Написанное остается - Александр Леонтьевич Петрашкевич

Не чувствуешь цимусу. В самосаде — в нем что? В нем нечто такое свое, мужицкое, крепкое. И если бы было где рассады посадить… Люблю сам за табаком ходить. Бывало, сначала пасынки обломаешь, потом срежешь, на чердаке просушишь… запах — голова кругом…

П а в л и н а (улавливает настроение Игната, вздыхает). Если бы еще полфунтика ниток, получился бы свитер и Михасю, и тебе, Игнатка. Хочешь, я свяжу тебе с высоким таким воротником, чтобы вот так, под самую шею (дотрагивается до шеи Игната), — и красиво, и душу греет.

Игнат на какой-то миг нежно прижимается щекой к руке Павлины, но она отнимает ее и берется за клубок. Нитки запутываются. Наступает длительная пауза.

И г н а т. Душу свитером не согреешь. (После паузы.) А может, нам, Паша, подождать немного… Не спешить… с разводом? И начальство, и специалисты утихомирятся. И Клавке будет легче отбрехаться. А мы поживем тем временем для видимости, а там, может, и…

П а в л и н а (ждала вопроса). Ой, не знаю, Игнатка, не ведаю…

Во главе со  З л ы д н е м  врываются  С т е л л а, М и х а с ь  и  М а р и н а.

З л ы д е н ь. Ну, я не говорил?! Полюбуйтесь!

Марина и Стелла причитают, как по покойнику.

М а р и н а. Опозорили! Убили! Зарезали!

С т е л л а. А божечка наш милый! А деточки наши родные! А куда же нам от позора-сраму бежать? А куда же нам от людей глаза девать?

И г н а т (испуганно). Кого убили?

П а в л и н а. Где зарезали?!

С т е л л а. Охмурили! Окрутили! Околпачили!

И г н а т (кричит). Кто? Кого? Где?

С т е л л а. Тебя! Здесь! Федора с Павлиной и окрутили, и околпачили, старого дурака!

М и х а с ь. Нас уже в комитет высокой нравственности вызывали.

И г н а т. Тьфу! Чтоб вам пусто! А я думал, что серьезное!

М а р и н а. Вам — конечно! Вам приятно! Вам хоть бы что!

Входит  Ф е д о р а.

С т е л л а. Жених нашелся, чтоб тебя около столбов женило!

Ф е д о р а. А чем не жених? В штанах, в шапке, а на большее мы и не надеялись.

П а в л и н а (плачет). Вот, сестрица, что теперь вышло…

И г н а т. Втолкуй ты им, Федора, а то они тут все очумели.

Ф е д о р а. А чего вы перед ними рассыпаетесь мелким маком? Надо было, так и поженились. Надо будет, так и разженимся. Интересно, что бы вы делали, если бы вас так приперло?

М и х а с ь. Так их еще и приперло?

М а р и н а (в ужасе). В их-то возрасте?

И г н а т. А при чем здесь возраст?

С т е л л а. Я так и подумала. (Всплеснув руками, в ужасе.) Так она еще и понесла от него! (Марине.) Для полной концепции твоей мамочке только и не хватало бабича родить!

М а р и н а (хватается за голову, причитает). Ой! Ой! Ой! Позор! Стыд! Ужас! Куда мне деваться! Куда мне бежать?

З л ы д е н ь (Марине). Скажи, что удавишься, и выбегай на улицу.

М а р и н а (истерично). Удавлюсь! Утоплюсь! Повешусь! (Выбегает.)

М и х а с ь. Ну, батька! Ну, папочка! (Бежит за Мариной.)

П а в л и н а (бежит за Михасем). Держи ее, Мишечка! Беги за ней, деточка!..

С т е л л а (Федоре). Отольются тебе, сводня, наши слезки!..

Ф е д о р а (спокойно). Не выпинайся, а то требуха перегорит.

Вбегает  Г а р и к. В руке ремень. Зажав голову Стеллы под мышку, он слегает со ремнем.

С т е л л а (кричит). Гарик!.. Гари!.. Гар!.. За что?..

Г а р и к. За донос!.. За сплетню!.. За то, что было!.. За то, что будет!.. Чем кончится!.. Что сердце успокоит!

С т е л л а (убегает). Рыгор, утоплюсь! Ты мою концепцию знаешь!

Г а р и к (прикуривая у Игната). Не подлая ли баба, а? Вызывают меня куда надо и спасибо, говорят, вам, товарищ Перепечка, за сигнал вашей супруги Мухоморкиной, которая раскрыла аферу. А?! Пойду гляну, может, к реке побежала, так хоть подтолкну. (Выходит.)

Игнат набивает трубку.

Ф е д о р а. Вот пошли детки, чтобы вам беды не знать с такими характерами! Им же, паршивцам, делаешь, для них же стараешься, а они — вот тебе, отблагодарили!

З л ы д е н ь. А мы это назовем борьбой поколений…

И г н а т. Тебе благодарности не хватает?

Ф е д о р а. А что это, уже и пошутить нельзя?

И г н а т. Перехворать бы мне и час, и тот день, как мы с тобой, сватейка, встретились, так, может, сраму и позору меньше было бы на старости годов.

Ф е д о р а. Я же, выходит, еще и виноватая?! Вот правду люди кажуть: родни не пересчитать, а довелось топиться — нет за кого вцепиться.

З л ы д е н ь. А это мы назовем некоммуникабельностью поколений.

Вбегает  К л а в к а, за ней  Д а н и л а.

Д а н и л а. Ну, браточки, держитесь за что-нибудь!

К л а в к а (плачет). Все Староселье гудит! Все старосельцы в курсе дела!

Д а н и л а. И в правление звонили. Ждите, говорят, газету с фельетоном!

З л ы д е н ь. А это мы назовем… Чем бы это назвать?

Ф е д о р а (вскакивает). В комитет надо, в Совет, в комиссариат!.. На самый верх! В Москву! В центр!..

Федора, Клавка и Данила убегают.

З л ы д е н ь (Игнату). Поздно! Теперь каюк. Теперь крышка! Пресса — оружие серьезное. Вьет наповал.

И г н а т. Теперь крышка!..

З л ы д е н ь. Тогда будем кончать?!

И г н а т. Пожалуй, впору… Но как?

З л ы д е н ь. Застрелись для разнообразия. А я подведу под это теоретическую основу. И тебе будет спокойненько, и мне заработочно.

И г н а т. Для разнообразия… пожалуй…

Злыдень протягивает руку, получает допотопный пистолет, передает его Игнату. Тот вначале рассматривает оружие, а потом уходит вместе со Злыднем. Появляется П а в л и н а.

Раздается глухой выстрел.

П а в л и н а (встревоженно). Что ты там разбил?

Появляется  И г н а т.

И г н а т (спокойно). Голову…

П а в л и н а. Надо же осторожно. (Трогает Игната за голову, смущается, отступает.) У меня как было? Полезла было в погреб…

И г н а т. Я разбил голову собственному Злыдню. Аж в ушах звенит.

П а в л и н а (ничего не поняла). Это хорошо, когда звенит… У меня как было? Сел чирей в самом ухе…

И г н а т (о своем). Это хорошо… Это очень хорошо, когда чирей в ухе…

П а в л и н а (с облегчением). Хорошо, говорю, когда человек шутит. Если шутит, долго жить будет. (Собирает вещи, связывает в узел.)

Входит  З л ы д е н ь. Лицо закопченное. Держится за голову.

З л ы д е н ь. Дурные шутки! (Тихо устраивается в углу.)

И г н а т. Что я у тебя, Паша, хотел спросить?.. Как у тебя, Паша, хата в Староселье?.. Ну, где тут жить?.. На улице гудит, за стеной шуршит. А ни тебе песни спеть, а ни тебе матюгнуться.

П а в л и н а. Хата как хата, и матюгнуться можно, только крыша прохудилась. Найти бы какого Злыдня с шифером…

З л ы д е н ь. Будут деньги — Злыдень найдется.

И г н а т. Пропади ты пропадом, чтобы я тебя искал! (Вместе с Павлиной собирает свои вещи.)

П а в л и н а. И нет на них никакого мору.

З л ы д е н ь. А мы как вирус, как жук колорадский!

П а в л и н а. А если дустом?..

З л ы д е н ь. Не возьмет.

П а в л и н а. Тогда этим…

З л ы д е н ь. И этим не возьмет.

П а в л и н а. Неправда, чем-нибудь возьмет. От чего-нибудь и вы заперхаете-закашляете.

Вбегает взволнованная  Ф е д о р а.

Ф е д о р а. Сваточек! Павлиночка! На всю газету напечатали!