История космического соперничества СССР и США - Джин Айсман

Строительство началось в мае 1950 года. Те, кто работал на новом полигоне, встретились с трудностями: например, пока не началось масштабное строительство, были предприняты массированные усилия по уничтожению москитов, включая воздушное распыление химикатов. Обстановка была примитивной, как вспоминал позднее главный инженер компании Douglas Aircraft свое посещение места, где планировалось построить стартовую площадку для ракет-носителей «Тор»: «Мы преодолевали подъем на бульдозере. Один старожил Флориды был нашим проводником по дороге, проложенной среди болот, дикорастущего кустарника и водяных щитомордников, которые он рубил клинком. Он сказал: „Вот здесь должна быть площадка“». Кроме подъездной дороги к мысу, инженерный корпус армии США, работающий с частными подрядчиками, впервые построил бетонную стартовую площадку шириной 30 м, полностью окруженную песками. Простейшие сооружения для защиты при запуске модернизированных ракет ФАУ-2, известные как площадка № 3, включали укрытие для центра управления, отнесенное на 100 м от площадки, которое было изготовлено из фанеры и защищено стенами из мешков с песком, в отличие от выносного командного пункта на полигоне Уайт Сэндс, которое имело бетонное покрытие толщиной 8 м. Модернизированная ракета «Бампер ФАУ-2» была именована исследовательской ракетой Центра анализа метеорологических данных и стала первой двухступенчатой космической ракетой Соединенных Штатов.

День 24 июля 1950 года начинался как еще один невыносимо жаркий. Рабочие на мысе привычно страдали от очень высокой влажности и беспрерывных укусов москитов, десятков миллионов которых выжили. Белая с черными отметинами «Бампер ФАУ-2» стояла готовой на маленьком стартовом основании площадки № 3, чтобы занять свое место в истории как первая ракета, запущенная с мыса Канаверал. Она заняла место другой модернизированной ФАУ-2, которая не запустилась на стартовой площадке несколькими днями ранее.

На фотографиях начального пуска видно, как много изменилось с той поры на мысе Канаверал. Позади ракеты стоит высокий ажурный металлический каркас, сдавленный в результате работы в качестве фермы обслуживания ракет. Возведенный на ролики, он имеет вблизи вершины три деревянных платформы, которые окружают ракету в течение предстартовой подготовки, обеспечивая доступ к маленькой верхней ступени. Почти в 9:30 ракета безупречно поднимается. На другой фотографии видны несколько операторов, снимающих это событие, которые стоят в невозможно близком — и совершенно незащищенном месте — рядом со стартовой площадкой. Несмотря на уверенный старт, полет в общем не оправдал ожиданий; вторая ступень погибла в огне. Тем не менее этот запуск положил начало новому уникальному представлению: Американскому космическому городу.

В августе 1953 года сухопутные силы приступили к испытаниям баллистической ракеты «Рэдстоун» на вновь построенной площадке № 4. В отличие от площадки № 3, с ее державшимся на честном слове ажурным каркасом, комплекс на площадке № 4 имел стальную обслуживающую конструкцию — специально модернизированную нефтяную вышку — которая была по меньшей мере в два раза выше, чем 20-метровый «Рэдстоун». Ракета была доставлена на стартовую площадку с помощью огромной транспортно-подъемной установки и установлена в вертикальное положение. Затем «Рэдстоун» окружили несколькими обслуживающими платформами, построенными в кабель-мачте, которые использовались техниками, чтобы получить доступ к ракете на разных уровнях для проведения предстартовой подготовки. Прежде чем «Рэдстоун» был запущен со стартовой площадки, установленную на рельсах гигантскую обслуживающую башню откатили достаточно далеко от ракеты, чтобы уберечь ее в случае взрыва носителя на старте. Площадка № 4, на которой было осуществлено несколько первых запусков «Рэдстоуна», ждала завершения стартовых площадок № 5 и 6 в 1955–1956 годах.

Этот состоящий из двух пусковых площадок стартовый комплекс был важным этапом в развитии полигона на мысе Канаверал и послужил прототипом для многих следующих комплексов. В 1961 году американцы наблюдали за тем, как Алан Шепард и Вирджил Гриссом отправлялись со стартового комплекса № 5 в свои суборбитальные полеты на «Меркуриях», запускаемых посредством носителя «Рэдстоун». У площадок-близнецов была общая система управления, и они могли оказать существенную помощь, в случае если взрыв выведет из строя одну из них. Центральный бункер был мощно укреплен и мог противостоять разрушению в случае взрыва ракеты. Он имел маленькие окна с толстыми стеклами, через которые можно было хорошо видеть обе площадки. Многочисленные разнообразные приборы предоставляли техникам необходимую информацию о различных системах ракеты и ее готовности к старту. Очень важным являлся непрерывный мониторинг подачи жидкого кислорода в ракету; если перед стартом через клапан стравливания давления поступало слишком много охлажденного сжиженного окислителя, топливозаправщик прекращал подачу топлива. Башни обслуживания были подобны башне, установленной на площадке № 4. Стальной трубопровод наземного топливного питания ракеты, идущий от обслуживающей башни за пределы стартовой площадки, обеспечивал ракету-носитель электроэнергией и необходимыми жидкостями; в момент отрыва ракеты от площадки соединительные кабели разлетались в стороны.

Фотография работ на полигоне в эти первые годы представляет типовой запуск в конце 50-х годов. В то время одним из самых важных носителей, проходящих испытания, была МКБР «Атлас». Военные рассматривали ее быструю разработку и размещение как основное противодействие возможному советскому нападению. В соответствии с ее статусом для испытаний «Атласа» было построено не менее четырех стартовых площадок, к которым вскоре присоединились еще четыре площадки для второй американской МКБР «Титан». Все восемь площадок вместе располагались вблизи Атлантического океана и были известны как «грядка МКБР». Они были самым впечатляющим зрелищем, и каждая могла похвастаться огромными стальными кабель-мачтами и соответствующими обеспечивающими сооружениями, окруженными бескрайними просторами, поросшими нетронутыми карликовыми пальмами. Поблизости разрастались все новые стартовые комплексы, которые обеспечивали программы испытаний баллистических ракет средней дальности (БРСД) «Юпитер» и «Тор», «Авангарда» и других ракет.

«Атлас» был создан на одном из заводов (отделение Конвейр) корпорации General Dinamycs в Сан Диего, штат Калифорния. Было нечто нелепое в том, что оружие, способное за полчаса долететь до цели, находящейся за тысячи километров, тащили через всю страну на специальном тягаче с прицепом. Воздушная полиция военно-воздушных сил и множество заводских техников сопровождали этот чудовищный груз на пути в 4300 км в течение недели. Позднее огромные грузовые самолеты военно-воздушных сил стали доставлять 23-метровые ракеты прямо на взлетно-посадочную полосу космодрома Канаверал, которая была известна как «полоса для летательных аппаратов с шасси».

По прибытию «Атлас» доставлялся в монтажно-испытательные ангары для сборки и проверки, которые осуществлялись представителями производителя и подрядчиками, работавшими на полигоне. Большинство из этих сооружений общего назначения, расположенных в производственной зоне полигона, было построено по стандартному проекту. Обычно они содержали современное сложное испытательное оборудование и краны, которые перемещали ракету но территории. Как только «Атлас» проходил проверку и заводские техники благополучно завершали предварительную подготовку, его, все еще на трейлере, привозили на стартовую площадку, поднимали в вертикальное положение на опорно-установочное кольцо перед 12-этажной кабель-мачтой. Затем семь раздвижных платформ кабель-мачты охватывали ракету, оставляя техникам доступ к огромной ракете, пока они готовили ее к запуску. В первые дни испытаний баллистических ракет на полигоне на эту работу могло уходить несколько недель. И только потом кабель-мачту оттаскивали по рельсам на сотню метров от стартовой площадки, оставляя «Атлас» стоять в одиночестве. Затем ракету наполняли чрезвычайно летучей смесью из ракетного топлива РП-1 на основе керосина и топливного окислителя — жидкого кислорода, который должен был находиться при температуре около –170 °C.