Игра навылет - Анна и Петр Владимирские

Все остальные места, где могли знать про Веру, Андрей объехал за несколько часов. Только вначале еще заскочил домой в надежде найти какую-нибудь записку или другое объяснение. Однако ничего подобного там не оказалось. Более того, практически весь летний гардероб его подруги висел в шкафу нетронутый. Андрей разволновался не на шутку…

Не будем впадать в ступор, сказал он сам себе. Отвлечемся на розыски любимой.

Лиду Завьялову, актрису, в театре он не застал. Зато она была недалеко, тут же в центре Киева, у себя дома.

— Что? — удивилась она. — Верка же к тебе в Андорру улетела. Пропала?! Вот жалость… Она ведь мне обещала!..

— Обещала? Когда и что?

Сидя на кухне, Лида закинула ногу на ногу, тонкий халат распахнулся, обнажая коленки. Андрей старался на них не смотреть. Привычка актрисы соблазнять все мужское население ему не нравилась.

— Ну как что? — Завьялова закурила. — Разобраться с мужиками, конечно. Я тут с ними совсем запуталась. А Верка, видите ли, пропала!.. — Она принялась капризно ныть. — И кто ж мне, бедненькой, поможет теперь?

Андрей подумал, что это обычно мужчины запутываются в искусно расставленных Завьяловой сетях. Такова норма. А чтобы она — это уж вряд ли… Еще пришла мысль, что в популярной актрисе парадоксально сочетаются несовместимые, казалось бы, качества: высокомерие и сентиментальность, злопамятность и щедрость. Но талантливее всего она умеет использовать всех окружающих. Это ничем не прикрытое потребительство некоторые мужчины находили даже по-детски трогательным. Только не он…

Двинятин, конечно, промолчал. А вдруг Верина подруга хоть что-то вспомнит? Но она сидела, курила и болтала лишь о себе. Было ясно, что Лученко она давно не видела и ничего он здесь не узнает.

Он поднялся.

— Вспомнила! — воскликнула Завьялова. — В театр приходили двое ребят, симпатичные такие. Интересовались Верой Лученко.

Андрей слегка остолбенел.

— То есть?

Актриса толком ничего не могла рассказать, твердила лишь одно: спрашивали про психотерапевта, дескать, очень нужна, а на вопрос, почему именно у актрисы допытываются, отвечали туманно…

Он вышел на улицу в раздражении. Как могут дружить столь разные женщины: такая удивительная, тонко чувствующая Верочка и эта примитивная Завьялова?

Все вокруг действовало ему на нервы. Киев пытался остановить Двинятина, намекая на безмятежный отдых, манил лавочками в тени каштанов, пытался позабавить остатками сталинско-пятилеточного стиля городских скульптур, украшавших здания. Какие-то каменные трудящиеся и крестьянки, которых он и не замечал раньше, возвышались над аркой на улице Пушкинской, приглашая пройти на Майдан. Киев вообще-то всегда был заселен кариатидами. Что бы делала без них архитектура модерна? Это они подставили свои крепкие плечи под балконы, колонны и пилястры. А советские кариатиды — рабочие и колхозницы, скотницы и сталевары, инженеры и учительницы, — прихватив с собой орудия труда, оседлали фасады послевоенных зданий. Вот в руках у скотницы смирный каменный поросенок; возможно, именно поэтому он улыбается, а не визжит. У поросенка и его хозяйки одинаковые выражения мордочек… Андрея они не трогали. Ему гораздо больше нравился декор зданий, подобный тому, какой он видел однажды на Тургеневской. Идешь вдоль фасада старинного дома, а между окнами — барельеф с кошачьей физиономией. И смотрит на тебя котяра лукавым взглядом, улучшая настроение.

А вот пасторальные скульптуры советского бытия настроя не повышали. Потому что как учебные пособия по той жизни, как и кино того времени, показывали не саму жизнь, а тогдашнее представление о ней. Вечером, в свете холодных фонарей, они могли показаться инфернальной нечистью — не столь давнее бытие расплодило ее в большом количестве, переплюнув даже Гоголя… Воплощенные в камне агитаторы обращались не к жителям дома, на чьих балконах красовались, а к массам прохожих. Теперь скульптуры удивляли своей наивной верой в торжество безумных идей…

Двинятин удивляться не стал, а отправился на улицу Чкалова в рекламное агентство Даши Сотниковой, второй Вериной подруги. Даша была очень занята, но, услышав о Верином исчезновении, выгнала всех из кабинета и перестала отвечать на звонки.

— Понятия не имею, куда она могла запропаститься, — озабоченно сказала Дарья. — Но, зная Верунчика, уверена: это неспроста. Тем более ко мне уже приходили.

— И спрашивали психотерапевта Лученко? — догадался Андрей. — Двое парней, симпатичные?

— Почему? — удивилась Сотникова. — Вовсе нет. Один дядька, на юриста похож. Но он мне не понравился. Намекал, что если увижу Веру Алексеевну, чтоб посоветовала ей… Как же он сказал? Как-то обтекаемо… Ладно, своими словами: чтобы она сидела тихо и не совала свой нос куда не следует. Так что… Тебе помощь нужна? — спросила она деловито.

— Не думаю. Сам справлюсь.

— Смотри. Среди моих заказчиков есть много полезных людей, обращайся. И держи меня в курсе. Удачи!..

Вот уж к кому можно не ездить, а позвонить — это Оле. Она сейчас на работе, Вера рассказывала, отрабатывает положенные перед увольнением дни. Андрей набрал номер на мобильном, объяснил, что он сейчас в Киеве, и осторожно поинтересовался, не встречалась ли она с мамой. И получил в ответ целое море хлюпанья и хныканья: а где же мама, она обещала меня с Кириллом помирить, это из-за нее мы поссорились, а что ж теперь, а как же, она должна…

— Тебе до меня звонили? Спрашивали маму?

— Откуда знаешь? — удивилась Оля. — Звонил дурак какой-то. Приставал, даже угрожать хотел. Я бросила трубку.

Андрей задумался на пару секунд.

— А что Пай, все еще в пансионе? — спросил он. — В ветлечебнице?

— Где ж ему еще быть. Я не смогла его взять к себе, ты же знаешь нашу бабу Зину… Она теперь кота вздумала завести. Грязного подобрала где-то на мусорнике…

— Как ты думаешь, мама могла появиться там?

— В пансионе, что ли? Пая навестить?

— Да нет, у тебя дома.

— Вряд ли, что ей там делать, у баб-Зины и папика.

— Все равно спрошу.

— Как хочешь… И если найдешь ее, обязательно скажи, что я уже не могу больше! Пусть скорее со мной встретится!

— Ладно. — Андрей отключил связь и задумался.

Визит в бывшую Верину семью особой приятности не обещал, но Андрей уже не испытывал никаких эмоций, кроме тревоги за Веру. Он решительно отправился по известному ему адресу. Дверь открыла, как всегда, бывшая Верина свекровь. Она долго не могла понять, чего от нее хотят, стояла в проеме и с подозрением оглядывала гостя. Из квартиры тянуло чем-то затхлым пополам с пережаренными котлетами.

Наконец, шаркая тапочками, вышел Юрий и равнодушно сообщил: с Верой у него давным-давно никаких контактов не было. А напрасно она не звонит, могла бы и деньжат подбросить. И маме ноги полечить, а то болят… Мать тут же подхватила: да, очень болят, так ей и передайте. Они или не поняли ничего, или не хотели понять: Вера пропала, и он не может ее найти.