Цареубийца. Маузер Ермакова - Юрий Жук

После того, как создалось наше партийное ядро, я [был] выделен заводским организатором, я держал связь с городским комитетом, который объединялся с Беринова заводом, заводом Монетка, заводом Ятеса. Это было основное ядро, положенное здесь на Урале.

Каким путем проходили наши выступления? Помню одну из первых маевок в 1906 г. на Красной Горке. Надо сказать, что здесь проходил первый митинг свердловцев, объединяя предприятия. Этот митинг, надо сказать, прошел для нас неблагополучно. Каким-то путем жандармерия узнала о митинге, но недостаточно знала где проходила наша маевка. [А она] была назначена на Красной Горке, за мостом железной дороги между кладбищем и Верх-Исетским заводом. Я учел момент и перевел эту маевку с Красной Горки по направлению к Шарташу. Жандармская полиция туда не попала, митинг прошел и все ребята разошлись.

Что я делал дальше после этого? В начале 1906 г. мне пришлось попасть в инструкторскую боевую школу, здесь инструктором был Костя Мечен [216] (голос: Утиный нос). Я прошел школу, выдержал [экзамен] как удачный стрелок и кончил вторым, был начальником боевой дружины, дружина была небольшая, в 52 человека. Но боевая дружина одно, а когда нет оружия, это другое. Для меня встал вопрос подыскать хороших ребят; надо деньги, оружия предлагают, но надо заплатить деньги. И вот настал момент, без ведома комитета Партии (потом узнали, мне навертели хвост) я, покойный Вечеслав, который был марксималистом, но он состоял в боевой дружине, потом дядя Ваня, это хороший парнюга, бывший матрос, мы создали так называемую тройку. Я узнал, когда повезут деньги на медный рудник, но один раз проворонил, а потом, когда повезли 12.400 руб. мы их экспроприировали, мы получили 12.400 рублей, ранили своего друга – кассира Пашу Фирсова (голос: он жив?) – жив. (голос: и не знает до сих пор?) – нет, я сказал. Ранили лошадей гончих, двух Мильтонов убили, лошадь ранили. Деньги у нас есть, мы получили 14 браунингов № 2 [217] . Я приобрел пять Маузеров. Потом встретили Медведева [218] , он теперь покойный (голос: живой). И таким путем достали несколько штук винтовок. Так как они были длинны[е], а я как слесарь, отрезал. Вот это была основа к подготовки к выступлениям. Мне ставили задачи: все совещания и конференции в лесу охранялись моей дружиной. После этого в 1907 г. я был избран организатором партийного ядра для устройства охраны и проведения митингов. На мне лежала задача проводить людей, установка (установление личности. – Ю.Ж. ), пароль и т. д. Но в нашей коммунистической среде, среди членов Комитета был покойный Николай Летний, настоящая фамилия Ерин, который не вел весь Екатеринбург, который работал в жандармском Управлении, а после ареста целого ряда наших товарищей, он зачастую спрашивал. Он моей фамилии не знал, а знал мою кличку Попка, меня и Вовкой звали. Он спрашивает: «Сколько у тебя оружия, а где у тебя жина?» Я говорю: Тебя это не касается. Когда я попал на совещание в тюрьму к нашим товарищам, которой я теперь заведую [219] , вот здесь мне мысль, что Николай провокатор. Я посмотрел на рожу, так и написано, что он провокатор. Я уговорился со Свечкой и дядей Ваней, решили следить за Николаем. А он жил на Арсеньевском проспекте. Один раз мы следили по Солдатской улице, там жил жандармский полковник и он там с ним случайно встретился, и что-то передал. На углу жил жандармский полковник и вот здесь он ему передал что-то. Что тут осталось делать? Момент был тяжелый. Я беру Вячеслава и говорю: Что то надо сделать. Я говорю, что поеду в Казань. Я говорю Вячеславу: Давай сегодня, дело надо кончить. Мы говорим, что приехал один товарищ, его д[е] надо отправить, он ничего не догадался и пошел с нами. Это было 4 августа в 1907 г., пошли по полотну железной дороги к Верх-Исетскому кладбищу. Я ему руки завернул сюда (показывает). Нечего допрашивать, он сознался, что Рядкину провалил за 10 рублей, Бычкову провалил за 15 рублей. Привалили (провалил. – Ю.Ж. ) Минкина за 20 рублей, Червонного за 25 рублей, в общем целый ряд таких маленьких подачек соберутся. Мы наблюдали, он говорит: «товарищи Вы простите, отпустите меня, я больше не буду». Мы его свернули, перетянули полотенцем, сюда ему воткнули… и он умер. Мы может грубо сделали, написали «Убит за провакацию». Глотку заткнули полотенцем.

Проходит долгое время, начинают подозревать кого-то, потому, что в то время еще было взятие Верхисетской кассы, а в Тагиле магазина, я забыл как его фамилия, и нас забирают. Я с Вячиком списался. Он говорит, что я тебя не выдам. Но все равно в то время из нашей организации думали, что он провалит. Ему почему-то многие не доверяли. Потом рассказывали, что не ему надо было недоверять, а другому.

После нескольких месяцев сидения у жандармерии доказательств никаких не было, они говорят про меня, что ровно он не хромал, а этот хромает. Потом они меня отпустили, а Вячку узнали и парня повесили.

В то время после провала комитета опять появилась группа, но группа человек в 8 и я в это время заведывал и был организатором нашей подпольной типографии. Нашим руководителем из ЦК приехал Михей, потом приехал Зуев из Ленинграда (Санкт-Петербурга. – Ю.Ж. ) и здесь уже у нас настал момент о необходимости создания областного уральского съезда. Вопрос подготовки был поставлен, помещение было приспособлено для совещания и этим я заведывал и место для совещания не было объявлено до самого съезда и на съезд в 1909 г. в марте месяце от ЦК партии был Семен Шварц, на уральскую областную конференцию был выбран я и Зуев и Давыдов от Свердловска (Екатеринбурга. – Ю.Ж. ), из Тюмени приехал Криненберг, из Челябинска приехал Калинин, дальше из Миньяра приехал Зимкин, а из Тагила я забыл кто был.

Благодаря той провокации, которая была в то время, которым был наш секретарь Бахарев – наша конференция и провалилась.

Было таким образом, что явка у нас была у Бахарева, а конференция должна была состояться в Верхисетских дачах, на которые я имел в то время влияние.

Видимо к этому жандармерия подготовилась раньше потому, что из районов полиция вся была вызвана и 29 марта мы все были арестованы и все приехавшие ребята и в частности весь Екатеринбургский Комитет и в это время и в Челябинске и Миньяре в пределах всей уральской Области были обыски и в один день, 28–29 марта, были поголовные обыски. Каким путем произошло это. Оказалось, что провокатором был Семен Бахарев. После ряда очень больших допросов жандармского правления, я [не] помню как его звали, был он рыжеватый жандарм, который добытывать. Почему, говорит мы не знали, где у Вас должна была быть конференция, мы, говорит, [знали] ваши явочные квартиры, но не знали где Вы собираетесь. Я ответил, что на эти вопросы я ответа не даю. Были такие еще вопросы, откуда ребята приехали, спарвшивали какие у нас готовились резолюции к съезду и т. д. Много таких было вопросов.