Бегущие по мирам - Вера Чиркова

– Это не Таресса, она в своей комнате, – успокаивающе замахал рукой Терезис. – А ты кстати пришла. Сними эти цепи, только осторожно, на них заклятие повиновения.

В моей комнате тоже везде были послания – и на стене против входа, и на двери. И уже предсказуемо стояло несколько корзин с едой. Но никаких ловушек не чувствовалось. Мне Найк подробно рассказал о признаках, по которым можно сразу понять, есть ли ловушка и какая. Они это специально изучают.

А еще здесь произошли изменения в обстановке, но рассматривать новый шкаф и появившийся вместо конторки удобный письменный стол я не стала, видение наполненной горячей водой ванны затмило всякое любопытство. Постояв всего несколько секунд на пороге, я решительно захлопнула за собой дверь и отправилась в купальню.

И вот там меня проняло. На стене ванной тоже красовалась знакомая надпись и к ней приписка, что я могу купаться сколько угодно, потому что никто не будет меня беспокоить. И в доказательство этого утверждения на двери красовался внушительный кованый засов, но ковка была художественной и ажурной, как кружево. А на окне появился к нему в комплект запор и еще полка в углу над почти квадратной ванной, просто забитая бутылками и баночками с мылами и притираниями.

А в довершение всего вместо зеркала обнаружился шкаф с одной зеркальной дверцей, а другой – прозрачной. И там, за стеклом, все было просто забито стопками полотенец, салфеток и разнообразного белья. Включив воду, я потянула зеркальную дверцу шкафа, хотя уже догадывалась, что там может быть. И не ошиблась – плотный ряд вешалок с халатами и пижамами всех цветов. Я едва сдерживала себя, раздеваясь и залезая в горячую воду, но, когда начала нюхать бутылки с разноцветным мылом, сдалась. Расплакалась позорно, как какая-нибудь инфантильная неженка из-за сломанного ногтя.

Мне было обидно и за себя, что я, как последний воришка, кралась по ночам в мыльню заброшенного дома, и за малышей, умильно выпрашивавших в последние дни хоть один пирожок, и за Дэса с Тером. Ну не дурочка же я, чтобы не понять, что именно они все тут и делали, а потом караулили за дверью в надежде на разговор. И еще наверняка сидели на своих шарах, пытаясь нас найти. Ох, господи, ну почему я не попыталась хоть с Хенной поговорить?

Но тут проснулся здравый смысл и напомнил, что не одна я была таким параноиком, а рядом был Найк, и мы не раз обсуждали с ним эту проблему. Правда, в последние дни воин все чаще был настроен против меня, но тогда я подозревала, что он просто не может переносить вида моей хозяйственной деятельности. Слишком они привыкли в своем дворце носиться со своими женщинами, как с хрустальными вазами. Нет, я ничего не имею против, когда это не касается меня. Но сама просто не могу стать такой, да и папу огорчать не хочу. Ему хватило и Светы, моей матери, не умеющей изжарить банальной яичницы.

Воспоминание о яичнице плавно перетекло в воспоминание, что у меня сегодня еще маковой росинки во рту не было, и я невольно заторопилась, хотя еще минуту назад собиралась сидеть тут еще не меньше часа. Но ведь я решила никуда пока не уходить? И в таком случае у меня еще будет возможность посидеть в горячей воде в полное удовольствие.

Через несколько минут, надев расшитые домашние тапочки и мягкий, удобный длинный халатик, немного свободный в талии, я уже выбралась в спальню, по пути плотоядно поглядывая на корзины с едой. Но в последний момент мысленно хлопнула себя по ручкам, вспомнив про мечту позавтракать с комфортом, за столом в новом эркере. Достала расческу, устроилась на подлокотнике кресла и вдруг отчетливо поняла, как сильно мне не хватало этой комнаты, этого дома и этого мира. И, наверное, всегда теперь будет не хватать, потому что именно тут я почувствовала себя не просто человеком, а личностью, способной помогать другим.

Шорох послышался за дверью, когда я уже почти подсушила волосы непрерывным движением гребня.

И мне хватило мгновения, чтобы привычно вызвать сферу и направить туда экран. Передряги последних дней развили способность действовать на грани подсознания.

Дэс сидел на подоконнике, привалясь плечом к стене, и смотрел на дверь с тоскливой надеждой. Черт, и давно он тут мается? Тоже небось не завтракал, вон как скулы заострились. Я отпустила сферу и решительно отбросила расческу, пусть разочек волосы сами досохнут. Вскочила с кресла, оправила халат и, старясь держаться независимо, рывком распахнула дверь. Эрг вздрогнул, как от выстрела, уставился на меня и даже рот чуть приоткрыл, явно собираясь сказать что-то заранее приготовленное… но тут же крепко стиснул губы.

– Дэс? – Вот хотела я сказать это непринужденно и легкомысленно, но что-то предательски пискнуло у меня в горле.

Черт, похоже, я так и не научилась успешно притворяться, иначе с чего бы он уставился на меня с таким несчастным видом? Нет, само собой, мне нетрудно и подождать… секунды три, пока он придумает, что соврать.

Но пауза затягивалась, а он все молчал. Мне и так было неуютно под этим полным непонятной горечи взглядом, а от упорного молчания я начинала тревожиться всерьез.

Разумеется, мне хорошо известно, что девушка я привлекательная, но не настолько же, чтобы зависали такие прожженные маги?

– Прости, – наконец выдавил он явно через силу, – я пришел позвать тебя на завтрак. Идем?

Вот теперь по его мертвому голосу я поняла, что происходит нечто нешуточное.

И этот партизан никогда мне ничего не скажет. И все оттого, что привык сам решать все трудные проблемы, и этим тоже похож на моего папу. Но это не всегда правильно, как показал один давний случай, когда на отца наехали особо упорные рэкетиры, требовавшие, ни много ни мало, сотню старинных золотых монет. Они твердо были уверены, что у каждого уважающего себя археолога где-то непременно зарыт сундук с такими монетами. И он просто обязан поделиться ими с парнями, желающими красиво жить, но ничего при этом не делать. В тот раз, на наше счастье, в экспедиции нашелся спившийся после гибели семьи мужик, у которого остались преданные друзья. Но папа с тех пор особенно напирал на мои занятия самообороной и с тройной бдительностью подбирал рабочих.

– Идем, – кротко улыбнулась я, подала ему руку, и мы пошли.

Но вовсе не туда, куда он собирался.

В просторной единственной комнатке на втором этаже моего островного домика было тихо и сумрачно из-за полоскавшего окна ливня, и на стенах предсказуемо светились яркие надписи, начинавшиеся с моего имени. Но я остановилась только на секунду – убедиться, что никого тут нет, и решительно потащила покорного и почти не удивлявшегося мага дальше, к внутренней лесенке на первый, или цокольный, этаж. Лестница привела на застекленную веранду, с которой одна дверь открывалась в сторону наружной лестницы, а вторая в маленькую кухню. Но туда мне идти не пришлось, в кресле-качалке возле окна невозмутимо покачивался леший, успешно делая вид, что никого до сих пор не замечает.

Еще один старый партизан! Да он со своими способностями точно знал, кто и с какими намерениями пришел еще в ту самую секунду, как мы оказались в домике.