Двор чудес - Кестер Грант

Когда я подхожу к ней, она многозначительно косится на Монпарнаса. Он стоит в тени совсем один. Она отлепляется от Гавроша, берет меня за руку и тянет к этому Убийце.

– Кошка, – говорит он мне. – Призрак, – добавляет он, глядя на Этти.

Этти подталкивает меня.

– Я кое-что добыла для вас во дворце, – говорю я.

– Зачем? – спрашивает он.

Я вспыхиваю.

– Чтобы поблагодарить вас за то, что предупредили нас… на балу…

– Она принесла вам подарок, потому что вы с ней друзья, – прерывает Этти мои неуклюжие объяснения.

Монпарнас смотрит на меня с приятным удивлением. Я роюсь в карманах, достаю кинжал с драгоценными камнями и протягиваю ему. Он смотрит на кинжал так, будто я предлагаю ему змею.

– Ну что же вы? Берите.

Монпарнас осторожно берет его и рассматривает, поворачивая из стороны в сторону, так что свет играет на рукояти.

– У чад Двора чудес нет друзей, – повторяет он слова Кордей. – Есть только союзники или враги. И больше ничего.

Затем он уходит, оставив Этти дуться на такую грубость. Но она не сдается и шепчет мне на ухо, что я все-таки очень ему нравлюсь.

На ходу он прячет кинжал в складках плаща, так что, может быть, в ее словах и есть доля истины.

Потом начинается веселье. Бароны встают. Мастера гильдий распределяют хлеб и отдают его членам Двора. Все едят. Некоторые совсем немного, приберегая остальное для детей или больных, которые остались дома.

Ко мне подходит Феми, хватает за руку и кружит в безумном танце, где не нужно знать шагов. Я крепко держусь за него, пока он кружит меня по комнате. Комната начинает вращаться, кажется далекой, и я так много смеюсь, что почти задыхаюсь.

Потом появляется вино, которое у нас всегда в изобилии. Волк приносит нам кубки. Мы все жадно пьем. Воры и Призраки собираются вокруг нас, чтобы послушать, где мы были и как достали хлеб. Поются песни, рассказываются истории, и Этти здесь, рядом со мной, – она громко говорит и смеется. Мы сидим несколько часов, прислонившись спинами к подмосткам, пока усталость не накрывает нас с головой. Этти сонно мне улыбается, у нее слипаются глаза. Она широко зевает, а я смеюсь над ней.

Она сплетает свои пальцы с моими и кладет голову мне на плечо.

– С тобой все будет в порядке, обещаю, – шепчу я.

Сейчас мы обе можем отдохнуть. Здесь, в тепле Двора чудес, все и правда будет хорошо.

* * *

Через какое-то время слышу, как кто-то зовет меня по имени, но мои веки слишком отяжелели, и глаза не могут открыться. Язык будто прилип к нёбу, как если бы я наглоталась клея. С трудом разлепляю ресницы.

На меня смотрит Монпарнас; на его всегда бесстрастном лице какое-то непривычное выражение. Кажется, он обеспокоен.

В поле зрения попадает еще один человек. Невысокий, лысый, в круглых очках, с высоким накрахмаленным белым воротничком.

Кол-Бланш, Мастер ядов.

Вздрогнув, пытаюсь встать на ноги и как можно скорее отодвинуться от Мастера ядов. Но сейчас тело меня не слушается, я натыкаюсь на стену, от пола до потолка занятую полками с закупоренными пузырьками, которые от удара начинают сыпаться на пол вокруг меня. Я вскрикиваю и пытаюсь от них увернуться, а Мастер ядов, неодобрительно хмурясь, оценивает нанесенный мной ущерб.

Как кошка, я на четвереньках отбегаю в угол.

– Успокойся, – пробивается ко мне откуда-то издалека голос Монпарнаса.

Мастер ядов кружит по комнате, тихо ругаясь, и собирает упавшие на пол пузырьки.

Чувствую во рту металлический привкус.

– Что случилось? – в ужасе спрашиваю я.

– Вас отравили, – будничным тоном отвечает Кол-Бланш. Пытаюсь встать, но комната вращается перед глазами. Рядом оказывается Монпарнас, он подхватывает меня под локоть, помогая устоять на ногах.

– Кто?

– Мы, – отвечает Кол-Бланш, деловито откупоривая пузырьки и проверяя их содержимое маленькой серебряной ложечкой. – Нам за это заплатили.

– Что?! – вскидывается Монпарнас, уставившись на Кол-Бланша.

– Естественно, этот яд не был смертельным, – говорит Кол-Бланш. – Он просто отключил вас на несколько часов, в соответствии с полученными инструкциями.

Я в отчаянии смотрю на Монпарнаса, но он качает головой.

Он этого не знал.

– Как долго я… – У меня срывается голос. Тут что-то не так. В глазах Монпарнаса отчетливо читается беспокойство, а этот человек никогда раньше не показывал своих чувств. Он хочет мне что-то сказать. И его беспокоит то, как я отреагирую на его слова.

– Где она?

– Исчезла, – тихо говорит он. – Люди, которые забрали ее, были одеты как Призраки.

Я отталкиваю его, как будто это он меня предал. Подбегаю к двери, но она закрыта.

– У меня есть то, что поможет уменьшить побочные эффекты. – Кол-Бланш снимает с полки какую-то бутылочку.

У меня нет на это времени.

Несколько секунд я копаюсь в замке, а потом вылетаю из комнаты.

Слышу, как за моей спиной Кол-Бланш отчитывает Монпарнаса.

– Я понимаю, она в большой милости у Кордей, но все-таки ты проявляешь к девочке очевидную привязанность. Это ненормально для Торговца смертью.

Но меня это не волнует.

Я уже ушла.

Я знаю, где она. Только один человек осмелился бы забрать Этти прямо из-под носа ее гильдии и всех баронов Двора чудес.

Тенардье.

Мне мешают снег и не прошедшее еще состояние опьянения. Я бегу изо всех сил, не обращая внимания на удары холодного ветра, который бросается на меня, пытаясь свалить с ног.

Заворачиваю за угол постоялого двора Тенардье как раз в тот момент, когда какой-то большой мужчина садится в стоящий у двери экипаж.

Окликаю его, но он уже закрыл дверь, да и ветер уносит мои слова. Экипаж тронулся.

Что-то мелькает в окне: золотые локоны и огромные глаза.

Голосом, который я сама не узнаю, выкрикиваю ее имя.

Маленькая ручка прижимается к стеклу: она увидела меня.

Бегу за экипажем, поскальзываясь на снегу, горло саднит от криков, потому что я снова и снова зову Этти, даже тогда, когда лошади уже унесли ее далеко. Мои ноги будто одеревенели и двигаются с трудом, но я все равно бегу.

Я бегу даже тогда, когда экипаж уже скрылся из виду. Бегу так, будто верю, что все еще могу его догнать. Так, будто остановиться означает предать ее. Я бегу до тех пор, пока перед глазами все не начинает расплываться. У меня подгибаются колени, и я падаю, упираясь трясущимися руками в обледенелую землю.