Кровь завоевателя - Замиль Ахтар

землю. И готовы умереть за нее. Селуки всегда были к нам добры.

Поучительная история, но я была вынуждена констатировать очевидное:

– Вы когда-то были воинами… но теперь вы прославленные гонцы.

Он предложил какую-то лабашскую закуску – пухлые шарики, похожие на орехи. Я вежливо улыбнулась и отказалась. Вера сунула один в рот. Потом еще один.

– Мы те, кем хочет нас видеть шах, – сказал Абу. – Мы не жаждем битвы, но готовы сражаться, если нас призовут. И тогда – помоги Архангел глазам того, кто пойдет против нас.

Очень убедительно. Мне понравилось. Я даже попробовала один орешек – хотела тут же выплюнуть, но проглотила, чтобы не обидеть. Сироп внутри был пугающе, тошнотворно сладким.

На поле рыжая женщина пускала стрелы в доспехи с нескольких сотен шагов. Она посмотрела на небо, прицелилась в заходящее солнце и спустила тетиву. Стрела описала крутую дугу и приземлилась в траву рядом с доспехами.

– Проклятье! – выругалась лучница.

Я усмехнулась и указала на нее:

– Это странно, Абу. Тут повсюду мужчины. Лабашцы в белых одеждах. А посреди всего этого – одна девушка, кармазийка, в одежде племени степняков. – Неподалеку сидела группа молодых Лучников, они передавали по кругу трубку и наблюдали за девушкой. Я кивнула в их сторону: – И вашим мужчинам это, кажется, нравится. Может быть, даже слишком.

Абу прикусил губу, а потом погладил свою невероятную бороду.

– Мы позволили ей упражняться здесь.

– Почему?

– Она выиграла состязание.

– Да? И с кем же?

Абу широко улыбнулся, признавая, что с ним.

– Повезло ей. Даже у Лучника Ока случается плохой день. Но девчонка хороша. Даже очень. Понятно, что в Лучники не годится, но я разрешил ей упражняться с нами. Поучиться у нас. Она хочет участвовать в состязании Лучников. Своим людям я такого не позволяю, по понятным причинам.

– Разумеется. Ведь нельзя же, чтобы вы постоянно выигрывали.

– Точно так. Это было бы несправедливо. На нас бы обиделись. Нам, этосианам, лишние обиды ни к чему.

Девушка утерла пот полотенцем и пошла мимо нашего низкого столика. Абу свистнул ей, и она приблизилась.

– Это – султанша Зедра, – сказал он, – возлюбленная шаха Кярса. Она просто восхищена твоей подготовкой.

Капли пота с волнистых локонов еще падали ей на лоб. Похоже, она тренировалась не один час. Девушка набросила полотенце на плечи.

– Очень рада знакомству с вами, султанша.

– Сядь, пожалуйста, – сказала я.

– Я… мне сначала надо помыться. Или хоть одежду сменить.

– Незачем. Сядь, я настаиваю.

Я указала на напольную подушку рядом с Верой.

Кармазийка села и скрестила руки.

– Как тебя зовут? – спросила я.

– Са… Сафия, – произнесла девушка, опустив взгляд на деревянный столик.

– Ты едва помнишь собственное имя, дорогая моя, – улыбнулась я, показывая, что шучу. – Сафия, прекрасное имя. Твоя тезка – дочь святого Хисти. – Как приятно опять, после стольких лет, услышать это имя. Но в сегодняшней Аланье его почти и не встретить.

Девушка кивнула, даже не подняв на меня глаз:

– Да, я знаю. А еще так звали мою бабушку.

Почему она так стесняется? Что-то в этой застенчивости вынуждало меня слишком рьяно вытягивать из человека правду. Так я поступала со своими двоюродными братьями, племянницами и племянниками.

– Мне нравится твой наряд, – продолжала я, – он напоминает о моей родине. Но горы Вограс и горы Кармаз так далеки друг от друга.

– Я ношу то, что мне подходит, – почти шепотом ответила девушка. – Что хорошо в Аланье, так это то, что никому нет до этого дела.

Странно, что она так сказала.

– Когда я в последний раз проверяла, горы Кармаз находились в Аланье. Разве ты нездешняя, дорогая?

Очевидно, что, если в ней течет редкий тип крови, она не может быть простой кармазийкой. Большинство кармазиек в этом городе – во всяком случае, молодые – работали танцовщицами, служанками или даже в домах наслаждений. Украшали их своими экзотическими чертами. Но эта девушка говорила на высоком парамейском, и она превзошла в меткости Великого магистра Лучников Ока. Какова же ее история, почему у нее редкий тип крови и почему она так осторожна в словах?

– Я немного устала, султанша. – Она нервно дернула полотенце. – Извините, если я была с вами краткой. Я хотела бы вернуться к себе, отдохнуть – если это возможно.

Я заставила себя улыбнуться, хотя и испытывала раздражение.

– Разумеется, дорогая. Я хотела бы поговорить с тобой снова, как-нибудь в другой раз, когда ты освежишься.

Девушка кивнула, встала и удалилась.

Прежде чем уйти, я кольнула палец принесенной с собой иглой, и изобразила снизу на крышке стола перемещающую душу руну. Моя кровь сгодится, чтобы овладеть кем-то с кровью искателя. Может, даже самим Абу, хотя я не могла полагаться на такое везение.

В любом случае, события этого утра все перевернули с ног на голову, значит, мне пора было вернуться во дворец, запереться в своей комнате и подумать, что делать дальше.

Я заснула в экипаже по пути во дворец. Возраст брал свое. Вера разбудила меня, когда экипаж остановился у ворот. Она вышла наружу, чтобы приказать сопровождающим меня гулямам подать мое кресло.

Вместо этого она закричала.

– Вера?

Ответа не было. Одно окошко экипажа выходило на оживленную улицу, а другое – на стену дворца, так что я не могла увидеть, что там случилось. Едва держась на ослабевших коленях, я выползла наружу.

У ворот стояли Мирима и Мансур, позади них – отряд стражников Мансура в зерцальных доспехах. Один связывал Вере руки за спиной.

– Что такое вы делаете? – возмутилась я, цепляясь за дверцу, чтобы устоять на ногах.

Мансур фыркнул:

– Эта девушка была служанкой самой убийцы. И вместо того чтобы ее допросить, Като доверил ей заботу о тебе. – Мансур с отвращением покачал головой: – Хорошо, что я здесь. Нельзя отдавать правосудие в руки раба-химьяра.

– Она ничего плохого не сделала! – произнесла я. – Отпустите ее сейчас же!

Мансур усмехнулся:

– У тебя слишком мягкое сердце, дорогая. У служанки убийцы непременно должна быть какая-то информация. Виновата она или нет, но кто знает, чему ей пришлось быть свидетелем? Даже самая мелкая упущенная из виду подробность может раскрыть правду, спрятанную за ложью.

Я обернулась к Мириме:

– Султанша, Вера служила мне гораздо дольше, чем Сире. Ее купил Кярс. Если они ее обидят…

– Кярс не покупал ее, это сделала я, – сказала Мирима, сцепив руки на пупе. – Мне известно, что она приличная девушка. Это будет только допрос, не более.

По щекам Веры бежали слезы. Ее лицо раскраснелось, а глаза округлились. Мне тоже хотелось заплакать, но я предпочла показать силу.