С Роммелем в пустыне. Африканский танковый корпус в дни побед и поражений 1941-1942 годов - Хайнц Вернер Шмидт

Затем я увидел бронированные командные машины. Из них вышло несколько британских офицеров, очевидно штабных. Но наши артиллеристы получили приказ не открывать огонь до тех пор, пока цель не пересечет определенный рубеж. И все они продемонстрировали примерное спокойствие и выдержку.

В оптику я увидел британского офицера с хлыстом, который дал рукой сигнал: «шерманы» поползли в нашу сторону. Трое из них двигались по колее, по которой буксировали одно из моих орудий. Артиллеристы когда-то служили в Иностранном легионе.

Три танка ровной скоростью приближались к нашему рубежу открытия огня. Начали движение и другие танки. Вот первый «шерман» достиг рубежа и пересек его. В быстрой последовательности снаряды покинули стволы наших пушек. Снаряд попал в первый танк – это было прямое попадание в его куполообразную башню. Однако он отскочил вверх, не причинив вреда: броня была великолепна.

Танки остановились, а некоторые из них, включая ведущий «шерман», развернулись. Пока он разворачивался, наш следующий залп поразил его борт. Он вспыхнул. Мы нашли уязвимое место даже у этого страшного монстра.

Дуэль между танками и противотанковыми орудиями была в полном разгаре. Она длилась уже два часа. Два моих орудия были уничтожены, но мы подбили гораздо больше танков, и атака захлебнулась. С большим мастерством и отвагой британские ремонтники в самый разгар сражения оттаскивали поврежденные танки с поля боя.

Наши усилия оказались напрасны. Авангард 22-й бронетанковой дивизии, которая прошла 26 миль по пустыне, вышел на нас справа и угрожал прорвать наш фланг. И вновь мы двинулись в путь, чтобы откатиться назад в Эль-Агейлу.

Роммель потерял всю Киренаику.

1

В Эль-Агейле меня вызвали в штаб Африканского корпуса.

Командующий попросил меня кратко доложить об оборонительных возможностях оазиса Марада. Кто-то в штабе вспомнил о моей поездке туда в начале 1941 года.

– Мараду, – сказал я, – можно легко удержать, если разместить там достаточное количество войск и обеспечить их всем необходимым. Возможно, их придется снабжать по воздуху, поскольку противник может легко перерезать пути снабжения по суше. – Все это прозвучало как «Военное руководство для детей», а что другое я мог сказать? Генерал находился в добром расположении духа и, проанализировав мое мнение, предложил мне чашку кофе – первую чашку настоящего кофе за много недель.

У меня сложилось впечатление, что идею обороны Марады отвергли еще до того, как я добрался до аэродрома. За тот короткий срок, что остался до начала нового наступления противника, подготовить эффективную оборонительную систему на линии Эль-Агейла – Марада было невозможно.

Два раза британские войска доходили до Эль-Агейлы и останавливались здесь. Это самая неприступная оборонительная позиция Ливии. Сначала наступающие должны форсировать соляные болота, которые, после небольшого промежутка, начинаются снова, на этот раз южнее, затем тянется пустынная местность с серпообразными барханами, образованными ветрами пустыни. Дальше их встречает крутой откос, потом снова барханы, а за ними опять соляные болота. Эль-Агейла находится в 240 километрах от Бенгази и почти 500 километрах от Тобрука. Только свежая армия с бесперебойным материально-техническим снабжением могла сюда прорваться. Но в штабе понимали, что в этот раз мы Эль-Агейлу не удержим. Роммель, правда, сделал следующее заявление:

– Эль-Агейла – последний рубеж, где должно быть остановлено наступление 8-й армии.

Но мы не получили достаточного количества подкреплений, чтобы выстоять под натиском врага.

Воздух, конечно, был насыщен слухами. В войсках поговаривали, что в Тунисе высадились крупные подразделения. Водители, работавшие на линиях снабжения, говорили об огромных танках «тигр» – тяжелых танках, которые Гитлер обещал прислать Роммелю еще до Эль-Аламейна, – а также о легендарных «дымовых минометах», которые оказались многоствольными минометами с русского фронта. Они также рассказывали о «гигантах» – огромных транспортных планерах, способных брать на борт легкий танк или 250 солдат.

Наконец-то, решили мы, Верховное главнокомандование в Берлине решило сделать что-то и для Золушки – немецких войск в Африке. Но на нашем фронте мы реальных подкреплений так и не увидели; наоборот, некоторые специальные подразделения Африканского корпуса были переброшены из Ливии в Тунис.

Здесь, на западе, англо-американские силы вторжения крепко держали за горло Марокко и Алжир. Поэтому все, даже самые незначительные подкрепления, выделяемые для Африки, направлялись в Тунис, а не в Ливию к Роммелю. Если учесть всех солдат, которых мы подобрали на долгом пути отступления, то теперь у нас было 25 000 итальянцев (не все из них, конечно, представляли собой эффективную боевую силу) и 10 000 немцев. А танков у нас было меньше сотни.

План Роммеля состоял в том, чтобы не удерживать Эль-Агейлу дольше, чем это было нужно. Он надеялся заставить Монтгомери распылить свои силы и, подготовив наступление, вернуться в Буэрат и прикрыть порт Триполи.

В начале декабря противник, похоже, понял, что мы намерены отступать и дальше. Возможно, он догадался об этом, узнав, что Роммель, опасаясь потерять тысячи итальянцев, не имеющих транспорта, как это случилось под Эль-Аламейном, отвел их части первыми. Он оставил подвижные немецкие части, велев им удерживать свои позиции до тех пор, пока Монтгомери не нанесет серьезного удара.

Мы стали выдвигаться ночью 12 декабря, поскольку стало ясно, что противник планирует фронтальную атаку. Спецгруппа 288 должна была защищать тыл Африканского корпуса на территории, расположенной между дорог на Мараду и побережьем, а также прибрежную дорогу у Средиземного моря. Британцы медленно продвигались через наши минные поля, мины-ловушки и траншеи, но к 15-му числу они двинули на нас все свои силы. Сильный удар танками на марадской дороге нам нанесла 8-я бронетанковая бригада, в результате чего мы потеряли целую роту.

И хотя британские танки не смогли преодолеть глубокую траншею, пересекавшую главную дорогу, новозеландцы нанесли нам свой знаменитый «левый хук». Они обошли нашу основную позицию и угрожали, в случае захвата сухого русла Матратин, расположенного к западу от Эль-Агейлы, отрезать нас от наших войск. Значительная часть нашего арьергарда, перекатами продвигаясь вдоль дороги, находилась еще на восточной стороне русла, а единственный удобный путь через него проходил вдоль главной дороги. Новозеландцы заняли позицию, но на этот раз не очень удачную. Они, похоже, заблудились этой ночью, хоть она и была лунной; и, разбившись на мелкие группы численностью до роты, мы решили прорваться сквозь разрывы их войск. Но мы потеряли несколько танков, орудий и солдат.

Во всех руслах мы подрывали дренажные трубы и мосты, а также устанавливали на всем нашем пути мины. Противнику придется двигаться очень осторожно. И все-таки ночью 16-го числа он настиг нас под Нофилией. Два дня мы перестреливались с передовым отрядом Монтгомери, а затем откатились к Сирту. К 22-му впереди осталась только одна дивизия – 15-я танковая. 21-я танковая и 90-я легкопехотная дивизия были уже с главными силами в Буэрате и готовили новую линию обороны. Противник колебался, прежде чем продвинуться дальше за Нофилию, поскольку теперь он находился более чем в 400 километрах от своей базы в Бенгази. Ему нужно было оборудовать взлетно-посадочные полосы, если он собирался напасть на нас в Буэрате. Поэтому он продвинулся на 130 километров вперед к Сирту. И хотя его передовой отряд был немногочисленным, он угрожал нашему флангу, и наша спецгруппа 288 снова отошла. Деревня досталась противнику.