конечно, я мог сгонять на кухню сам и взять что-то другое, но из солидарности я взял одну из тарелок и принялся есть. В конце концов, от каши еще никто не умирал, а вот от голода — очень даже. Тимофей тоже к нам присоединился, и некоторое время мы просто молча жевали. Но недолго, потому что вскоре подошел один из гвардейцев с докладом, что их разместили и он готов приступать к свои обязанностям, а именно: охранять императора. Тот сонно кивнул, принимая доклад, и отставил тарелку. Судя по всему, с минуты на минуту его сморит сон.

Мне же спать не хотелось. Заклинания Тимофей подействовали на меня взбадривающе и, кроме голода, не дали никаких отрицательных эффектов. Заниматься магией мне сейчас не стоило, но думать никто не мешал, тем более что в голове крутилась мысль и требовала какой-то определенности.