Плоть и серебро - Стивен Барнс

Джон улыбнулся ему приветственной улыбкой:

— Ну что ж, док, вот так.

Марши рассеянно кивнул, желая лишь убраться отсюда так скоро, как это будет в человеческих силах.

— Что там с Кулаком?

— На борту. Все еще спит, как самый мерзкий младенец в мире.

— Отлично. Спасибо, что позаботились.

Джон фыркнул:

— Черт возьми, это мы вас должны благодарить! Мы еще вам приплатили бы хорошую пачку кредитов за то, что увозите эту мерзость, если бы он все у нас не украл.

— Мне это ничего не стоит. Кстати, удалось вам что-нибудь выяснить насчет того, куда он девал награбленное?

Хален покачал головой:

— Не-а. Я тут начал взламывать его комп в свободное время, но у меня уже несколько лет не было практики, а этот старый сучий параноик поставил столько уровней защиты, что сквозь них можно будет прорубаться годы. — Он пожал плечами и усмехнулся. — Но скажу вам, это приятное чувство — быть снова в седле. — Он почесал в затылке. — Если бы починить мой переходник, мои шансы взломать этот банк повысились бы.

У Марши в хранилищах корабля было только два запасных переходника, и их пришлось потратить на пациентов, нуждающихся в дополнительных возможностях жизнеобеспечения и мониторинга, которые дает прямая связь с нервной системой. Тех, у кого были переходники в момент, когда Кулак захватил власть, заставили подвергнуться инъекции нановируса с «черного рынка», который повредил нанонити переходников, выведя их из строя без возможности ремонта. Переходник — мощное средство и потому представлял собой угрозу правлению Кулака.

— Ну, Медуправление скоро вас починит. Удачи в охоте за сокровищами. — Марши повернулся к трубе шлюза. — Если Кулак что-нибудь на эту тему обронит, я передам.

Он направился к трубе, но Джон положил руку ему на рукав, удерживая. Он неохотно обернулся.

— Послушайте, док. Это щедрое предложение, но я прошу вас обещать, что вы не будете возиться с ним ни на каплю больше, чем будет абсолютно необходимо. Ладно?

— Договорились, — ответил Марши, бросая тоскливый взгляд на дверь шлюза. — Непременно.

— И еще одно.

— Что?.. — Он прикусил язык, не сказав «еще». Хален смотрел на него с серьезным лицом. Смотрел так прямо, что Марши стало не по себе.

— Вы сделали для нас больше, чем мы когда-либо сможем оплатить, — сказал Джон со спокойной силой.

— Это ерунда, — ответил Марши смущенно.

— Не ерунда. У нас мало что есть. Но мне предоставлена честь предложить вам то, что мы имеем. Это не такое, что вы должны забрать прямо сейчас, а его ценность — это такая вещь, которую только вы можете понять.

Джон подтянулся, и его тощее ироническое лицо вдруг стало суровым и гордым. Марши открыл было рот сказать, что ему ничего не нужно, но был приведен к молчанию величественным видом этого человека. В ангаре наступила тишина, смолкли разговоры, казалось, даже дыхание остановилось.

Джон заговорил, возвысив голос так, чтобы его слышали все, неразборчивый акцент жителя пояса астероидов исчез, и слова его зазвенели ясно и отчетливо, как ноты фанфары.

— Доктор Георгори Марши, ты появился среди нас вопреки своей воле, и был для нас чужим. Более ты не чужой нам. Ты стал нам всем настоящим другом. Теперь ты сказал, что тебе пора нас покинуть. Хотя мы желали бы, чтобы ты остался, мы благословляем твой путь. Но раньше, чем ты нас покинешь, мы хотим вручить тебе кое-что.

Друг наш, мы вручаем тебе наши жизни, ибо это ты нам их вернул. Мы вручаем тебе нашу веру, ибо это самое меньшее, чего ты заслужил. Мы даем тебе нашу вечную дружбу, ибо ты был истинным другом для нас, когда друг был нам нужнее всего. Мы вручаем тебе нашу любовь, ибо из любви вырастают дружба, вера и сама жизнь.

Джон положил руку на плечо Марши, и лицо его было торжественно, как лицо судьи, и все же светилось радостью.

— И последнее: мы даем тебе наш дом. Теперь это твой дом, потому что дом — это там, где ждут тебя дружба и вера, любовь и жизнь. Приходи в страхе и приходи в радости, приходи в миг торжества и в час нужды. Знай, что ты всегда можешь вернуться в свой дом, и мы обнимем тебя с радостью, что ты вернулся.

И тут Джон обнял Марши и расцеловал в обе щеки. Когда он отступил назад, в карих глазах его блеснули слезы радости. У Братства было мало ритуалов, и этот был самый старый и драгоценный. И для Джона он был тем более значим, поскольку Марши чуть не умер вместе с ними.

— Возвращайся снова домой, брат Марши, — произнес он, завершая ритуал. — Возвращайся туда, где ждут тебя твои родные.

Никто не нарушил наступившего напряженного молчания. Все глаза глядели на Марши, и на многих блестели слезы.

Марши понял, что от него ждут ответа. Их простое и искреннее предложение тронуло его так глубоко, что он не находил слов.

— Спасибо вам, — сказал он, и от стеснения в груди и в горле вышел только сдавленный хрип. Он оглядел обращенные вверх лица, многие из которых были ему теперь знакомы. Он покачнулся всем телом под мощной волной любви и благодарности, грозящей смыть его прочь. Такой глубокой, что можно утонуть.

Такой огромной, что могла похоронить его.

— Спасибо вам! — на этот раз это был отчаянный крик, и ответом ему был гром приветственных возгласов, прокатившихся из конца в конец. И гром становился все сильнее и радостнее.

Марши неуклюже повернулся к люку, дрожа и не в силах дышать. Джон протянул свою изувеченную руку. Марши принял ее, серебряные пальцы охватили искривленный розово-черный узел. Не было мысли о несовершенстве работы. Это была рука друга.

— Счастливого пути, мой друг, — крикнул Джон, перекрывая рев. И подмигнул: — Еще не поздно передумать!

Марши склонил голову — невысказанные да и нет одновременно. Джон выпустил его руку, и он подтянулся к люку по провисшей веревке перил, в корабль — одной рукой. Другая прижимала к груди бутылку.

Оказавшись внутри, он в отчаянной спешке задраил люк. Двери зашипели, отсекая приветственные и прощальные выкрики. Марши почти подбежал, спотыкаясь, к панели управления, сунул бутылку под мышку и шлепнул по клавиатуре. Появилась надпись: ИНИЦИИРОВАНА ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ ОТЛЕТА.

Корабль ожил, зарокотав, как стальная тварь, готовая переварить что там попало ей в брюхо. Марши стоял, вцепившись, как тисками, серебряными руками в край панели, и глаза его слепо уставились на оранжевый сигнал ПРЕРВАТЬ.

Истрепанные панели, закрывавшие зону ангара, загудели, открывая звездную бездну. Одинокий толчок, когда отпустили зажимы, и корабль начал падать в ждущую пустоту.

Через минуту он выплыл из раскрытого купола на каменной рябой поверхности Ананке в свет бледного холодного солнца. Корабль скользнул в сторону, отходя от небесного тела, его электронные органы чувств настраивались на следующую цель.