Школа для негодяев - Дэнни Кинг

Они с шумом взорвались, и вскоре лестница наполнилась дымом. Мы спустились на этаж ниже, и пока я прилаживал взрывчатку к подоконникам, Крыса сбросил еще парочку гранат.

— Двигай назад, сейчас буду взрывать, — сказал я, оттаскивая Крысу за угол и держа в руках небольшую коробочку, от которой тянулся красный провод длиной около девяти метров. Я нажал маленькую кнопку, и в девяти метрах от нас окна вместе со стальными рамами превратились в одну сплошную массу из света и звона.

— …огло… и… товы… уши… — донеслось до меня, когда звон и скрежет наконец стихли.

— Повтори, — попросил я. Крыса ничего не сказал, только поковырял пальцем в ухе и протер стекла своего противогаза.

Я скинул рюкзак со спины и распаковал последнее снаряжение, которое нравилось мне больше всего: ружья по типу арбалетов, стреляющие захватными крюками с веревкой. Почти всю прошлую неделю мы практиковались в стрельбе из этого оружия на торцевой стене Гафина, причем две или три веревки остались на крыше, поскольку ускорение сроков операции так нас взбудоражило, что мы забыли их снять. По возвращении в школу веревки нужно было немедленно забрать, чтобы Грегсон не смог использовать оплошность против нас и как-нибудь развести. Я слишком хорошо знал этого типа и не собирался давать ему такой шанс.

Мы с Крысой пристроились у раскуроченных взрывом подоконников и направили ружья вверх. Проверив напоследок, что ноги у нас не запутались в веревках, мы спустили курки. Захватные крюки спирально взвились в воздух и по дуге опустились на крышу соседнего здания. Мы тянули за веревки, пока крюки не зафиксировались достаточно крепко, чтобы выдержать наш вес, привязали свободные концы веревок к лестничным перилам и для пущего эффекта кинули вниз еще две дымовые гранаты.

— Выходы свободны, — прокричал я в микрофон, и Грегсон передал это известие остальным.

— Понял. Возвращайтесь, — приказал он.

Я шлепнул Крысу по руке, чтобы не зевал, и мы побежали догонять остальных. Перед тем как отправиться, я протер свои наручные часы и поглядел на время. Всё шло с точностью часового механизма. То есть, за исключением самих часов: они у меня электронные.

Мы промчались через три очищенные от охраны галереи в раннэмский зал. Бригада «Хилти» перезаряжала свое оружие у последней витрины, молотобойцы ждали позади них. Сборщики сосредоточенно выгребали золото из разбитой витрины номер четыре, набивая сумки монетами вперемешку со стеклом.

Мы с Крысой похлопали двух сборщиков по плечу и подергали их за лямки сумок. Ребята кивнули, сбросили каждый по одной сумке, передали их нам и вернулись к работе. Мы завязали завязки, чиркнули «молниями» и полетели обратно к западной лестнице.

Вжж-ж-ж-ж-ж-ж-ж! — загудели пневмопистолеты «Хилти».

Бум! Бум! Ба-бах! — загрохали кувалды молотобойцев.

Уу-у-у-у-у-у! — завыла сигнализация.

Пшш-шш-ш-ш, — включились спринклеры.

Бух-бух-бух, — стучало у меня в висках.

— Еще!

Вжж-ж-ж-ж-ж-ж-ж!

Я знаками показал Трамваю и Четырехглазому, чтобы они, по нашему примеру, освободили двоих сборщиков от части груза и несли его к лестнице. Через полминуты Трамвай и Очкарито уже неслись следом за нами. По плану в их обязанность входило прикрывать остальные бригады, пока мы с Крысой вырубаем охранников, но теперь, когда этот этап завершился, все четверо «спецов» обеспечивали безопасный отход.

Я занял позицию внизу, а Крыса, Четырехглазый и Трамвай рассредоточились по лестничным пролетам. Мы были близки к завершению операции, оставалось чуть-чуть. Совсем чуть-чуть.

С потолка по-прежнему лилась вода, но я едва замечал, что промок до костей. Мой разум был полностью поглощен важностью и дерзостью того, что мы делаем, и обращать внимание на растянувшийся до колен свитер, сморщенные, точно черносливины, пальцы и замотавшиеся в паху штаны, больше похожие на парадное одеяние Ганди, мне было некогда.

Я вытер противогаз и снова поглядел на часы. К этому времени пробивщикам полагалось пробить, а молотобойцам — вдребезги разнести все, что нужно. Последнее усилие сборщиков — и дело сделано!

«Давайте, ребята, нечего сопли жевать, — бормотал я себе под нос. Воображение рисовало полтысячи злобных копов, рвущихся к нам со всех концов музея. — Давайте скорей!»

— Понял. Бросайте инструмент и бегом на выход, — раздался у меня в ухе голос Грегсона.

Разумеется, он обращался не ко мне, а к Шпале. Должно быть, Шпала отрапортовал, что бригада «Хилти» закончила свою часть работы.

Я одновременно следил за лестничной дверью и полуопущенными ставнями на входе в зал, но не слышал ничего, кроме плеска воды и завывания сирен. Интересно, все ли посетители благополучно покинули музей? Я удивился собственной мысли и выбросил ее из головы.

Где-то грохотало и звенело, довольно далеко от того места, где находился я, и совсем не в той стороне, где причиной грохота и звона были мои товарищи. Вероятно, пожарные уже пробились в музей и шли напролом в поисках очагов пламени, которого, как вы понимаете, не существовало. Центральный пункт охраны, естественно, не работал, поэтому пожарным расчетам приходилось поднимать металлические ставни на всех входах вручную, что давало нам дополнительную фору по времени, хотя и не большую.

Я приготовился ткнуть электрошокером в первого же пожарного, который высунет нос рядом со мной, и знаками показал напарникам, что слышу подозрительный шум. Сигнал пошел вверх по цепочке, но кроме меня никто ничего не слыхал, и я сделал вывод, что пожарные суетятся пока только на первом этаже.

Вскоре до меня донеслись другие звуки, более ожидаемые и приятные. Бригада «Хилти» и молотобойцы начали подтягиваться к лестнице и покидать здание при помощи веревок. Первыми выбрались пробивщики. Они убрали противогазы в сумки, вскарабкались по веревкам, спрыгнули на соседнюю крышу и, перекатившись, поднялись на ноги, чтобы подстраховать остальных. На лестничной площадке слышались возгласы:

— Поживей, ребята. Так, молодец. Следующий!

— Раз, два, есть. Следующий!

— Понял. Готовимся отъезжать. Западная стена свободна, — донесся из динамика приглушенный голос Грегсона.

Я занял более удобное положение, чтобы видеть товарищей. Мое сердце радостно екнуло, когда вслед за молотобойцами к веревкам подошли сборщики. Конечно, последним был Бочка. Тяжело пыхтя, он дюйм за дюймом полз вверх по веревке, а ребята с крыши воодушевляли его бодрыми выкриками:

— Шевели своей жирной задницей!

— Сколько можно тащиться, мать твою!

— Режь веревку!

Восемь рук помогли Бочке преодолеть последние два метра. Затем пришла очередь сборщиков, нагруженных тяжелыми сумками с золотом.

Снизу, прямо из-за ставней, донесся лязг металла, и я обернулся. Ставни по-прежнему стояли неподвижно, значит, пожарные подняли те, что находились непосредственно перед этими дверями.