Бог Разрушения - Рина Кент

ударить меня по колену.

Я раскачиваю ее маленькое тело и прижимаю к стене под слабым светом уличного фонаря. Свет отбрасывает мягкое сияние на ее маленькое личико и придает едва заметный блеск ее светлым локонам, переплетенным голубыми лентами.

Короткое платье обнажает ее стройные длинные ноги, и мне хочется думать, что она нарядилась для меня. Не помогает и то, что прошло больше времени, чем мне хотелось бы, с тех пор как она осчастливила меня своим назойливым присутствием.

Мои пальцы впиваются в ее плечо.

— Успокойся, черт возьми. Что тебя разозлило?

— Ты, — она указывает на меня, ее глаза сверкают темно-синим, как цвет убитых роз. — Иди нахуй, гребаный ублюдок.

— Только если ты пойдешь со мной. Я был бы признателен за компанию.

Ее убийственное состояние, кажется, только усиливается, когда румянец заливает ее щеки.

— Что, черт возьми, ты себе позволяешь? Почему ты пытался поцеловать Сесили?

— Ого, ревнуешь, да?

— Скорее, не хочу, чтобы Джереми пострадал.

— Твой дорогой Джереми любит Сесили, так что, если ты не в настроении стать третьим и очень нежелательным колесом, я бы посоветовал тебе сдаться, — я просовываю колено между ее ног. — Кроме того, я могу удовлетворить тебя.

Она вздергивает подбородок.

— Боюсь, одного члена недостаточно. Я люблю разнообразие.

Теперь мое настроение резко падает в чернильно-черный колодец небытия, даже хуже, чем когда я увидел ее селфи с ним.

— Что, черт возьми, ты только что сказала?

— Ты прекрасно меня понял, — она отталкивает меня. — А теперь, если ты меня извинишь, я пойду поищу развлечения на ночь.

— Не поворачивайся ко мне спиной, Мия. Ты прекрасно знаешь, что я сделаю, если ты сбежишь.

Она вскидывает волосы и отстраняется от меня.

Садистская ухмылка приподнимает мои губы.

Мия убежит, и я не только поймаю ее, но и буду трахать до тех пор, пока она не сможет двигаться.

Пока не поймет, что внутри нее не будет другого члена, кроме моего.

Глава 19

Мия

Этот мудак жаждет крови.

Нет другого цивилизованного способа описать то, что, черт возьми, происходит в голове этого психа.

Он самый непредсказуемый, смертоносный человек, с которым я когда-либо сталкивалась, и это может включать, а может и не включать монстра из моего прошлого.

И это говорит девушка, которая буквально выросла в среде нью-йоркской русской мафии.

Лэндон совершенно безумен, но и я не совсем в своем уме, потому что постоянно провоцирую его. Я распускаю свой хвост на том же провокационном языке, на котором говорит он, ожидая — нет, нуждаясь в том, чтобы он пришел за мной.

Преследовал меня.

Впрыснул в мои вены ту порцию экстаза, которую может дать только он.

Я несусь на полной скорости по пустым улицам. Огни расплываются в моем периферийном зрении, добавляя мистическую вибрацию в опасную ночь. И не только по этой причине.

Мои ноздри раздуваются при виде того, как Лэндон пытается поцеловать Сесили.

У нас свидание. Он так сказал, хотя он не пойдет на свидание, даже если его будут держать под дулом пистолета. Он предпочитает острые ощущения неизвестности, интенсивность и сексуальные предпочтения, которые не одобряются обществом.

Лэндон стремится к сексу, но не к эмоциям.

Но опять же, Сесили мягкая и шикарная. Его подруга детства, не меньше. Он, вероятно, не стал бы грубо прикасаться к ней и шептать непристойные слова, пока трахал ее рот.

Он не стал бы ломать ее и собирать по кусочкам заново только для того, чтобы сломать снова.

В зеркале заднего вида появляется черная машина, выглядящая крупнее мстительной вороны.

Я жму на педаль изо всех сил, но, хотя и люблю свой внедорожник Mercedes, он не сравнится по мощности со спортивным McLaren.

Лэндон догоняет меня за считанные секунды и сбавляет скорость до моей, когда едет параллельно мне. Мы определенно едем не по дороге с односторонним движением.

Я смотрю на него пристальным взглядом с вопросом:

— Какого хрена ты делаешь?

— Преследую тебя, муза, — его ухмылка могла принадлежать только самому Сатане.

Я отпускаю педаль газа, позволяя себе отстать, но он делает то же самое, поэтому я снова нажимаю на педаль и внезапно ускоряюсь, пока мое тело не вжимается в сиденье.

И снова Лэндон не отстает от меня, все еще ухмыляясь с неприкрытым садизмом. Я узнала в этом взгляде дикую похоть. Такой взгляд появляется у него всякий раз, когда он преследует меня или душит до полусмерти.

Мои бедра сжимаются, и я виню в этом мышечную память. Виновата только она. Я отказываюсь верить в другое.

Фары вспыхивают на другой стороне дороги, например, на той стороне, по которой Лэндону не следует ехать.

Я бросаю на него взгляд.

Перестраивайся.

Давай.

— Перестраивайся! — я делаю знак одной рукой.

Он этого не делает.

Что за черт? Он действительно планирует покончить с собой?

— Мяч на твоей стороне.

— Что? — я показываю одной рукой.

— Мое решение будет зависеть от того, куда ты поедешь. Вот тебе подсказка: езжай туда, где ты должна была быть вчера! — кричит он, перекрикивая гудки другой машины.

Я делаю знак «окей» дрожащим пальцем. В самый последний момент он нажимает на тормоза и сворачивает обратно за мной.

Мой лоб и спина покрываются испариной, пальцы на руле дрожат, а нога неуверенно нажимает на тормоза, когда я снижаю скорость.

Я ни за что на свете не смогу нормально вести машину, когда все мое тело в состоянии шока, но делаю все, что в моих силах, и Лэндон следует за мной, не пытаясь обогнать меня или ехать рядом.

Как только я оказываюсь перед домом с привидениями, меня удивляют огни, освещающие жуткий сад со змееподобными листьями и деревьями-призраками, упавшими на землю навстречу своей неминуемой гибели. Но тут я бросаю взгляд на свои недавно посаженные клумбы, еще живые и медленно растущие по сравнению с тем, что я видела в последний раз.

Только по ним я скучала в этом месте.

Или нет?

Я выхожу из машины на дрожащих ногах. Лэндон не торопится выбираться из своего дурацкого McLaren, его поведение в лучшем случае отстраненное.

Я смотрю ему в лицо и дико жестикулирую:

— Какого черта ты вытворял?

— Возвращал тебя туда, где тебе место, — он медленно и неторопливо снимает маску с шеи и проводит пальцами по золотом узорам. — Мы бы не дошли до этой стадии, если бы ты не играла в бессмысленную игру в кошки-мышки.

Я изо всех сил толкаю его в грудь.

— Мой выбор —