Принцесса и воин - Гэлен Фоули

В результате проведения Греческого празднества удалось собрать кругленькую сумму в триста тысяч фунтов на нужды народа Кавроса. Можно бы было надеяться, что София будет счастлива, узнав об этом, но, по правде говоря, она вела себя очень странно с тех самых пор, как он поцеловал ее на днях в подземной камере.

Он не мог бы объяснить, что на него нашло, но какое бы удовольствие он от этого ни получил, Гейбриел был недоволен своим поведением. Его железный самоконтроль дал сбой, а это ничего хорошего не сулило.

София, кажется, тоже вела себя отчужденно. К утру после бала она как-то отстранилась от него, а сегодня вообще вела себя как чужая.

Ему не следовало целовать ее, и он очень сожалел о том, что это произошло.

Она, возможно, пребывала в таком же смятении относительно характера отношений между ними.

А может быть, она просто думала о месье Датчанине, размышлял он, глядя в том направлении, куда она ускакала. Он искренне надеялся, что это не так.

Но Гейбриел был не дурак.

Какая-то часть его существа чувствовала, что он уже проиграл ее кронпринцу, или, вернее, ее долгу перед страной. Но с другой стороны, подумал он с тяжелым вздохом, от которого запотело оконное стекло, ее высочество, наследная принцесса Кавроса, никогда не принадлежала ему, чтобы можно было ее кому-то проиграть.

«Это пытка. Что мне делать? Эти двое мужчин нужны мне по-разному, но я не могу иметь их обоих».

Она была в смятении, и все это началось с поцелуя Гейбриела в подземной темнице. Она пришпорила коня, словно пытаясь убежать от необходимости сделать выбор.

Грязь летела из-под копыт, забрызгивая амазонку, а щеки замерзали от холодной измороси. Но она не обращала на это внимания.

Она ждала, когда от холодного воздуха прояснятся мысли, но это, видимо, не срабатывало. Проезжая легким галопом мимо круглых мишеней, она прицелилась из пистолета в одну из них.

Бах!

Она скорчила гримасу, увидев, что промахнулась, но порох отсырел от избытка влаги в воздухе. София быстро сунула пистолет в набедренную кобуру, подозвала гнедого и приказала собраться перед взятием барьера. Они взмыли над барьером и, благополучно приземлившись, поскакали по мокрой дорожке, причем дыхание и коня, и седока вырывалось на холодном воздухе в виде облачков пара.

София, упрямо стиснув зубы, заставила себя реально оценить ситуацию.

Как только Гейбриел согласился стать ее телохранителем, он сказал ей, что необходимо соблюдать эмоциональную дистанцию, иначе ситуация станет еще более опасной для них обоих.

А теперь то, о чем он предупреждал, не только случилось, но и становилось сильнее с каждым часом. Она влюбилась в него отчаянно, а в ночь бала он тоже потерял контроль над собой, что подтвердил его поцелуй. Хотя ее сердце переполнялось радостью, когда она видела: его чувства к ней стали такими сильными, что могут соперничать с его силой воли, — она испугалась последствий. Он сам же предупреждал ее, что сможет должным образом охранять ее только в том случае, если будет держаться на определенном расстоянии.

Теперь, когда это расстояние исчезло, ей стало страшно, что в следующий раз в случае нападения врагов чувства Гейбриела могут помешать ему здраво оценить ситуацию, заставят его сделать ошибку и он будет убит. Она этого не вынесет. Если этому не положить конец сейчас, то они оба могут быть уничтожены.

Она должна заставить Гейбриела покинуть ее. София уже и так слишком многого требовала от человека, а ведь он только что оправился от почти смертельной раны. Он заслужил возможность жить в покое и ничего другого не хотел, пока она не втянула его в свои проблемы.

Она вспомнила, как он ухаживал за котятами на ферме, и ругала себя за эгоизм, заставивший ее послать за ним. Что с ней такое случилось?

Об этом кронпринце, Христиане Фредерике, тоже надо подумать.

Мелькнула и исчезла мысль о бедной Клеопатре, зависевшей от капризов Цезаря и одержимой любовью к своему красивому полководцу Марку Антонию.

София чувствовала, что ведет себя не лучше, чем двуликая египетская королева. Ей так отчаянно хотелось, чтобы Гейбриел был рядом с ней, чтобы он снова присутствовал в ее жизни, что она пренебрегла его предостережениями.

Эгоистка.

Она бы никогда и ни за что не простила себя, если бы Гейбриел пострадал. Почему она не придерживалась своего старого, проверенного правила: избегать романтических связей?

Она уже давно решила отдать свое сердце только своей стране, как это сделала в старые времена королева Елизавета. После того как из ее семьи никого не осталось, это обещание казалось ей абсолютно разумным. К тому же, как это подтверждали многочисленные любовные приключения Алексы, мужчины очень часто оказываются вероломными.

А принц после того, что произошло с его первой женой, будет подозревать ее в супружеской неверности двадцать четыре часа в сутки. Ей придется жить словно в клетке. А что, если настанет день, когда ей придется выйти замуж за этого человека ради блага своего народа? Неужели она намеревалась эгоистично держать Гейбриела под рукой, пока не возникнет такая необходимость, а потом прогонит его, как только ей это будет выгодно. Никогда. Она ни за что с ним так не поступит.

Это было бы так же жестоко, как то, что принц проделал со своей первой женой, прогнав ее за ледяные фьорды Ютландии. Нет, она никогда не воспользуется в своих интересах благородством Гейбриела и не позволит ему умереть ради нее, как это сделал Леон.

Жизнь каждого, кто находился рядом с ней, с каждым днем делалась все опаснее. Но она не могла допустить, чтобы это стало проблемой Гейбриела.

Она по чистой случайности оказалась на пороге его дома в ночь нападения. Он жил спокойно на этой ферме и был еще не вполне здоров если не физически, то душой. Он очень хорошо отнесся к ней, а чем отблагодарила его за это она?

Надо удалить его отсюда, пока еще есть время. Она бы просто не выдержала, если бы этот человек погиб, как ее отец, ее братья, а теперь еще и Леон. Когда они отправятся на Каврос, будет уже поздно. Если он ей не безразличен, она должна его отпустить.

Ему есть ради чего жить.

В отличие от нее у Гейбриела есть семья, которая его любит. Все эти чудесные люди возненавидят ее, если с ним что-нибудь случится.

И зачем так стараться защитить ее от этих злобных убийц? Если ей суждено всю оставшуюся жизнь прожить без любви Гейбриела, то не лучше ли просто сдаться врагам?

А может быть, ей лучше бросить эту затею, бежать с Гейбриелом и жить так, как живут простые люди, на какой-нибудь ферме, затерявшейся в глуши? И прости-прощай ее монарший долг. Они могли бы счастливо жить и растили бы армию краснощеких ребятишек. Вечер на ферме, когда они ужинали без затей вдвоем, был, наверное, счастливейшим в ее жизни.

Он, конечно, не согласится на такое. Мужская гордость ему не позволит. Да и она тоже не смогла бы так поступить. Она никогда не бросит свой народ и не обесчестит королевский дом.