Белогвардейщина - Валерий Шамбаров

Несмотря на все меры предосторожности, чекисты все же вышли на след организации. 29.05 — 30.5 в Москве был схвачен штаб резервного полка капитана Аваева, прокатились многочисленные аресты. В июне была разгромлена казанская организация. Все же Союз сохранил основные силы, в поволжских городах в него вступали новые члены, и началось… В ночь с 5 на 6 июля под руководством Перхурова восстал Ярославль. Выступление небольшой группы белогвардейцев сразу охватило весь город. Население принялось громить большевистские учреждения. Убивали ненавистных комиссаров, не успевших сбежать. Впрочем, Перхуров очень быстро начал работу по восстановлению законности и правопорядка. Первым же "Постановлением главноначальствующего" от 6.07.18 восстанавливались органы власти дооктябрьского периода, земское и городское самоуправление, отменялись законодательные акты советской власти, восстанавливались суды, избранные до октябрьского переворота, прокурорский надзор и все органы судопроизводства, обязанные руководствоваться прежним сводом российских законов.

Серьезной ошибкой Савинкова было то, что восстания в разных городах произошли не одновременно. Организационная нестыковка? Или он считал, что Ярославль оттянет на себя красные силы из соседних регионов? Перхуров, начав неожиданно для большевиков, быстро победил, а в остальных городах враг оказался начеку и изготовился к бою. Он и дополнительно был уже мобилизован событиями в Москве 6 июля — ни малейшего отношения к его организации не имевшими!

7-го июля офицерский отряд полковника Бреде под личным руководством Савинкова штурмовал в Рыбинске артиллерийские склады, где хранилось больше 200 новых пушек, огромное количество боеприпасов. Штурм был отбит, а отряд разгромлен. 8-го отряды Новичкова и Сахарова начали восстание в Муроме, где размещались большевистская Ставка и Высший военный совет. Бои шли сутки — и тоже кончились победой красных. Удалось добиться временного успеха в Ростове но это уже не имело никакого значения.

Ошибся Савинков и в расчетах на поддержку крестьянства. Советская власть еще не успела крестьянину насолить. Продразверстки и продотрядов еще не было, северные нехлебородные губернии еще не грабили. К тому же здесь раньше была область помещичьего земледелия, и крестьяне традиционно, со времен крепостного права, ненавидели «барина». Повстанцы Ярославля оказались в изоляции. Уже 7.07 подошли красные войска с артиллерией. Началась осада. С каждым днем подтягивались новые силы — латыши из Москвы, матросы из Питера, рабочие отряды из столиц, Иваново-Вознесенска и Шуи. Посылались регулярные части с Восточного фронта. Наконец, из Рыбинска было подвезено огромное количество артиллерии, которую не сумел захватить Савинков. Открылась адская бомбардировка Ярославля.

Нельзя не признать исключительного мужества бойцов Северной Добровольческой армии. Она ведь состояла не из боевых отборных офицеров, как у Корнилова. И не из вояк с детства, как казаки. Сражалось обычное городское население — гимназисты, служащие, приказчики, мастеровые, торговцы. Обычные городские жители больше двух недель в огненном аду отбивали атаки многократно превосходящего врага, удерживали пылающий, круглосуточно засыпаемый снарядами Ярославль. Обороной руководили генералы Афанасьев, Веревкин, Карпов, полковник Томашевский. В осажденном городе действовало и гражданское правительство из городского головы Лопатина, меньшевиков Машковского и Абрамова, кадета Кижнера, эсера Мамырина и земца Черносвитова. Во второй половине июля стало ясно, что Ярославль обречен. Красные ворвались на улицы. Бои шли на баррикадах. Повстанцы, не только офицеры, но и гражданские, поголовно уничтожались. А чехословаки и белогвардейцы были слишком далеко… Кому удавалось, бежали из города. Остальные дрались до конца с героизмом обреченных. Горстка штатских «эсеров» несколько дней обороняла храм Николы Мокрого. Отряд во главе с генералом Карповым попытался спастись, сдавшись находившейся в городе германской комиссии по делам пленных и сделавшись юридически военнопленными Германии. Их попросту отняли у немцев и перебили.

21 июля Ярославль пал. Но еще до 24-го подавляли последние очаги сопротивления, вылавливали и убивали повстанцев по развалинам, подвалам и окрестным лесам. Некоторые попались живыми в руки ВЧК. Как раз к Ярославскому восстанию относятся первые сведения о чекистских пытках, о страшной "пробковой камере" — герметично закрытой и медленно нагреваемой. Когда кровь начинает идти изо всех пор тела… Спастись удалось немногим, в том числе Перхурову и Афанасьеву. Бежал в Казань и Савинков. Он взял в руки винтовку и вступил рядовым добровольцем в отряды Каппеля.

Новые фронты гражданской войны множились, как грибы после дождя. И везде были чисто свои, характерные особенности. Например, если Туркестан считался медвежьим углом России, то Семир чье (Киргизстан и юго-восток Казахстана) считалось медвежьим углом Туркестана. Тут еще и в 18-м году сохранялось многовластие — комиссары несуществующего Временного правительства, атаман Семиреченского Казачьего Войска ген. Щербаков, казацкий, крестьянский и киргизский совдепы. И вполне уживались между собой. Делить здешним жителям вроде было нечего. Крестьяне тут были переселенцами, получали столько земли, сколько могли обработать. К началу гражданской они имели хорошие дома, огромные стада, сами вели торговлю с русскими и китайскими купцами. Фурманов возмущенно писал, что царское правительство преступно превратило крестьян в "сплошную кулацкую массу". Каждое хозяйство напоминало неплохое поместье. Правда, враждовали с киргизами (так тогда называли и казахов).

Накануне, в 1916 г., киргизов решили брать в армию на тыловые работы — в тогдашние стройбаты. До того не брали. Киргизы восстали, начали резать русских. Тогда правительство вооружило крестьян, и резня пошла в обратном порядке. Причем, если казачьи части, усмиряя восстание, действовали умеренно, в рамках службы, то крестьянские отряды отличались крайней жестокостью. Разгром ими кишлаков сопровождался надругательствами, садистским истреблением населения без различия пола и возраста. Около 60 тыс. киргизов бежали в Китай, остальные присмирели. Ситуация сложилась парадоксальная. В самых лучших условиях тут оказались не казаки, а «иногородние», которые тоже были вооружены, но не были обязаны на свой счет покупать коней, обмундирование, нести службу. В отличие от казаков, получавших земельный пай от войска, крестьяне при желании могли прихватить землю и скот у киргизов, чем и пользовались в революционной неразберихе.

Сосуществование нарушили извне. Ташкент наконец-то вспомнил про Семиречье и забил депеши, что, если не свергнут старую власть, будет послана карательная экспедиция, а расходы возложат на местных жителей. Что ж, свергли — фронтовики во главе с Берсеневым и Павловым. Объявили власть рабоче-крестьянскую. А поскольку рабочих тут и в помине не было, значит — крестьянскую. Тех, кто и без того жил лучше всех. Власть своя, поэтому летом попытались все хлебные заготовки свалить на казаков. Те воспротивились. Совдеп послал к ним уполномоченных. Их арестовали. Послали отряд с артиллерией. Пьяные усмирители подошли к станице Талгарской и открыли огонь. У них попросили время на размышление, собрали окрестных казаков и разгромили отряд. Станицы Талгарская, Иссыкская, Кескелен, Большая и Малая Алматинские восстали и обложили г. Верный (Алма-Ату). Но на приступы не лезли и жестокости в войне еще не было. Столько времени мирно рядом жили! Больше было соперничества, чем злобы, больше удалью мерились, чем воевали. Но тут из Ташкента подошел отряд Мураева в 600 штыков. И начал расстреливать, занимая станицы. И пошло… смерть за смерть, погромы, грабежи.