Уступить искушению - Кэрин Монк

— Как это смело с вашей стороны! — восхитилась Лаура.

Жаклин взглянула на девушку, не сводившую глаз с Франсуа-Луи, и подумала, что та, по-видимому, неравнодушна к нему. Удивительно, но эта мысль совершенно не тронула ее.

Маркиз приосанился и продолжил:

— Это случилось в полночь. Я лежал в своей кровати, если только маленький жесткий лежак можно назвать кроватью, и вдруг увидел темный силуэт. Возможно, это кто-то из охраны решил украсть что-нибудь, пользуясь тем, что заключенные спят. Я знал, что такое часто случается в тюрьмах, и не хотел, чтобы ограбили меня или кого-то из моих друзей по несчастью. Человек, одетый в форму охранника, неожиданно спросил меня, кто из нас маркиз де Вире. «Это я. Что вам нужно?» — таков был мой ответ.

Жаклин удивилась, что Арман назвал имя того, кого искал, но промолчала.

— «Мне поручено спасти вас, месье маркиз», — сказал стражник. «И как вы собираетесь это сделать?» — спросил я. «Охрана спит, им дали снотворного. Переоденьтесь в форму гвардейца, и мы выйдем отсюда».

— Неужели так просто? — удивилась Лаура. Франсуа-Луи улыбнулся.

— Ну, по крайней мере так думал этот бедняга. Все было замечательно задумано, но он не учел один пустяк. — Франсуа-Луи сделал намеренную паузу, чтобы привлечь внимание слушателей.

Жаклин закусила губу. Все это стало для него забавным приключением, с горечью подумала она. Теперь Франсуа-Луи репетирует, чтобы снова и снова рассказывать свою историю в салонах Лондона.

— Продолжайте, маркиз, не томите нас. Что за оплошность, о которой вы упомянули? — не выдержал сэр Эдвард.

— Боюсь, не все стражники спали, как предполагалось, — ответил Франсуа-Луи. — Мы покинули камеру и вышли из тюрьмы, но стоило нам оказаться на улице, как нас окружили гвардейцы.

— Бог мой! — воскликнула Лаура. — И что же вы сделали?

— Мы начали с ними сражаться, — равнодушно произнес Франсуа-Луи, словно говоря о привычном деле. — Я уложил четверых и уже принялся за пятого, когда заметил, что мой спаситель терпит поражение.

— Поражение? — быстро переспросила Жаклин.

— Я хочу сказать, его сильно избили. — Франсуа-Луи поднял на нее взгляд своих водянистых глаз.

Жаклин побледнела.

— Маркиз, возможно, такие детали не стоит обсуждать при дамах, — осторожно заметил сэр Эдвард.

— О, прошу извинить меня. — Де Бире слегка поклонился Жаклин. — Я забыл, что нахожусь не во Франции, где кровь и жестокость являются привычными даже для дам.

Лицо Жаклин оставалось бесстрастным. Не требовалось напоминать ей о том, какова жизнь во Франции. И зачем только она попросила Армана отправиться туда!

— Естественно, я пришел на помощь своему спасителю и вызволил его. Мы бросились бежать, однако возле тюрьмы совершенно негде спрятаться, и охрана начала стрелять в нас. К счастью, я не был ранен, но моему спутнику повезло меньше.

Жаклин прикусила губу до крови, и соленая капля попала ей на язык.

— Я остановился и попытался помочь ему, но его ранили в ногу. Рана была настолько серьезная, что он не мог бежать. «Спасайтесь! — крикнул он. — Один из нас должен выжить». Хотя это противоречило моему кодексу чести, я решил, что будет лучше, если моя жизнь продлится и его труд не пропадет зря. «Да поможет тебе Бог, друг мой!» — Попрощавшись, я бросился бежать столь быстро, что сам дьявол не смог бы меня догнать. После этого…

— Неужели вы оставили его там? — перебила Жаклин. Больше она не могла сдерживаться. — Вы бросили его одного на снегу, истекающего кровью, неспособного спастись от приближающейся стражи!

— Я все равно ничем не мог помочь, — нехотя ответил Франсуа-Луи.

— Вы могли вступить в бой с гвардейцами и попытаться отнять у них оружие или взять одного из гвардейцев в заложники! — выкрикнула Жаклин голосом, дрожащим от гнева. — Все что угодно, но только не оставлять его там.

— Мадам, — перебил Франсуа-Луи, заметно встревоженный ее настойчивостью, — вы говорите о вещах, в которых ничего не смыслите. Помните, что произошло, когда вы сами попытались сразиться с национальными гвардейцами, пришедшими арестовать Антуана? Брата вы не спасли, а вас приговорили к казни.

— Но я хотя бы попыталась помочь ему, — парировала Жаклин, — а не стояла и не смотрела на этих убийц.

— Джеклин, дорогая, думаю ты воспринимаешь все чересчур трагически. — Леди Харрингтон, подойдя к Жаклин, взяла ее за руку. — Пойдем наверх. Маркиз проведет ночь в нашем доме, и вы поговорите с ним завтра, когда ты будешь чувствовать себя лучше. Извините нас, мы всем желаем спокойной ночи.

Жаклин не смогла пересилить себя и посмотреть в сторону Франсуа-Луи. Она позволила довести себя до спальни и уложить в кровать. В глубине души ей хотелось только одного — чтобы произошло чудо и Арман остался жив.

Тихий; непрекращающийся женский плач нарушал тишину внутреннего помещения тюрьмы Ла-Форс. Арман не пытался спастись от назойливого звука, как делал это в первые дни своего пребывания в заключении, — напротив, он заставлял себя слушать этот плач, чтобы усилить бурлившую в нем ярость. Медленно отжимаясь от пола, он заставлял себя повторять упражнение снова и снова. Мышцы груди и плеч уже начали болеть, но Арман закончил упражнения, только когда руки начали дрожать от слишком большой нагрузки. Упав на грязный, холодный пол, он перевернулся на спину, стараясь как можно больше расслабить руки, а через минуту уже стоял.

разминая мышцы спины и шеи. Он дышал медленно и ровно, и воздух в камере уже не казался ему таким зловонным и спертым, как в первые дни.

Закончив упражнения, Арман подошел к стене, на которой была нанесена двадцать одна черточка — по числу дней, проведенных им в заключении. Подняв острый осколок камня, он старательно вывел еще одну, двадцать вторую, черточку, после чего лег на кровать и попытался вызвать в своем воображении хоть что-то приятное. Однако разум отказывал ему в этом: даже образ Анжелики не хотел посетить его измученное сознание.

Ему ужасно хотелось выпить. Арман не привык жалеть себя, но сейчас пара бутылок хорошего вина оказалась бы как нельзя кстати. Он начал думать о Жаклин и о том, как скучает по ней, но отчего-то все эти сентиментальные мысли показались ему вдруг такими странными, что он засмеялся. Это был хриплый, отчаянный смех, который эхом разнесся под каменными сводами тюрьмы. Наверное, он начинает терять разум.

Скоро он умрет. Конечно, Сидни и его люди будут пытаться спасти его, но так как он никому не сообщил о цели своей поездки, то теперь никто не сможет вычислить, где его искать. В тюрьме его зарегистрировали как гражданина Мишеля Беланже — имя, которое никто из его людей не знал. Сидни будет ждать неделю, а потом, в соответствии с приказом, вернется в Англию, где попытается выяснить, за кем отправился Арман. Одна Жаклин могла бы просветить его, однако у Сидни нет никаких оснований обращаться к ней с вопросами.