Донор - Кен Макклюр

— К чему ты это говоришь?

— К тому, что я не встречал ни одного ученого, кто не вел бы записи.

— И?..

— Основное условие научной работы — аккуратно записывать все, что ты делаешь, чтобы опубликовать потом свои результаты в журнале. Кроме того, ты должен суметь предоставить доказательства своих теорий, если научное сообщество решит их затребовать. Вся твоя работа будет тщательно изучаться коллегами.

— Я все еще не понимаю, к чему ты клонишь, — сказала Лиза, поплотнее запахивая пальто.

— У Росса должны быть записи.

— Секретная записная книжка, ты хочешь сказать?

— В наше время это, скорее всего, окажется компьютерным файлом.

— То есть, если ты сможешь раздобыть эти записи, то получишь все необходимые доказательства?

— Именно на это я и рассчитываю, — кивнул Стивен. — Он просто обязан хранить отчеты по всем экспериментам — какие удались, какие не удались, какие из этого следуют выводы и что он собирается делать дальше.

— Звучит разумно. Но каким же образом ты собираешься заполучить эти данные?

— Я думаю, отчеты хранятся где-нибудь в лабораториях Росса. Мне нужно туда пробраться. Надо только придумать, как, а уж оказавшись внутри, я наверняка найду то, что мне нужно. Если я смогу предоставить полиции доказательства того, что на детях проводятся эксперименты, думаю, мы сможем арестовать Росса и его компанию.

В глазах Лизы явно читалось сомнение.

— Послушай, тебе не стоит ввязываться в эту авантюру. Это опасно. Ты просто не представляешь, против кого собираешься выступить!

— Они не профессиональные преступники, — возразил Данбар. — Скорее, речь идет о нескольких амбициозных подонках, которые «срезают углы», чтобы ускорить свои исследования.

— Но они убили двух детей, и если наши догадки верны, убивают сейчас медсестру и ее мужа! Тебе не кажется, что это слишком высокая цена даже для самых амбициозных ученых?

Данбар вынужден был согласиться.

— Думаешь, я что-то упустил? — спросил он.

— Вполне возможно, и я бы не хотела, чтобы из-за этой ошибки ты… погиб, — тихо закончила Лиза.

— Я буду иметь это в виду.

— У тебя есть еще какие-нибудь идеи насчет изотопа?

Данбар покачал головой.

— Предполагаю, что эти люди слишком умны и осторожны, чтобы использовать вещество, которое может вывести на них. Такое впечатление, что они все продумали — включая замену органа в трупе на тот случай, если кому-то придет в голову его эксгумировать.

— Скоро все выяснится, — сказала Лиза по дороге к стоянке, беря его за руку. — Я чувствую.

Утром Стивен первым делом позвонил в «Сай-Мед» и попросил соединить его с Макмилланом.

— Сэр, вы просили меня увязать заявления медсестер с результатами вскрытия. Кажется, мне это удалось.

— Валяйте, удивите меня, — холодно сказал Макмиллан.

— Органы заменили после смерти, вероятнее всего, во время патологоанатомического вскрытия.

— После смерти?

— Я по-прежнему не исключаю, что в «Медик Экосс» проводятся эксперименты на детях с использованием органов животных. Они ждут, пока для пациента найдется подходящий орган, но, получив его, не используют по назначению, а оставляют в качестве страховки. Если эксперимент заканчивается неудачно, они заменяют орган животного на человеческий, прежде чем выдать тело для похорон.

— Господи, что за жуть, — сказал Макмиллан. — Теоретически такое, конечно, возможно, но, черт возьми, как это доказать?

— Я хочу попробовать, но мне нужно еще время.

— Но даже если предположить, что вы правы, Данбар, не думаете ли вы, что они должны были остановиться после первой смерти?

— Простите, не понял?

— Почему они не отказались от своих экспериментов после того, как умер первый пациент? Почему они продолжали, зная, что следующий эксперимент наверняка провалится?

— Возможно, они считали, что могут решить эту проблему, — неуверенно предположил Данбар.

— Ох, не знаю… — протянул Макмиллан с сомнением.

Стивен не стал спорить. Лиза предположила, что в его рассуждения закралась ошибка. Макмиллан, видимо, считал так же. Вполне вероятно, что они оба правы.

Поздно вечером Данбар вышел прогуляться. Дождь прекратился, улицы были еще мокрыми, но ветер стих, и воздух стал сухим и холодным. Стивен поднял повыше воротник пальто и отправился куда глаза глядят. Ему нужно было подумать, а темнота и безлюдные улицы были в этом лучшими помощниками.

После разговора с Лизой и Макмилланом у него возникло неуютное ощущение, что в цепочку его рассуждений прокралась ошибка. Так бывает, когда ты уверен, что идешь правильной дорогой, но вдруг встречаешь маленькие подсказки, намеки на то, что ты сбился с пути. Вначале ты не хочешь прислушиваться к ним, предпочитая верить, что идешь правильно. Ты даже можешь убедить себя, что видишь перед собой именно тот пейзаж, который и должен видеть. Но на деле ты просто «подгоняешь» реальность под свои ожидания. И даже когда доказательства обратного становятся очевидными, ты, вопреки здравому смыслу, продолжаешь надеяться, что все образуется, потому что иначе придется признать, что ты совершенно заблудился.

То же самое, опасался Стивен, могло произойти с его рассуждениями о том, что врачи «Медик Экосс» пересаживают пациентам органы животных. Конечно, спасительная идея о замене чужеродного органа на совместимый после смерти была очень правдоподобной, так что теоретически он мог быть прав и в остальном. Но теперь, поразмыслив здраво, без эмоций, Стивен засомневался. Ему не давали покоя те самые «маленькие подсказки». Нужно было успокоиться и еще раз как следует все обдумать.

Лиза упорно утверждала, что реакция Эми Тисдэйл на пересаженный орган была чересчур сильной. Будучи опытной медсестрой, не один год проработав в отделениях трансплантологии, она просто не верила, что девочке пересадили совместимый орган. То же самое касалось Шейлы Барнс и ее пациента, Кеннета Лайнхэма, у которого тоже развилась слишком сильная реакция отторжения. До сих пор Стивен предпочитал игнорировать тот факт, что органы были не просто неподходящими, а совершенно чужеродными!

Это была самая большая загадка, и с ней нужно было разобраться в первую очередь. Росс не какой-нибудь чокнутый профессор из мультфильма, который пересаживает пациенту лежалый орган, просто чтобы посмотреть — что будет. Джеймс Росс — известный ученый в области трансплантационной иммунологии. И наверняка он знал бы заранее, из многочисленных лабораторных исследований, каковы шансы на успех. На самом деле совершенно резонно было признать, что он и не подумал бы проводить подобные эксперименты, если бы не был абсолютно уверен в успехе.