Придворные отморозки - Александр Тамоников

— Что?

— А то. Плохой ты сын! Давно родителей не навещал. А мы вот побывали у них в гостях, довольно милые старики. Даже поселенца к себе на лето пустили. Как понимаешь, моего человека. Что будет с ними, если ты убьешь меня, догадаться нетрудно. Они-то при чем в опасных играх своего, поверь, горячо любимого сына?

— Ах ты, собака!

— А ты как думал? Ты даже можешь своему другу детства позвонить. Тому, что в ФСБ служит. Ты же просчитывал такой вариант? И он бы сработал на все сто. Ребята из госбезопасности разнесли бы мое гнездо в несколько минут, но… ты плохой сын и совсем забыл про родителей! Или они тебе безразличны? Тогда действуй, Егор, все козыри у тебя на руках!

— Заткнись!

Астафьев задумался. Если Вишняков не обманывает, а он, скорее всего, говорит правду, то его отцу и матери реально грозит смерть, соверши он ошибку. Как же он, бывший командир «Вепря», не просчитал, что бандиты могут использовать его родителей? У него просто в голове не укладывалось, что можно таким подлым образом зацепить его. Оказывается, эти твари на все готовы.

Что же делать? Созвониться с Кулагиным? Но успеет ли он прикрыть родителей? Может не успеть. Кто знает, когда и кто даст сигнал этому постояльцу на акцию уничтожения? Ведь им может оказаться любой из окружения Вишнякова, как только спецназ ФСБ атакует это осиное гнездо! Да! Кулагин ему поверит и примет кардинальные меры, но потерять родителей из-за какого-то Вишнякова, Карельского и иже с ними? Может ли он, Астафьев, так рисковать? С другой стороны, постояльца необходимо срочно убирать из дома отца с матерью, да и их прятать! Но это возможно, лишь согласившись на условия Вишнякова. Только он может убрать постояльца, а Володя Кулагин укрыть родителей. И при этом школьный друг ничего не должен узнать про его злоключения. Да! Приходится признать, что Вишняков выиграл этот раунд! А Дмитрий Петрович будто читал мысли Егора.

— Ну что, Егор Васильевич, не все так просто, да?

— Ладно, Вишняков, будем считать, ты уговорил меня отправиться за твоей дочерью.

— Я был уверен, что ты согласишься мне помочь.

— При помощи самого подлого шантажа!

— Такова жизнь, Егор.

— Но я еще не все сказал.

— Так говори. Я внимательно тебя выслушаю.

— Делаем так. Ты немедленно убираешь постояльца от родителей, я же связываюсь с другом из ФСБ, он забирает из деревни моих. Чтобы больше подобный шантаж не прошел.

— Но твой друг наверняка почувствует в твоей просьбе неладное и предпримет меры, чтобы через родителей, которые могут дать описание моих людей, начать раскрутку этого дела и в конце концов выйти на меня. И все твои просьбы никакой роли не сыграют. Комитетчики не упустят своего шанса, несмотря на все заверения. С ними такие вещи не проходят. Я не согласен на эти условия.

— Что ж, тогда я вызываю комитетчиков сюда и в деревню, глядишь, и успеют спасти стариков, а нет, то ты пожалеешь, что родился. Вот такой расклад.

Егор взял трубку сотового телефона, набрал номер справочной.

— Подожди, — остановил его Вишняков, — не горячись, выслушай мое предложение.

— Ну?

— Кончим игру.

— Не понял?

— Все ты понял. Ты выиграл, я сделал ставку не на того человека и совершил ошибку. Что ж, надо уметь и проигрывать! Я сейчас уберу охрану, вывезу тебя отсюда. В машине мы будем втроем: я, ты и водитель. Он будет без оружия. Поедем к месту захоронения Галины, водитель вскроет могилу, заберешь улики против себя, потом к твоим в деревню, заберем стариков, и я доставлю тебя куда угодно, хоть к зданию ФСБ на Лубянку. И… разойдемся. Живи, как хочешь, никто тебя не тронет!

Егор не мог понять, почему вдруг Вишняков так легко признал поражение и предлагает вариант полной реабилитации Астафьева и свободы. Он не мог знать, насколько хитер Вишняков, решившийся на последний ход, разыгрывая карту несчастного отца, которому не удалось организовать акцию спасения дочери. Дмитрий Петрович играл и делал это умело. Если бы Егор имел хоть десятую часть коварства этого человека, он, возможно, и раскусил бы его. Но Астафьев был человеком порядочным и не мог предположить, что вновь попадает в сети Вишнякова. Ему бы согласиться и принять вариант Вишнякова, но его неожиданно охватили сомнения. Он хотел понять логику Вишнякова, а ее не было, был лишь точный, подлый расчет. Астафьев вдруг подумал о дочери Вишнякова, которая решением отца по сути приговаривалась к смерти. И Егор спросил:

— А как же твоя дочь? Ты успеешь выплатить выкуп?

Вот этого и ждал Дмитрий Петрович. Клюнула честь офицерская! С заглотом клюнула. Вишняков сыграл скорбное раздражение:

— Тебе теперь какая разница? Ты и твоя семья не пострадают, а это для тебя главное. Какое тебе дело до моей дочери?

— Я спросил, ты успеешь заплатить выкуп?

— А где я возьму три миллиона долларов? Может, ты займешь мне?

— Три «лимона» «зеленых»?

— Ты думаешь, если сумма была бы реальной, я пожалел бы денег и стал искать профессионала? Да мне плевать на деньги, но у меня нет той суммы, которую запросили похитители, и взять ее негде! Ну что ты застыл? Мы едем? Или и дальше будешь мне мозги сношать? Выиграл? Радуйся!

— Стой! Погоди! Отдай команду вывезти моих родителей на Лубянку, я им записку передам, кого там спросить. Друг сделает для них все, что нужно! И нож с часами прикажи сюда доставить. Потом говорить будем. Звони, не теряй времени!

— Я не пойму тебя, герой!

— Звони, говорю, потом поймешь! Я пока думать буду!

Через два часа условия Астафьева были выполнены. На сотовый телефон Вишнякова позвонил Кулагин.

— Егор, что все это значит? И где ты?

— Володь, мои у тебя?

— Да!

— Сними где-нибудь для них квартиру, чтобы никто, кроме тебя, адреса не знал, и, если есть возможность, обеспечь их безопасность.

— Ты можешь мне объяснить, куда ты попал?

— Со мной все в порядке, еще встретимся. Назови свой мобильный номер.

Кулагин продиктовал цифры. Егор, обладавший отличной памятью, не стал записывать. Спросил:

— Я могу, Володь, на тебя рассчитывать?

— Насчет родителей, или ты еще что-то имеешь в виду?

— Насчет родителей.

— Можешь не волноваться, они будут в резиденции одной секретной службы.

— Спасибо, и прошу тебя, не пытайся что-либо выяснять обо мне, только навредишь. Как встретимся, я тебе все объясню. Ну пока, мне пора.

Вишняков, слышавший этот разговор, был доволен. Все же он добился своего!

Нож и часы были уничтожены. Егор обратился к Вишнякову:

— У тебя есть фотографии дочери? Желательно последние.