Живые. Книга 3. Земля будет принадлежать нам - Варвара Еналь

– Оно тебе отлично подходит. Это подходящая ассоциация, – осторожно заметила она.

Приходилось тщательно подбирать слова, чтобы не обидеть робота. Вдруг ему не понравится, если она назовет его человеком-пауком?

– Так ты знаешь, кто такой Питер Паркер? – Мальчик наконец обернулся и замедлил шаг.

– Конечно. Комиксы «Марвел». Я читала сами комиксы, правда, немного. Смотрела старые фильмы. Отличный герой.

Ты знаешь Человека-паука! Поверить не могу! – Глаза новоявленного Питера Паркера сверкнули радостным возбуждением. – Ты первый человек, который вообще знает это имя! Здешние люди понятия о нем не имеют! Как же мне повезло! Решено: мы сейчас же отправляемся смотреть очередную серию.

– Я смотрела их все, – осторожно заметила Эмма. – И я хотела бы просто поговорить о чем-то другом.

– О чем? – тут же отозвался Питер. – Ты можешь называть меня просто Питером, тебе позволительно. А твои друзья тоже смотрели этот комикс?

– Боюсь, что нет. Они росли на другой станции, где не было таких комиксов.

– Так мы им покажем. Им должно понравиться. Я готов даже поделиться с тобой секретом. Я сам придумал парочку серий – новые приключения Питера Паркера. И даже зарисовал их. Это несложно сделать, если имеешь нужную программу. Просто сделал слепки рисунков, запечатлел стиль, набросал алгоритм создания новой графики. Ну, ты понимаешь меня, да?

– Конечно, – заверила его Эмма.

– Мы уже пришли. Это моя каюта. Я здесь, можно сказать, самый главный, потому что у меня больше всего мозгов. Здешняя компания – это, знаете ли, полные отбросы, с некоторыми даже поговорить не о чем. И не потому, что они не думают, а потому, что у них нет даже рта! – Питер засмеялся своей шутке, и его смех получился звонким и заразительным. Настоящий мальчишеский смех.

– Чтоб я сдох, – пробормотал на своем языке Ник.

– Что он говорит? – не понял Питер.

– Ругается. У них свой язык, они плохо владеют всеобщим. Дикари, выросшие на космическом корабле. Но хорошие дикари, – тут же пояснила Эмма.

Ник слегка пихнул ее в плечо, но промолчал.

– Понимаю, у самого таких полно. Итак, за что примемся? Посмотрим мультики? Или хотите сразу глянуть мой комикс? – Питер двинулся вперед, и фонарики Гуся осветили большие двойные двери из темного пластика.

Двери разошлись, как только перед ними появился Питер.

– Здешняя сенсорика вступает в контакт с моими платами, поэтому открывает только мне. Никаких сенсорных механизмов: приложил руку, или глаз, или задницу, – весело заметил Питер. – Совершенные технологии. Все точно и четко. Как вам такие изобретения?

– Расскажешь? Сам придумал? – тут же спросила Эмма и поняла, что ей и вправду интересно, как тут все работает.

– Конечно! И даже покажу!

Комната, в которую они попали, была овальной и большой. В ее стенах было несколько арок, через которые можно было пройти в другие комнаты.

Свет загорелся сразу – яркий, белый, уютный. Эмма взглянула на удобный ковер под ногами, на овальный столик, стулья, диван и многочисленные полки с книгами и заулыбалась.

– У тебя тут здорово!

– Правда? Ты находишь? Тогда скажу тебе, что ты первый человек, который по достоинству оценил мою комнату, – тут же заверил ее Питер. – Мне приятно это слышать. На самом деле приятно.

– Можно у тебя попросить воды? – проговорила Эмма, разглядывая многочисленные полочки с ровно расставленными книжками и висевшие над ними квадратные картинки с акварелями.

– Зачем тебе вода? – не понял Питер.

– Я хочу пить. И мои друзья тоже хотят. Уже полдня во рту не было ни капли.

Питер уставился на нее так, словно Эмма была привидением. Потом перевел взгляд на Жака и Ника, и те тут же потянулись к мечам, висевшим на поясах.

– Так вы настоящие люди? Доисторические живые люди? – проговорил Питер. – Те самые, что придумали все эти книги, комиксы и фильмы? Бог мой, как же мне повезло!

1

Таис обнаружила, что с легкостью различает двоих своих фриков среди всей стаи. У подружки Пушистика вдоль всего хребта тянулась еле заметная серая полоса, прячущаяся в хвосте. И кончик хвостовой кисточки тоже слегка отливал серым. Торчащие по бокам довольно большие уши светились розовым, а от темно-серого носа поднималась легкая серая размытость.

Сам Пуш тоже имел полоску вдоль хребта, но не такую темную и ясную, и кисточка на хвосте казалась куцей и облезлой. Уши у него свисали книзу, шерсть с боков сбивалась в клочья. Он выглядел как настоящий бандит, их Пушистик.

Стая, кружившая у входа в пещеры, насчитывала не больше десятка фриков – ленивых, толстых и брехливых. Они рычали, скалили зубы, но вовсе не казались такими бешеными и голодными, как те твари, что обитали на станции. Наоборот, их лень и медлительность даже придавали зверюгам благодушный вид.

Они не были в восторге от того, что появились Таис с Федором: подростки испортили зверям все удовольствие от охоты на старика. Но и в бешенство фрики тоже не впали. Рыча, прижимая уши к голове и угрожающе скаля здоровенные клыки, стая немного отступила к деревьям.

А может, их впечатлила Таис с бластером в руках, и поэтому они не решались нападать, кто знает?

Федор тоже выбрался из катера и решительно зашагал к двери, слегка поблескивавшей в розовых солнечных лучах. Бесцеремонно отодвинул старика, но тот вцепился в его рукав и затараторил, заискивающе растягивая узкие губы в улыбке:

– Я вам не враг, я не стану воевать с вами, не подумайте. Я ждал, что однажды защитники прилетят, ждал… Вряд ли Шереметьев забыл бы о Второй станции.

– Ты знал Шереметьева? – резко глянул на старика Федор.

– Я знал его! – затряс тот головой. – Я его знал! Я служил с ним, я был одним из повстанцев! Возьмите меня с собой, заберите с собой.

Старик схватился за Федора, будто тот был поддержкой и опорой, будто остался единственным человеком на острове.

– Мы никуда не летим, – отрезал Федька. – Мы остаемся тут, на острове.

– Разве вы не соединяетесь с Первой станцией? Не перебираетесь на Саб?