Непредвиденные встречи - Василий Головачев

– Разве Спенсер не знает о принимаемых вами мерах? Почему он задал этот вопрос на совещании?

– Знает, конечно,- ответил Томах.- Но не знают другие начальники секторов и отделов.

– А почему ты потащил на совещание меня? Разве я уже состою в руководстве отдела?

– Пока нет, но первый шаг ты уже сделал.

– Какой же? - удивился Филипп.

– Когда взорвал СПАС-семь.

– А если серьезно?

– Я тебе уже говорил: через месяц, может быть, два мы отправимся в новую экспедицию, туда, где работают пока одни пограничники и разведчики. Это и станет твоей проверкой, полной, от физики тела до психики и интеллекта. Правда, физику ты имеешь неплохую, даже эффектную, что весьма неплохо действует на некоторых женщин.

– В наше время видимость мускулатуры не может служить критерием силы,- сказал задумчиво-рассеянный Богданов.- Некоторые юноши выращивают мускулы с помощью биотрансляции за два дня. Модно.

Филипп усмехнулся, заметив изучающий прищур его глаз.

У Станислава мелькнули в глазах веселые искорки.

– Ну, лично я в него верю, драться он умеет. Тебя еще что-то смущает, старик?

Филипп замялся, потом глухо проговорил:

– Как я понял, рано или поздно придется оставить большой волейбол?

– У тебя появятся другие тренировки, ты ведь будешь работать в оперативной группе, а там нужна не только умная голова, но и сильное, хорошо тренированное тело, и мгновенная реакция, и много того, о чем ты еще не догадываешься.

– Значит, терять-таки придется…

Томах покашлял, вместо него ответил Богданов:

– Эта боль в груди почти у каждого из нас. Может быть, ты не знаешь, но Слава, например, был мастером спорта по регби, наш начальник отдела имел в двадцать пять черный пояс по тайбо, руководитель СЭКОНа Морозов - экс-чемпион Земли по стрельбе из пистолета. Продолжать?

– Не надо,- пробормотал Филипп.- Мне-то…- он хотел сказать: "Мне-то от этого не легче",- но передумал.

Они постояли у входа в метро еще несколько минут, словно не решаясь расстаться. Затем Богданов молча пожал им руки, собираясь уходить, и тут Томах сказал:

– Знаете, у меня мелькнула странная мысль…

Богданов остановился на полушаге, обернулся.

– Странная, ей-богу, мысль… Не заинтересовалась ли нами, человечеством в целом, организация типа нашей спасательной службы? Так сказать, УАСС Галактики? А то и всего Космоса?

– Ого, ну и масштабы! - усмехнулся Никита.- От чего же нас, то бишь, человечество, надо спасать?

– Ну, мало ли… Хотя бы не спасать, а провести профилактику или, скажем, лечение от равнодушия. Разве не проявляются у нас рецидивы этой болезни? Вплоть до настоящего времени?

– Опять твоя пресловутая теория равнодушия! Когда-нибудь тебя за нее хорошенько вздуют теоретики-социологи.

– Так разве я виноват, что прав? - обиделся Томах.

– Прав? - Богданов улыбнулся с грустью.- К сожалению, прав. Тут я с тобой согласен. Ну, до связи.

Он ушел.

– Истина ничуть не страдает от того, что ее не признают,пробормотал Томах старинное изречение.- Ты к себе, в Босово?

– Скорее всего, к… в общем, не домой.

– Тогда до связи, безопасник. В понедельник в восемь утра ко мне: комната сто три.

Филипп кивнул, вскинул вверх кулак, и они разошлись по кабинам.

Филипп снял эмкан, выключил информсопровождение и потянулся в кресле всем телом. Завтра Слава устроит разнос, подумал он, за неурочные занятия. Я бы и рад заняться чем-нибудь другим, если бы знал, чем…

В коридоре было темно и тихо. Лишь иногда по потолку пробегал ручей бледного света - какой-то из роботов обслуживания здания проверял неведомо какие цепи.

Он закрыл кабинет и покинул здание североамериканского филиала Управления, полупогруженное в темноту: оперативные отделы и диспетчерские пункты бодрствовали круглосуточно.

Через полчаса вышел на второй станции метро Москвы.

Здесь был полдень, солнечный и тихий. Людей на улицах и у метро было мало, и Филиппу вдруг страшно захотелось в конструкторское бюро, за комбайн. Не раздумывая, он шагнул обратно и вскоре вышел из кабины метро Института ТФ-связи.

В свою лабораторию вошел робко, словно проситель по личному делу, и вздохнул с облегчением: она была пуста. Он не сразу заметил перемены в комнате, потом понял и грустно улыбнулся. В комнате вместо трех комбайнов стало четыре, а над экраном ближайшего к выходу мыслепроектора, с которым он работал, висело его стереофото. Филипп на нем о чем-то сосредоточенно размышлял: брови сдвинуты, вертикальная морщина прорезала лоб, губы упрямо сжаты. Чья же это фотография? Лии? Кирилла?

Вздохнув, он сел в свое старое кресло, которое привыкло к нему за три года работы, и долго сидел, не шевелясь, вспоминая тех, с кем пришлось работать, и какие проблемы решать, и как все было просто, хорошо и спокойно. Да, именно просто! Он был уверен в завтрашнем дне, уверен в себе, в значимости задач, которые стоили долгих вечеров, а иногда и нервных перегрузок. А что теперь? Уверен он в себе, как прежде? Спокоен? И можно ли вернуться, не вспоминая того, что он уже постиг в отделе безопасности УАСС? Не думая о замечательных ребятах, жизнь которых подчинена неслышному другим ритму частых тревог, заканчивающихся схватками со стихией или с последствиями веками творившихся преступлений эпохи разобщенного мира? Правильно ли он решил? И решил ли?

Сзади раздался шорох, Филипп вздрогнул, оглянулся. В комнату вошел руководитель бюро Кирилл Травицкий.

Несколько секунд они рассматривали друг друга, потом Филипп выбрался из кресла, неловко пробормотал:

– Здравствуйте…

– Привет, - кивнул Травицкий, шевеля выгоревшими бровями.- Тянет?

– Тянет, - помедлив, признался Филипп. Ему показалось, что Травицкий сейчас поймет, что у него на душе, и начнет читать наставления: "Я же говорил… надо было крепко подумать…"

– Если хочешь, приходи сюда, когда вздумается.- Травицкий погладил подбородок.- Только у меня к тебе один вопрос… Не обижайся, Филипп, но все ли ты взвесил, прежде чем перейти в УАСС? Понимаешь меня? Отвечает ли работа в аварийно-спасательной службе твоим возможностям?

"Все-таки я становлюсь неплохим психологом,- подумал Филипп,- он спросил то, чего я боялся…"

– Не знаю,- сказал конструктор наконец.- Не знаю, но мне кажется, вопрос надо ставить иначе: отвечаю ли я требованиям службы. Мой друг, а теперь непосредственный начальник,- я хотел сказать, я работаю в его отделе - говорил, что спасателям нужна не только умная голова, но и сильное тело. Понимаете? Не наоборот… ну как бы вам это объяснить… работа в Управлении требует в основном умов, и там их достаточно…