Ангелами не рождаются. Книга 1 - Алексей Макаров

– У нас такого издания не было.

– А здесь – в порядке вещей. Надо выбрать, где работать потом…

– Выбрал?

– Нет пока. Но, скажу сразу, везде одно и то же: добро, зло, равновесие, борьба. Вся Вселенная по одним лекалам скроена. На Земле воевал, защищал… И снова по кругу… Вопрос: когда выпустят отсюда?

– Интересно, Караваев тоже поблизости живет? – закинул удочку Игорь. – А Кюаре, а Керник? Здесь наши ребята?

– Я так и спросил у того, на площади… – Мох скатал справочник в рулон и зачем-то стукнул себя по колену. Ответного звука не последовало. – Вот, слышишь? Вроде я из плоти, а не резонирую.

– Тебя еще что-то удивляет? – спросил Игорь. – Не копай так глубоко, иначе что-нибудь тебя сломает.

– Трудно не ломаться, когда однажды тебе в этом уже помогли.

– Пробуй.

– Ежечасно.

– Ты не договорил, что ответили на площади о Караваеве и других? – замер в нетерпении Игорь.

– О Симоне и Дэвиде навязанный мне собеседник ничего не ответил, а о Караваеве, пусть и нехотя, выдал: «Мученики быстро восстанавливаются и находят новую миссию, такая привилегия». Так что Клим где-то уже работает… Кого-то «окружает», злого и нехорошего.

– Ого! Не страдая, не заслужишь?

– Примерно так, но, знаешь, что еще волнует – как там мой подопечный? Кто его теперь защитит, математика великого?

– Все нормально: ему толкового парнишку в опекуны назначили…

– Видишь, везде уже заменили… – Мох швырнул справочник за пределы беседки. – Я и говорю: собрали что-тонеживое, но болтающее без меры…

– Не хандри, прорвешься! – подбодрил Игорь. – Ты бывалый, огни и воды прошел.

– Я сейчас одну вещь скажу… – Мох положил Игорю на плечо крепкую ладонь. – Все можно пройти, но адский огонь – самый страшный, когда гореть не прекращаешь… Ладно, поверю, уговорил.

– Не знаешь, кстати, почему этот мир «Четыре точки» назвали?

– А ты на забор мой, квадратный, сверху смотрел? По скольким точкам построен? То-то. Наколка есть у сидельцев одиночных камер – пять точек. «Один в четырех стенах» означает. Вот и я – один…

– Мох, посмотри на меня! – попросил Игорь все больше бледнеющего друга.

– Ну? – Мох уставился на Игоря, как совершенно незнакомый человек, которого вдобавок нечаянно задели локтем.

– Мы все уже умирали… И было страшно. Но только сначала. А когда осознаешь, что жизнь бесконечна, появляются силы. Переломи себя, найди силы жить дальше. Я прошу. По-человечески. Никак не могу убежать от земной ипостаси. С одной стороны – ангел Игорь, с другой – студент Строчкин: обычный человек, слабый, но живой и теплый (а не от случая к случаю).

– Я постараюсь… – неуверенно ответил Мох. – Но все равно, хочу тебе кое-что показать. – Мох положил ладонь на грудь Игорю, и тот увидел всю «картину». Узрел, как восстанавливаются убиенные ангелы, как обрастают частицами, формирующими новое тело, как их корежит, как сопротивляются они новой реальности, как осознают, что уже не вернутся на ту планету, где когда-то родились. Как терпеливо ждут своего часа и затем, сотнями быстрых разноцветных искр, направляются к обитаемым мирам других галактик.

Поэтому дорога в галактику Млечный Путь для Леньки Моха, Дэвида Керника и Симона Кюаре заказана. Будут однажды делать свои добрые дела, но в месте, где они с Игорем больше никогда не встретятся.

Видение растворилось вместе с Мохом… Игорь даже не успел попрощаться, потому что, уже разбросанный на атомы, несся со свистом по широким космическим просторам.

В конце сверхсветовой гонки Игоря вытолкнуло из тучи над шпилем самого высокого здания Небесного города. Быстро сориентировавшись, он полетел в сторону жилой башни, где вместо тесной кельи совсем недавно получил комнату с видом на Совет старейшин. Игорь чувствовал сильнейшую усталость. Хотелось только одного – упасть на койку и несколько дней не вставать. Прежде чем отключиться, юный ангел подумал: «Стало легче. Какое-то время смогу спать чуть спокойнее…»

Ленька стоял напротив психолога и молча слушал нравоучения. Психолог не имел материальной плотности, мерцал голубой, плохо сохраняющей контуры проекцией. Воспринимался неким собирательным образом: большой нос от одного, тонкие губы от другого, темные глаза с длинными, явно женскими ресницами от третьей. И все это не соответствовало грубому голосу, глянцевому лбу, будто елеем намазанному, на котором застыла перевернутая козырьком назад бейсболка… Пародия. Проще было бы один голос слышать, а не видеть странную «мозаику».

Бывший спецназовец чувствовал себя сейчас очень неуютно или, называя вещи своими именами, мерзко. Из-за того, что не мог влиять на ситуацию, что не решился сказать Игорю всю правду. Из-за того, что испугался совсем исчезнуть. Так много всего перемешалось в сознании и событиях последних дней.

Разве мог предположить капитан Мох, что внеплановая командировка во всемирно известный город Пальмира, что находится более чем в двухстах километрах от Дамаска, окажется последней в его жизни, а чересчур жаркий декабрь – роковым в Судьбе? Кто же старается думать о плохом, когда отправляется в такие командировки? Мох планировал как можно скорее к своей Ленке вернуться – красивой, понимающей его, как никто другой. А еще ему нравилось созвучие их имен: Ленька и Ленка. Их знакомые так и говорили: «Красиво звучите». Всегда оставалась Ленка стимулом домой возвращаться, из самых дальних и страшных далей. Надежная. Спокойная. Умная. Не то что он, «дуболом». Прямой, конкретный и настырный. Однажды один лейтенант за спиной его шершнем назвал. Он, конечно, поговорил по душам с тем лейтенантом, но сильно не обиделся. Как есть! Просто он не признавал, когда за спиной обсуждают, и придерживался принципа: «Хочешь высказать, говори в глаза, а не шепчи на задворках!»

Перед «командировкой» они с Ленкой всерьез задумывались о детях, о счастливом будущем. «А сейчас, получается, все прошлым стало? – недоумевал Мох. – Интересно, как она живет? Даже толком навестить не успел. Все дела! ДЕ-ЛА! ВЕЗДЕ только крутимся, а о главном часто забываем. О родных».

Мох читал где-то, что город Пальмира создавался еще до нашей эры как крепость, как перевалочный пункт для караванов, следующих бесконечными вереницами через Сирийскую пустыню. Если бы основавший город хурритский царь Кирта или самая известная правительница Пальмирского царства, Зенобия, увидели сейчас, что оставили боевики ИГИЛ от величественных руин «невесты пустыни», пришли бы в ужас. Так зверски разрушить и разграбить бесценный памятник истории! Сколько же теперь все восстанавливать? Взорванные храмы Бэла и Баалшамина, Триумфальную арку, башни-гробницы… Но это уже не будет тем истинным материалом, ощущавшим прикосновение рук давно ушедших строителей. Варвары! Старые ценности (или те, что нельзя продать на черном рынке) никак не вписываются в новую идеологию? Твори собственную историю с нуля, и только она имеет право на отражение в новых… варварских учебниках? А о железных клетках, в которых мучили перед казнью нарушителей новых законов, в тех учебниках напишут?..