Наследник для врага брата - Мила Дали

— Зухра еще в десять часов спать уехала.

Ай да Карим. Мой непорочный свекр. Беседует с Жизель и как бы случайно дотрагивается ладонью ее запястья. Про заповеди, наверное, рассказывает. А сам пирог вспоминает. Жизель улыбается, смущается как девственница. Кто у стриптизерши не первый, тот, конечно же, второй. А “первый” и единственный был три года назад. Одурманил негодяй. Совратил и бросил. Вот бедная девушка и мается. В глаза мужчинам теперь боится смотреть. И член только в темноте видела. Ну.

— Так-то он ничего. Пиджак снял. Гляди даже мускулы как у тридцатилетнего. И пахнет вкусно. И с волосами на голове…

— Фу, Саманта. Замолчи. И не пялься так, а вполоборота. Не хватало еще, чтобы свекр заметил, как мы его разглядываем.

Отхлебываю виски. Карим сияет Ролексом на запястье, еле дотрагивается таллии Жизель. Это не жена сына. Но очень похожа.

— Вик, главное, букет ей прям в моську кидай. Я встану рядом и буду отпихивать конкуренток!

— Саманта, ты замужем.

— Все равно!

Саманта Росс, сорок пять кило веса на полторашечный рост. Переполнена воинственностью. Она тоже хочет, чтобы Карим взял себе вторую жену. А свадьбе быть. Я узнаю в Кариме Рашидовиче неподдельный интерес к моей каскадерше.

Отвлекаюсь от парочки и снова за телефон. Скоро батарейка сядет, а муж так и не появлялся в сети. Саманта тоже звонила брату. Сначала не отвечал, потом и вовсе отключился. Элитная знать, приглашенная на праздник, в веселье. Чита Алиевых напряжена. Не так как я, но интересуются.

— Вик, а это кто? — Саманта пальцем тычет меня в бок.

— Не знаю…

До мурашек бросает в холод. У входа в общий зал появляется высокий мужчина. Выделяется на фоне восточных гостей. Пистец, но мне кажется он не человек. А из стали сделан. Он сканирует взглядом толпу. Доверия не вызывает. Морда у него криминальная. Саманта сползает со стульчика в половину, меня за собой под стол тянет.

— Нахрена?

— Тихо. Ты что не видишь, он явно сюда не поздравлять пришел. Не забывай, кто наши мужья. И враги у них соответствующие. По Филатову помню.

Черт. Мы притаились под столом и делаем вид, что нас здесь нету. На карачках подползаю, чуть отодвигаю краешек скатерти. Вообще-то, здесь охрана. Полный зал людей. Но мы с Самантой решили перестраховаться. Мужчина исчез. Испарился. Он точно приходил сюда не просто так. Теперь можно выдохнуть.

— Ай!

Вскрикиваю и стол со скрежетом отодвигается в сторону. Сначала вижу черные джинсы. Моргаю. Потом мужскую кисть из-под рукава кожаной куртки. Места на ней живого нет. Полностью забита татуировками. Хватает меня за предплечье. Рывком поднимает на ноги.

— Но! Отпустите, я замужняя женщина! На треть мусульманка!

И хоть бы улыбнулся или нахмурился. Сглатываю. Он смотрит будто сквозь меня. Крепче сжимает мою руку.

— Мелкая, кто? — кивает в сторону Саманты.

— А чё?

— Перестань дрожать. Испугалась за подругу? Значит, она Росс.

Меня не отпускает. Саманту хватает. Разворачивается, тащит за собой к выходу. Говорю Саманте чтоб не орала. Внимания лишнего не привлекала. Охрана Фархада рядом, но ничего не предпринимает. Был бы мужчина врагом давно остановили. На улице за углом я вижу темную тачку и уже начинаю сомневаться. Дверца распахивается и только тогда незнакомец нас отпускает.

— Женька! Какого черта? Ты чего такой грязный? Где Фархад?

Наперегонки с Самантой подбегаю к брату.

— Спокойно леди! Мы с дорогим зятем просто хотели преподнести невесте миллион алых роз. Потом пришлось подраться с нехорошими человечками. Потом еще раз…

— Что?! Где мой муж?!

— В тачке, Викуленька, только не волнуйся…

Меня снова бросает в озноб. Я медленно иду, но не чувствую тела. Господи. Вся моя жизнь пролетела перед глазами. Склоняюсь. Заглядываю.

— Фархад…

В ужасе зажимаю ладошкой рот, чтобы не закричать. Его лицо в засохшей крови. Рубашка испачкана в бордовых пятнах. В грязи. Еле языком шевелит.

— Прости меня, Кошка…

— Боже! За что? — кидаюсь к мужу. Реву. — Только не умирай слышишь? Фархад, не оставляй меня.

Я слышу шаги за спиной и голос брата. Останавливается позади.

— Да успокойся, ты! Ему просто наподдавали. Щас умоется и будет как новенький. Лучше вам домой поехать. Громов вас отвезет. А я тут сам разберусь с гостями.

— Придурки! Нельзя же так пугать!

Эти мужчины когда-нибудь доведут меня до психушки. Ну вот почему у всех нормальные, а у меня Росс и Алиев? Смотрю то на одного, то на второго. Муж сопит. Брат лыбится. С шумом выдыхаю. Благодарю Посейдон, что живые вернулись и почти здоровые. Миллион алых роз спрошу с них в качестве моральной компенсации. Я потеряла мужчин на несколько часов. Когда увидела, чуть богу душу не отдала. Да, я злюсь и это логично. Но больше всего на свете, я боюсь когда-нибудь не так и не дождаться.

— Жень.

— Чё?

— Иди обниму.

Росс склоняется. Впиваюсь ладошками в его плечи.

— Спасибо тебе за все. Ты вырастил меня. Был и за отца, и за маму. Себя ущемлял, но мне отдавал все самое лучшее и…

— Да блин! Вик, не прошибай меня на слезу.

— Ты заслужил эти слова, Жень. Сотню раз повторять буду.

— Все, хватит меня тискать. А то точно, как ты заною. — на ухо шепчет. — Перед женой неудобно. Я, так-то, брутал. На Алиева ток не ругайся, он нормальный мужик. Мы померились. — Щекочет меня за ребра. — Ну, отпусти. Завтра приеду.

Отходит назад. Хлопает дверцей. Мистер Стальная невозмутимость усаживается за руль. Начинаю объяснить адрес, он говорит, что знает.

Подтягиваю к себе Фархада.

— Не надо, Кошка. Платье испачкаю.

— Похрен, ложись головой мне на колени.

— Я виноват перед вашей семьей. И на понимание не надеюсь. Я чуть не совершил страшный грех, Кошка. Но я должен признаться.

— Нет! — на нервах вскрикиваю. — Нет, Фархад… Ничего не хочу слышать. Чтобы между вами ни произошло. Ничего не хочу слышать!

Пресекаю последнюю попытку разговора. Достаточно времени я была как между двух огней. И душа у меня не железная. Я больше жизни люблю брата. Люблю мужа. Нашу семью. Теперь все позади и все в прошлом. Я просто счастлива долгожданному миру, что, наконец, воцарился между мужчинами.

***

6 лет спустя.

***

Фархад.

— Любезный, присядьте. Прекратите воровать с торта вишенки. Давайте дождемся женщин.

— Еще одну, дружище. Викулька обалденно их засахарила.