Учебник для детектива - Джедедайя Берри

Эмили выдернула страницу из машинки, быстро перепечатала текст набело и объявила:

— Пойду разыщу курьера.

— Никаких курьеров, Эмили. Не думаю, что им можно доверять. Это остается, как вы однажды сказали, нашим внутренним делом.

Мужчина со светлой бородкой теперь улыбался. Напрягая связанные руки, он повернулся и посмотрел им вслед. Анвин избегал встречаться с ним взглядом, оглянувшись назад только один раз, пока они с Эмили ждали прихода лифта. Он даже не озаботился просмотром документа, напечатанного мужчиной со светлой бородкой. Что бы в нем ни содержалось — фальшивое признание, воспоминание, каким-то образом выдернутое из его памяти, — оно после всего этого вряд ли будет иметь какое-либо значение. Они давно уверились в том, что он предатель, а теперь он еще и действовал как таковой.

Анвин беспокоился, что лифтер опознает его, что даже он может оказаться в курсе того, что Анвин считается беглым преступником. Но седовласый коротышка тихонько напевал себе что-то под нос, пока лифт спускался, как обычно не замечая своих пассажиров.

Эмили придвинулась ближе к Анвину и прошептала:

— А вы и впрямь знаете, кто убил Ламека?

— Нет, — ответил он. — Но если не узнаю в ближайшее время, это, думаю, уже не будет иметь никакого значения.

Эмили опустила взгляд на свои туфли.

— Я не слишком хорошая ассистентка, — призналась она.

Они замолчали, и в кабине слышались только звуки, издаваемые лифтером, да скрежет механизмов лифта. Анвин-то был уверен, что это он опростоволосился, а вовсе не Эмили. Ведь именно она спасла его от детектива Скрида, это она придумала кодовую фразу, выручившую его и во второй раз. Но когда они стояли возле отеля «Гилберт» и она спросила его о том, что станется с ней, когда они отыщут Сайварта, он не смог сообщить ей в ответ ничего определенного.

Может быть, ему следовало сказать ей, что он останется детективом и она по-прежнему будет его ассистенткой. А еще лучше, что они будут работать как напарники: педантичный и дотошный сновидец и его сонная помощница. Совместными усилиями они сумеют распутать все загадки Хоффмана и его негодяев-подручных, развязать все узлы, коими они опутали город и его сны. Все подозреваемые будут сперва обезоружены его типично клерковской мягкостью и неуверенностью; она же будет задавать жесткие вопросы, а также водить машину. Они отследят и выявят все ошибки, допущенные Сайвартом, заново раскроют все громкие дела и приведут в должный вид все файлы в архивах. Их рапорты будут точными, полными и актуализированными — на зависть всем клеркам с четырнадцатого этажа.

Но он пока еще не очистился от подозрений в убийстве, а теперь будет объявлена охота и на Эмили.

Она все еще не отрывала глаз от своих туфель, когда Анвин положил ей руку на плечо.

— Вы самая прекрасная ассистентка, о которой может только мечтать настоящий детектив, — сказал он.

Она тут же прижалась к нему — так, словно у нее пол ушел из-под ног или оборвался трос кабины лифта, — прижалась всем телом и спрятала лицо у него на груди, обняв его за талию. Анвин подавил возглас удивления при этом внезапном и весьма ощутимом проявлении служебного рвения со стороны молодой женщины. Он снова ощущал лавандовый аромат ее духов, а вместе с ним и острый запах ее пота.

Эмили приблизила губы к его уху и сказала:

— Это очень здорово, вам не кажется? Перед нами стоит грандиозная задача, а мы никому не можем доверять. А когда доходим до самой сути дела, то едва можем доверять друг другу. Но лучше уж так, чем иначе, мне кажется. Это заставляет нас все время думать, строить новые догадки. Мы всего лишь две тени — вот что мы такое. Стоит включить свет, и нам конец.

Лифтер перестал напевать, и Анвин поймал себя на том, что опять думает о правилах внутреннего распорядка Агентства.

— Эмили, — попытался он вернуть ее к реальности, — вы что-нибудь помните из того сна, что видели тогда?

Она чуть отодвинулась и поправила очки.

— Я помню птиц. Кажется, это были голуби. И ветер. Открытые окна. И там везде валялись бумаги.

Лифтер прокашлялся и сообщил:

— Двадцать девятый этаж.

Эмили медленно отстранилась от Анвина и вышла на полированный пол площадки перед лифтом. Уборщик выдраил его до полного блеска — не было видно никаких следов черной краски.

— Эмили? — окликнул Анвин.

— Да, сэр?

— Пожалуйста, постарайтесь не засыпать.

Лифтер закрыл двери кабины, и Анвин велел ему спускаться в архив. Клеркам и даже детективам доступ в архив был запрещен внутренним распорядком, но коротышка не стал протестовать. Он передвинул рычаг хода и уселся на свой табурет.

— Архивы, — задумчиво объявил он. — Вечная память нашей уважаемой организации. Без нее мы ничто, разве только беспорядочное нагромождение банальностей, заблуждений, дутых хитростей и всевозможных уловок.

Лампочка на панели управления загорелась желтым, и лифтер остановил кабину. Анвин обнаружил, что оказался перед огромным помещением четырнадцатого этажа, а у дверей стоит мистер Даден, его начальник. Круглое лицо старшего клерка при виде Анвина сморщилось, он сделал шаг назад и сказал:

— Я лучше уж потом поеду.

Тот факт, что доступ к архивам Агентства разрешен только младшим клеркам, поселил в душе Анвина постоянно подогреваемое чувство обиды по отношению к нижним чинам организации. Он иногда даже грезил наяву, как во время перерыва на ленч подловит одного из этих вежливых людишек и пойдет вместе с ним в ближайшую закусочную. Там он заплатит за сандвич для этого ничтожества, а еще закажет ему пикули, стакан чего тот пожелает, а потом постепенно переведет разговор на его работу — что, безусловно, запрещено служащим разных департаментов. И мало-помалу зловредная скрытность младшего клерка уступит место счастливой открытости; в конце концов, он ведь тоже гордится своей работой ничуть не меньше, чем Анвин — своей. И вот таким образом Анвину удастся узнать секреты архива, куда каждый день поступают все файлы завершенных и оформленных им дел, да и дела сотен других клерков, остающиеся там на вечное хранение. И обойдется это ему всего лишь в стоимость одного сандвича — ростбифа на ломте ржаного хлеба.

Конечно, Анвин никогда подобных попыток не предпринимал. Он ведь не шпион, не мошенник. По крайней мере до последнего времени он и мысли о подобном не допускал.

Лифтер высадил его на подземном уровне, на один этаж ниже подвала. Перед ним был коридор, упиравшийся в узкую деревянную дверь. Медленно, но не слишком медленно, чтобы никто не подумал, что он нарушает какие-то правила, Анвин открыл эту дверь и вошел внутрь.

Сердце архива (а чем же еще могло оказаться это помещение?) пахло одеколоном, пылью и сладковатым ароматом увядших цветов, исходящим от старых бумаг. С потолка, такого же высокого, как вознесшиеся вверх своды Центрального вокзала, свисали гирлянды электрических ламп, упрятанных в зеленые стеклянные абажуры, а стены были сплошь заставлены шкафами и стеллажами с выдвижными ящиками для хранения папок с делами. Ящики с бронзовыми ручками, изготовленные из темного дерева, были явно старинной работы. Передвижные библиотечные лестницы на колесиках — каждая высотой в семь человеческих ростов — обеспечивали доступ ко всем секциям хранилища. Помещение, заставленное шкафами и оборудованное лестницами, разделялось на секции восемью массивными колоннами.