За нами Россия - Сергей Зверев

— Может, я и не вовремя, но мне недавно пришлось видеть в свой телескоп кое-что занимательное. И это напрямую связано с пожаром в отеле.

После этих слов и Эванс, и Левандовский напряглись. Американец посмотрел на любителя-астронома уже с уважением.

— И что же это? — почти в один голос спросили они.

— …мне даже удалось отследить примерное место посадки вертолета, — продолжал Волович.

— Нашего? — осторожно переспросил Левандовский, зная, что он был подбит, боялся попасть впросак перед американцем.

— Если бы нашего, я бы вас не побеспокоил! Их вертолета! — махнул головой старик.

— Но как вам это удалось, он же невидим? — заволновался контрразведчик.

Подойдя к столу, Эванс замер. Он стоял и не двигался, словно боясь спугнуть возможную удачу.

— Дело в том, что я наблюдаю за небом уже не одно десятилетие и могу точно определить, где находится та или иная звезда, — сообщил старик, — причем даже не заглядывая в звездные карты. Не знаю, что у них за технология, с помощью которой можно достичь невидимости, но точно знаю другое — насчет искажения или искривления изображения.

— А подробнее? — облизал губы американец.

— Когда вертолет перекрывал звезды и диск луны, то они сильно смещались в сторону. Другими словами, если смотреть через вертолет, та же Луна проецировалась на несколько градусов ниже и появлялась в том месте, где ее попросту уже не должно было быть. То же самое происходило и с некоторыми звездами. С помощью сектанта я, зная угол при обычном положении Луны, замерил угол отклонения и постоянно держал телескоп в этом диапазоне. И что вы думаете? — Старик громко кашлянул в кулак.

Эванс и Левандовский переглянулись. Не сказать, что им особо было понятно, о чем говорил старик, но в его словах смысл все же был. Специалист на то и специалист, чтобы оперировать терминами…

— Короче говоря, я могу приблизительно указать квадрат посадки вертолета, — закончил свою мысль Волович.

— То есть вы хотите сказать, — впился в него глазами Эванс, — что этот вертолет все еще находится на территории Польши?

— Совершенно верно! — хитро прищурившись, подтвердил старик.

Левандовский порывшись в своем столе, достал сложенную в несколько раз подробную карту и, расправив ее, повернул к Воловичу. Тот, встав с диванчика, подошел. Он даже расправил плечи, почувствовав, что не зря незамедлительно пришел к Левандовскому. Его информация пришлась ко двору.

— Где-то вот здесь, — немного погодя заявил старик, обвел на карте небольшой круг. — Точнее сказать, к сожалению, не могу.

Левандовский кивнул: оказывалось, это в районе, где находится знакомый хутор. Но там еще несколько десятков хуторов…

— И на том спасибо, пан Петр! — протягивая руку для прощания, произнес Левандовский. — Мы очень вам признательны, вы оказали неоценимую услугу своему государству.

Волович понял, что свою часть миссии он выполнил. Попрощавшись, шаркающей походкой и по-стариковски согнув спину, он покинул кабинет. Левандовский, оторвавшись от карты, заметил улыбку на лице Эванса.

— Что вы намереваетесь делать? — поинтересовался тот.

— Я думаю, необходимо произвести захват вертолета… — прищурившись, сказал Левандовский, в глубине души он понимал, что теперь даже в случае удачной операции вертолета полякам не видать как собственных ушей.

Американец, в свою очередь, строил планы, как завладеть добычей. Так, по крайней мере, подумал Левандовский, наблюдая за ним.

— Вот именно! — словно прочитав мысли контрразведчика, сказал атташе.

Затем, заявив, что у него неотложное дело, Эванс быстрыми шагами вышел из кабинета. Спустя пару минут лимузин с правительственными флажками, расположенными на крыльях автомобиля, скрылся за ближайшим поворотом.

Проводив взглядом удаляющуюся спину атташе, Левандовский взял телефон и набрал номер.

— Поднять на ноги всех, кого только сможете! — азартно закричал он в трубку, отдавая приказ начать тотальное прочесывание местности военнослужащими.

Сейчас он напоминал хищника, почувствовавшего запах крови.

Левандовский твердо решил во что бы то ни стало найти этот вертолет с его командой, пускай на это и уйдет пара суток.

После встречи с поляками российский вертолет все же получил легкие повреждения. Пулеметной очередью противнику удалось сделать пробоину в одном из двух топливных баков. Хоть они и были огорожены самозатягивающейся резиной, но пробоина оказалась слишком большой, и часть топлива все-таки вытекла. Именно поэтому Коршунов и не взял сразу же курс на плавучую базу-сухогруз, как предполагалось вначале. Просто не дотянул бы. Пришлось совершить экстренную посадку. Теперь пилот был занят ремонтом машины — вновь используя ремкомплект, он ставил «пластыри».

Батяня, Кудрявцева и Бурцева — последняя со связанными за спиной руками — находились в шалаше. С каркаса из веток свисало прошлогоднее желтоватое сено. В воздухе, наполненном запахом трав, плавал тяжелый дух керосина, заносимый через вход ветром. В одном из углов шалаша находился пустой ящик из-под подсолнечного масла с соответствующей этикеткой на боку. На нем стоял ноутбук Бурцевой. Все остальное пространство пола было покрыто соломой, на которой все и сидели, включая пленницу.

Маргарита, прижавшись спиной к деревянному каркасу сарая, до сих пор еще не могла поверить, что все это происходит с ней наяву. Жизнь дала такой резкий поворот, о котором раньше и не думалось. Прошлое дало о себе знать. И поневоле приходилось думать о предопределенности такого поворота. Ей ужасно хотелось проснуться в своем номере в отеле, где она еще до недавнего времени находилась. Хотелось взять сигарету и, выйдя на балкон, затянутся табачным дымом, который бы успокоил ее и привел в порядок мысли. Хотелось подставить разгоряченное лицо летнему ветерку и постоять так немного с закрытыми глазами, чувствуя при этом ночную прохладу спящего города. Эти нехитрые вещи, на которые обычно не обращаешь внимания, были совсем рядом, но уже стали недосягаемыми.

«Это все сон, — сбивчиво, словно в лихорадке, мысленно уговаривала она себя. — Сейчас я проснусь, и все будет по-прежнему…»

Однако люди, находящиеся рядом с ней, были весьма реальны. Они о чем-то перешептывались и переглядывались, лишь иногда смотря в ее сторону. Враждебность, исходившую от них, она чувствовала на расстоянии. И Бурцевой не было нужды даже смотреть в их сторону, чтобы понять, что она для них враг. Она до сих пор помнила треск раздирающей ночь пулеметной очереди, выпущенной с польского вертолета, и последовавший за ним взрыв гранаты, который лишил ее последней надежды на спасение. И поэтому ей ничего не оставалось делать, как закрывать и открывать глаза, в глубине души надеясь на спасение. Вот только откуда оно может сейчас прийти, Бурцева не могла представить.