Багдадский вор. Трилогия - Андрей Олегович Белянин

– Довольно! Я выслушал вас и вижу, что все вы стали жертвами наглого, недостойного обмана. Двое дервишей, двое «спецагентов» и двое базарных шарлатанов обвели вас вокруг пальца. Значит, всего их было шестеро, а это уже целая разбойничья шайка… Хвала аллаху, они оставили нам столько примет, что завтра же негодяи будут опознаны и казнены! Эй, глашатаи, объявите награду в тысячу таньга тому, кто укажет, где скрываются: высокий лекарь и толстый астролог-индус; голубоглазый немой дервиш и его маленький переводчик; рослый бородач с карликом, коверкающим слова.

– Велик и мудр наш эмир! Да продлит Аллах его правление, защищающее бедных мусульман от происков шайтана! – все четверо прочувствованно распростерлись ниц, причём Зейнаб только после того, как её дважды дернула за рукав мама.

– Теперь вы вольны идти, я не увидел среди вас виноватых, – милостиво качнул ухоженной бородкой премудрый Селим ибн Гарун аль-Рашид. – Но одно не дает мне покоя – зачем злодеи так обошлись с вами? Какую же выгоду, кроме посрамления моих верных слуг, они с вас поимели?

– Нас ограбили… – неуверенно переглядываясь, протянули все пострадавшие. Лицо эмира потемнело. Зато на лица Шехмета, Далилы и Али снизошло озарение…

Аллах – не Минздрав, двадцать раз предупреждать не будет!

…А в маленькой лавочке башмачника Ахмеда второй день шла повальная гульба. Дым стоял коромыслом, вино текло рекой, друзья и соседи вповалку валялись на полу мордами в плове. Лев, чисто по-русски, требовал подать ему для этой же цели салат, но увы… Салатами на восточном базаре не баловали, пришлось с перепою падать мордой туда, куда и все, – в плов! Бедный ослик показал себя единственным трезвенником, не то чтоб ему не наливали – он сам не пил, хотя вино было хорошее. Вообще, в свете последних событий ушастый Рабинович оказался не у дел. Ходжа пояснял, что дервишам иметь осла не положено, два «суперагента» верхом на одном ослике выглядят подозрительно, а лекари и астрологи – тем паче не должны перегружать бедное животное. Короче, серый друг остался утешать побитого изготовителя традиционных тапок. Вернувшись, Оболенский от души расцеловал ослика в лоб и одарил новёхонькой попоной (ещё пару часов назад служившей господину Шехмету молитвенным ковриком!). Как водится, Лёвушка требовал недельного загула, ибо чем же должен заниматься вор, как не красть и гулять?! Более потрёпанный жизнью Насреддин с товарищем не спорил, но сам пьянствовал очень осторожно, памятуя о том, что далеко не все правоверные способны долго удерживать страшную тайну – брудершафт с самим Багдадским вором! Посему он щедро угощал всех, заглянувших к ним на огонёк, исподволь примечая: нет ли среди гостей переодетых стражников или тайных соглядатаев? Вроде бы обнаружил целых двух, потому на всякий случай упоил подозрительных типов вусмерть. По идее, уже вполне назрела необходимость «сменить хазу и залечь на дно». В сущности, башмачник от любых обвинений может отпереться, явных улик против него нет, пусть отдохнёт от дел. Тихо, без лишней спешки, домулло собрал всё необходимое, увязал в хурджины, возложил на спину ослику и… В этот момент в дверь лавки башмачника постучали. Открыть мог лишь Ходжа, все прочие были, мягко говоря, нетранспортабельны.

– Салам алейкум, уважаемый. – У входа скромно стояла стройная девушка в хорошем платье, её лицо, как и положено, скрывала чадра. – Не здесь ли находится лавка башмачника Ахмеда?

– Аллах направил ваши стопы в нужную сторону, – изысканно поклонился Насреддин, – но увы, моя госпожа, сейчас он не сможет починить ваши башмачки. Он… как бы это… ну, не совсем, что ли…

– Мне вовсе не нужно ничего чинить! Я пришла сюда в поисках своего друга и заступника Льва Оболенского. Он такой высокий, с грозными голубыми глазами…

– Какой друг? Какой заступник? Почему Лев? Зачем Оболенский?! Ничего о нём не слышал и знать не знаю… – мгновенно насторожился Ходжа, нутром почуявший в гостье источник новых неприятностей.

Девушка всплеснула руками, опустила голову и… заплакала. Насреддин воровато огляделся, прокашлялся и, слегка приобняв её за плечи, стал ненавязчиво разворачивать к выходу:

– Идите домой, уважаемая… Конечно, я не знаю никакого Льва Оболенского, но если вдруг, каким-то чудом или очередным происком шайтана, мне доведётся встретить человека с таким чудным именем – непременно сообщу, что вы его ищете! Он сам к вам придет, клянусь бородой пророка…

– Но я не могу! Не могу возвращаться домой… – срывающимся от слёз голосом прокричала девушка. – Они сказали… Они же убьют меня, если я не приготовлю им той!

– Наймите повара, – бесцеремонно ответствовал домулло, но, видимо, шум у дверей всё же разбудил его нетрезвого друга.

– Джамиля?! – В дверном проёме, качаясь, возникла массивная фигура Лёвушки. – Ходжа… блин! Пропусти сейчас же… Тоже мне швейцар тут… нашёлся!

– Ах, та самая Джамиля-а… – понимающе протянул Насреддин, и счастливая девушка мгновенно проскользнула мимо него, прижавшись к груди Оболенского, как котёнок. Сначала она только благодарно всхлипывала, потом откинула чадру и, подняв мокрые ресницы, ещё раз попыталась пожаловаться на своё горе:

– Я бы не пришла, я гордая… Ни за что не стала бы бегать за тобой по всему Багдаду, но там… О Лёва-джан! Спаси меня, пожалуйста-а… Они опять придут ночью!

– Пусть только рискнут своим чахлым здоровьем… – громогласно пообещал наш герой. Благородная натура рыцаря и дворянина не задумываясь взяла верх над алкогольными парами. В одну минуту Лев стал трезв, как богемское стекло, а потому поинтересовался задним числом: – А собственно, кто – они?

– Гули!

Дальнейший разговор Ходжа Насреддин участливо предложил перенести на улицу. В самом деле, в лавке полно пьяно икающего народа, стоять в дверях глупо, и планы смены места жительства требуют решительной реализации. Прибежавшая с памятной окраины Багдада Джамиля сумбурно, то смеясь, то плача, рассказывала товарищам по оружию горькую историю своей вдовьей судьбы. Хотя вру, не совсем так… В самой вдовьей судьбе ничего страшного как раз и не было – девушка каталась как халва в