Мир перевернулся - Кармен Рид

Джозеф лежал в небольшой кровати Евы и не мог уснуть, хотя был на ногах с шести часов утра, когда в комнату ворвался Робби.

К одиннадцати утра он полностью вымотался, хотя первый его день с детьми только начался. С собственными детьми! У него их двое, однако он впервые остался с ними обоими наедине. Прежде Ева не доверяла ему одновременно и Анну, и Робби.

Первый день прошел ужасно. Завтрак начался в семь, и дети потребовали полный комплект: кашу, вареные яйца и смесь свежевыжатых яблочного и морковного соков. На Джозефа произвело впечатление, что Ева старается вырастить их здоровыми, но их привычки стоили ему немало усилий. Как она умудряется справляться с делами и еще успевать на работу? Чертовски образцовая мать!..

Он перерыл кухню в поисках кофе, однако нашел лишь пакетики чая без кофеина.

Джозеф уже забыл, что за таинственные вещи она хранит в кухонных шкафчиках: сера, семена тыквы, удобрения, зерна овса… может, где-нибудь у нее есть лошадь, о которой ему ничего не известно? Когда он, не задумываясь, выбросил использованный чайный пакетик в мусорное ведро, Анна заворчала, и ему пришлось вынимать его и бросать в ведро отходов для компоста. Бутылки и банки следовало вымыть и убрать в переполненный буфет для повторного использования. Как он мог все это забыть?

Беспорядок на кухне выводил его из себя. Одного Джозеф отрицать не мог: Ева – человек оригинальный, второго такого ему встречать не приходилось. Она была все так же хороша и дорога ему. И эти маленькие подвижные человечки, лопающие здоровые, полноценные завтраки, тоже навсегда принадлежали его сердцу.

Большую часть дня он провел с детьми в парке, на ленч они сходили в кафе. К тому времени, когда вернулись домой, ему очень хотелось лечь на диван вместе с детьми и посмотреть мультфильмы, а вместо этого надо было придумывать, чем их кормить на ужин. Приближалась его первая ночь с детьми, и Джозеф намеревался сам приготовить ужин, однако слишком устал, к тому же не купил продуктов, и ему было известно, что холодильник доверху заполнен маленькими аккуратными коробочками, баночками и мисочками, полными супов, тушеного мяса и даже пудингов. Поэтому, чувствуя некоторую вину, он все это вытащил, переместил в кастрюли и разогрел.

Потом, когда он мыл Робби, тот неожиданно огорошил его вопросом:

– Что такое папа?

– Ну… – начал было Джозеф.

Как внятно объяснить суть понятия трехлетнему ребенку, видящему своего отца только в выходные?

– Что папы делают? – спросил Робби, глядя в потолок, потому что Джозеф пытался намылить ему голову шампунем и не попасть в глаза.

– Как тебе сказать…

– Они играют в футбол?

– Да! – Может быть, это не слишком сложно. – Папы играют в футбол, читают детям книжки и… щекочут своих сыновей. – Робби захихикал. – И шлепают их по попе. – Опять это вызвало смех у мальчика.

– Ладно, – заявил Робби, глубоко вздохнув, так как Джозеф стал смывать шампунь. – Ты можешь быть моим папой.

Джозеф помог ребенку вылезти из ванны и завернул его в полотенце.

Потом мальчик добавил:

– А папы спят в маминых кроватях?

– Нет. Не всегда.

– Но ты спишь в маминой кровати.

– Это потому, что мамы сейчас нет… когда она вернется, я уйду к себе домой.

– Почему?

– Робби, поиграем в прятки?

Джозеф лежал наконец в кровати и думал, насколько изменилась комната с тех пор, как он здесь жил. Ева перекрасила стены в темно-розовый цвет; зеркало над комодом в позолоченной раме, все увешанное цепочками и бусами, было новым. В спальне теперь стало много места, потому что большую кровать сменила совсем маленькая, которую Ева сделала бессовестно девичьей с простынями цвета фуксии и покрывалом из розового и золотистого сари.

Он не удержался и открыл шкаф, чтобы посмотреть на одежду. Некоторые вещи он помнил, большинство было новых. Отдельно от черных рабочих костюмов, занимавших левую сторону, висела недорогая, но, вероятно, регулярно обновляемая одежда. Розовые шарфы, джинсовые куртки, отделанные искусственным мехом, жилеты из ворсистой ткани, девичьи топы – Ева все еще придерживалась стиля хиппи.

Джозеф посмотрел на полки и стопку книг на прикроватной тумбочке. Ему стало интересно, что же Ева читает. Внимание привлекла книга Далай-ламы. Открывать ящики Джозеф не стал, потому что знал: там она держит свои бумаги, дневники и все те личные вещи, в которых он не имеет права копаться.

Ева сохранила его фотографию в рамке, украшенной эмалью, с маленькой Анной на руках, рядом стоял снимок Анны и Робби и выгоревшая фотография Тома и Денни в начальной школе: мальчишки широко улыбались беззубыми ртами. Простыни и наволочки были новыми, но когда Джозеф лег, он почувствовал запах лаванды, сандалового дерева и розы. Кроме них, присутствовал еще один запах, принадлежащий только Еве, – мускусно-ванильный. Он зарылся лицом в подушку и глубоко вдохнул. Но странное дело, чем глубже Джозеф старался вдохнуть, тем иллюзорнее становился запах.

Ева продолжала восхищать его. Она работала, готовила, украшала квартиру, ухаживала за садом, прекрасно выглядела и отлично воспитывала детей, причем делала все это одна. Ему пришло в голову, что Ева, наверное, занята целый день напролет и не имеет ни одной свободной минутки. Свои вечера Джозеф проводил в кино или где-нибудь в ресторане, ужиная с Мишель. В этом же доме по очереди принималась ванна, рассказывались сказки, стиралось белье в стиральной машине, складывались носки, а потом в конце дня оставались силы только на то, чтобы рухнуть на диван. Он часто думал, почему она до сих пор не нашла ему замену. Теперь все стало ясно – у нее просто не было времени. Почему же мысли о каких-то носках вызывают у него печаль? И какого черта там что-то пиликает?

Джозеф лежал уже около двадцати минут и думал, что звук доносится откуда-то с улицы, но сейчас усомнился. Похоже, его источник все-таки находится в комнате.

Блип… блип… Джозеф попытался проследить, откуда он доносится, потом вылез из кровати и стал медленно обходить комнату.

Подняв покрывало на кровати, он увидел маленький черный пейджер с мигающей красной лампочкой.

Джозеф снял заднюю панель и вынул батарейку. Никогда бы не подумал, что у нее есть такая вещь, Ева обходилась выданным на работе сотовым телефоном.

Пейджер лег на комод, и мысли о нем вылетели из головы, однако на следующий день поздно вечером зазвонил телефон. Человек с довольно сильным акцентом, явно приведенный в замешательство тем, что ему ответил мужчина, объяснил, что он друг Евы, и попросил ее к телефону.

– Евы нет. Она уехала на несколько дней.

– Понятно…

– Ей что-нибудь передать?

– Да… Вы друг семьи?