Сердце мексиканца - Ашира Хаан

— Вам уже тридцать, изменения накапливаются, пора переходить на серьезные методы, если хотите как можно дольше оставаться молодой. Давайте посмотрим, на какое число я могу вас записать к нашему хирургу. Комки Биша удалять не будем, это уже не модно, но нижнее веко лучше подтянуть пораньше.

— Мне нужно подумать! — испуганно пискнула Аля, на всякий случай отодвигаясь подальше от настойчивых рук косметолога.

В этом кабинете задумаешься чуть глубже обычного — и потом сама себя не узнаешь в зеркале.

Зачем как можно дольше оставаться молодой?

Ей казалось, что если она найдет ответ на этот вопрос, то поймет и что делать с тем, что несмотря на все разумные доводы, ей хочется выбрать тот мир, который открыл ей Змей.

— Ты когдай-нибудь делала подтяжку век? — вернувшись в офис, спросила она первым делом у контент-менеджера.

— Конечно, — пожала плечами та. — Мне с генетикой не повезло, я с двадцати пяти на мезотерапии. Перепробовала все эти методы, знаешь, лазерное омолаживание, ультразвуковой лифтинг, криопроцедуры. Но все это фуфло для самоуспокоения. Реально работает только старая добрая хирургия.

— Ничего не фуфло, — обиделась проходящая мимо рекламщица. — В хорошем центре лазерная шлифовка стоит как крыло от «Боинга», зато потом выглядишь так, как будто тебе восемнадцать и ты наконец выспалась.

— Вот доживешь до моих тридцати восьми, поговорим о твоей шлифовке, — огрызнулась первая.

— Благодаря ей до тридцати восьми я доживу с лицом на пятнадцать лет младше!

— А зачем? — вдруг спросила Аля, которая раньше с удовольствием участвовала в битвах

«Химический пилинг VS Биоревитализация», никогда не спрашивая себя, почему ей надо навсегда оставаться в одном и том же возрасте. Но из нового, открытого Змеем мира, сквозило и новыми вопросами. — Почему нельзя меняться?

— У нас молодой коллектив, Аля, — улыбнулась рекламщица. — Неважно, сколько тебе лет, важно, на сколько ты себя чувствуешь!

— И выглядишь, — добавила контент-менеджер. — Ты же видела нашу бухгалтершу? Она старше меня на пару лет, но перестала за собой следить, даже седину не закрашивает. Ладно, в бухгалтерии еще ничего, все привыкли, что там возрастные. Но представляешь на нашем корпоративе — все такие зажигалки и приходит тетка, которая выглядит как моя мама?

— И что? — не поняла Аля. — Если она так же зажигает, как остальные?

— Это смотрится жалко. Она просто не вписывается в коллектив.

— То есть, вы меня уволите, если у меня появится седина? — изумилась она.

— Нет, конечно! Ты наш талант! Но это ведь будет маркером того, что ты изменилась.

Потрясенная Аля не нашла, что ответить. Она постоянно учится новому, читает книги, смотрит фильмы, ходит на выставки — все для того, чтобы изо всех сил делать вид, что остается такой же, как раньше. И, похоже, это работает! За месяц в Мексике она изменилась сильнее, чем за последние пять лет.

Весь мир изменчив, как сказал Сантьяго, и только она должна застыть в одном и том же времени, как муха в янтаре.

Но она хотела меняться! Хотела быть собой!

Быть сильной.

За несколько прошедших месяцев она чувствовала, что слабеет, и это было странно.

Вроде бы должно было быть наоборот. Здесь она независимая женщина, которая сама решает свою судьбу, выступает на равных с мужчиной. Но тогда, ночью, когда она искала Сантьяго в мечущихся огненных тенях и обнимала его за шею, когда он нес ее в спальню, она была сильнее, чем теперь, когда одна возвращается после концерта домой в полупустом метро или заставляет бригаду сантехников разобраться с текущей батареей.

Потому что там она противостояла настоящим проблемам. Даже за спиной у мужчины чувствовала, что все происходящее — всерьез. Что она придает ему сил своим присутствием. Ему было за кого драться, ради кого беречь себя и быть осторожным, решая проблемы быстрее и эффективнее.

Если она попробовала бы объяснить эту концепцию тому чуваку с непереносимостью лактозы, тот бы просто не понял. Лег бы на диван и ждал бы, пока ее присутствие вдохновит его на решение проблем и жаловался, что она плохо вдохновляет.

У него в жизни просто нет таких вызовов, какие были у Сантьяго. Ему никогда не приходилось выбирать между плохим и очень плохим: убить собственного племянника или позволить ему изнасиловать любимую женщину.

Максимум — забанить ли тролля или позволить резвиться в комментариях.

Здесь все не всерьез. Инфантильные игры вечных юношей.

Аля вздохнула, думая, что делает чудовищную, невероятную глупость. Открыла в «Ворде» шаблон заявления на увольнение и нажала кнопку «Печать».

Она так любит лежать в горячей ванне…

Но ей так не хватает злого солнца, расплавляющей жары и тяжелого взгляда черных глаз.

Мира, где все-понастоящему.

А он ждет?

Мир русскоязычного интернета на самом деле очень маленький и найти в нем человека легко. Але потребовалось всего две точки, чтобы провести между ними прямую: Верхоянск и Мехико. И вот она, Надя, улыбается с фото в «Фейсбуке», и на голове у нее белая ковбойская шляпа. Больше в мире нет ни одной женщины, проделавшей этот путь.

Аля долго листала на ее странице репосты на испанском. Там были какие-то экологические и феминистические петиции, статьи о лошадях, истории о прошлом Мексики. Но ни на два, ни на пять лет назад не нашлось ничего про Сантьяго. И в друзьях его тоже, разумеется, не было. Его жизнь не из тех, что будешь демонстрировать в сети на радость одноклассникам и бывшим коллегам. Тем более что его одноклассники или рядом с ним, или на том конце пистолетного ствола.

Пришлось кидать запрос на добавление в друзья, который был мгновенно принят, несмотря на глубокую ночь на том конце света.

Она смотрела на открытое окошко личного сообщения и не знала, с чего начать. Заносила руки над клавиатурой, но все слова казались неуместными, а вопросы — нетактичными. Да и вспомнит ли Надя ее? Кто она такая? Всего лишь одна из любовниц ее друга. Короткий проходной эпизод.

Но пока Аля думала, на экране дрогнули три точки и возникло сообщение:

«Ну и что молчим? Три месяца не подавала голоса, а теперь добавилась и ждешь, что я первая заговорю?»

«Как он там?» — напечатала Аля непослушными пальцами, леденея от ужаса. Осознание, что три месяца — это много, это очень много, это целая жизнь, пришло только сейчас. Она провела в Мексике в три раза меньше времени, и это все изменило. Почему она думала, что пока она тут решала экзистенциальные вопросы, там мир был поставлен на паузу? Чего она ожидала?

«Чего ты ожидала? Что он плачет и ходит на берег реки смотреть на закат и думать о тебе? издевательским эхом откликнулся чат на Алины мысли. — Ест, спит, убивает людей по расписанию», — продолжала издеваться остроязыкая Надя. Филфак никакими лошадями не затопчешь. Не добавила к списку: «трахается», и на том спасибо.