ВИКС. Ключник - Сергей Зайцев

– Смотри-ка, он не знает, что сказать, – бесстрастно обронил Карастер, продолжая разглядывать меня в упор с таким видом, с каким оценивают расшатанную колченогую табуретку – сразу выбросить или пусть еще послужит.

– Коротышки его запугали, – тем же ровным тоном подхватил Молек, вычищая кинжалом очередной ноготь – серый и блестящий, словно отполированная металлическая чешуйка.

– Мы же страшные, – добавил Скрепис, сдирая с конского крупа диониса попону и швыряя ее в мою сторону. Подарок предназначался не для меня, а для обновления подстилки. Поэтому я лишь вяло примял ее рукой рядом с собой, подниматься не было ни малейшего желания. Любое движение заставляло чувствовать себя полнейшей развалиной. Но хотя бы напряжение начало понемногу отпускать.

– Наслушался лживых тварей, – так же невозмутимо согласился Отекс, поддерживая этот странный обмен репликами и разглядывая серьгу в пальцах, которую выдрал из уха поверженного врага.

О чем это они? Что они имеют против низуши?

– Недоросль – потому что всего семнадцатый уровень? – настороженно уточнил я, так как молчать уже было нестерпимо. Собственный голос показался таким же скрипучим, как и у желтолицых.

– Смотри-ка, заговорил. – Карастер переглянулся с остальными, и с губ всех четверых сорвалось тихое прерывистое шипение. По спине аж озноб побежал. Это что… они так смеются, что ли?! Жуть. Все-таки низуши мне гораздо ближе, чем эти… существа.

– Глянь на его лик, человек, – посоветовал Скрепис, прервав «смех» и резким движением сдернув с головы диониса кожаный шлем.

Голова у кентавра оказалась крупнее человеческой раза в полтора, соответствуя общей немаленькой комплекции существа, а черты лица вызвали стойкое ощущение дежавю… Кстати, не такой чуждый вид, как у охтанов. Но вот эти характерно выпуклые надбровные дуги, широкая переносица, медный цвет кожи с полосками темно-красной пигментации, создававшей причудливую раскраску… и какое-то детское удивление, застывшее в больших, широко раскрытых глазах с насыщенно-желтой радужкой… Не может быть. В памяти молнией мелькнули образы из древнего фильма «Аватар» Джеймса Кэмерона. Если представить, что кожа не медная, а синяя с темно-синими полосами… То получится внешность точь-в‑точь аборигена с Пандоры. Бывают же такие совпадения.

– И что не так с его лицом? – Я перевел взгляд на Скреписа, справившись с изумлением.

– Он не понимает, – снова послышалось прерывистое шипение и быстрый обмен взглядами всех четверых.

– Скажи-ка, Скрепис, а ты много понимал в свои первые дни в этой локе? – Я устало огрызнулся, не удержавшись. Нашли, понимаешь, развлечение. – Полагаю, что все, на что тебя хватало, так это отличить собственную задницу от головы. А сейчас ты, конечно, умный и бывалый. Куда уж мне до тебя.

– Смотри-ка, умеет кусаться. – Тонкие губы Скреписа изогнулись в холодной усмешке.

– Он прав, – вмешался Карастер на правах старшего. И пояснил мне: – Человек, этот диониссит молод. Не по уровню, а по возрасту. Потому и доспехи дрянные. А в голове – ветер. Единственное, что у него есть ценное… Скрепис, заканчивай. – Карастер пружинисто поднялся на ноги и подошел ко мне, частично заслонив костер и окутавшееся дымкой растворения тело кентавра. Я напрягся, но прямой угрозы не почувствовал и остался сидеть.

– Где ты был, человек? – вкрадчиво осведомился охтан, сверля меня своим жутковатым взглядом. – Низуши уверяли, что дионисы тебя прикончили. Вижу, что это ложь. Не удивлен. От тебя сильно… пахнет.

Пахнет – слабо сказано. На самом деле от меня разило как из помойного ведра. Порубленные и изъеденные пятнами кислоты доморощенные доспехи поверх грязных, окровавленных лохмотьев вместо одежды, запекшиеся по всему телу шрамы в коросте болячек, там, где достали когти и кислота. Больше всего, само собой, пострадали руки и лицо. Красавец такой, что хоть сразу выставляй на конкурс… лучшего бомжа локации. Оставалось утешаться избитой шуткой, что до сантиметра грязь – не грязь, а после сама отвалится.

– И что это такое на тебе? Где ты это взял? – Висевший на поясе меч в потертых ножнах сам собой прыгнул охтану в руку, мгновенное, как выстрел, движение, и кончик клинка бесцеремонно процарапал мой кустарный, покоробленный от схваток панцирь на груди, так же стремительно поочередно коснулся наруча и наголенника. И змеей юркнул обратно в ножны.

Я хотел ответить, но почему-то не смог выдавить ни слова. Тело буквально оцепенело от чудовищной усталости. Мысли и то едва ворочались в голове неподъемными валунами. Взгляд невольно сместился на тушу животного, валявшегося у костра. Один из тех самых «сонных порков», на которых моя группа охотилась днем, – помесь хвостатой белки с кротом, размером с упитанную овцу. Эти чудики прекрасно приспособились к жизни в снегу и большую часть времени проводили в спячке, спасаясь от холода. Но стоило вспугнуть – и нора словно взрывалась снегом, и лишь меткие выстрелы пращников успевали достать животинку раньше, чем она удерет с сумасшедшей скоростью в свое светлое будущее – то есть подальше от загребущих лап охотников. Эта туша была оставлена специально для ночной смены, остальную добычу коби давно уволокли в крепость на прокорм прочей братии.

– Это же запах логова. – Молек тоже подошел и удивленно принюхался, сморщив плоский нос. – Он логовом пахнет! Как…

Похоже, до всех дошло одновременно, и охтаны молча скрестили на мне взгляды. Их точечные зрачки как-то странно подрагивали. Так у них выглядит удивление?

– Неплохо для новичка, – прервал повисшее было вновь молчание Карастер. – Выглядишь жалко, но четыре уровня и подросшие питомцы говорят за себя. Человеки – занятная раса. Без вас здесь стало скучно. Вечно что-нибудь выдумываете. – Он коснулся носком сапога моего наголенника. – Где твой уник? Шмот заныкал или потерял? И что ты пытался сделать с дионисом? Заговорить до смерти? Запомни – у них с нами вражда. Без вариантов. Не ударишь ты – ударят они.

Что-то в этом рассуждении мне показалось неправильным, противоречащим увиденному. Но мысль мелькнула и пропала, растворившись в атаковавшей мозг усталости.

– Оставь его, он не в себе, – бесстрастно вмешался Молек, прервав поток вопросов главаря. – Лживые коротышки бросили его подыхать, лишь бы успеть на вечернее развлечение.

Блуждающий по залу взгляд случайно зацепился за рисунок на стене, выведенный углем, – Чупа творила его в свободное от общественных обязанностей время. Танцующая фейри. Тонкие линии и штрихи, искусно нанесенные углем на неровную каменную поверхность… У Чупы определенно имелся талант. В отблесках колеблющегося пламени от очага рисунок казался живым, еще немного – и фейри взмахнет нарисованными крылышками и взлетит… Мне вдруг стало абсолютно все равно, что еще охтаны скажут. Зря я все-таки сел. Откат после пробежки и логова все-таки меня догнал и сломил последнюю волю к сопротивлению, веки отяжелели свинцовыми плитами, свет начал меркнуть, а сознание неудержимо поплыло в темноту…

Рык Фурии донесся, словно из бездонной бочки, а затем голова мотнулась от хлесткой пощечины, рывком вернувшей окружающий мир обратно. Не успел возмутиться, как Карастер прижал к моим губам горлышко фляги и заставил сделать глоток. Освежающий вкус частично прогнал сонливость, теплая бодрящая волна растеклась по пищеводу. Я невольно потянулся к фляге руками, но Карастер тут же отступил на шаг, возвращая флягу на пояс. Свой акт доброго самаритянина он явно выполнил, и второго дармового глотка просить не стоит. Лишь потеряю те крохи уважения… даже не уважения, а внимания, но без неприязни, которые возникли, когда они поняли все про логово. Нейтралитет – лучше, чем вражда… Нейтралитет… Чем-то это слово зацепилось за край сознания, но дальше мысль снова не пошла.