Я тебя завоюю - Юлия Рябинина

— Угу, — кивает парень и идет в мою спальню, откуда доносится звон металла о металл. — Зачем они тебе? — слышу сквозь вату в ушах голос Руслана, обращенный явно к тому, кто кубки мои собирает.

— Отвали, — гаркает тот в ответ. — И вообще, захлопнись. Шеф сказал забрать. Чего непонятного?

А для меня все непонятно. Кто этот шеф? И что он от меня хочет? И зачем ему мои кубки? Столько вопросов и ни одного ответа. Я пытаюсь в то время, как все заняты, растолкать маму, но она в полной отключке, даже не шевельнется.

— Вызовите скорую! Маме плохо. А вдруг он ее убил?! — скулю, но, как только на меня переводит взгляд мужчина, который остановил Руслана, тут же замолкаю.

Его блеклые глаза насквозь прожигают меня, заставляя онеметь от ужаса. Сжимаю мамины плечи пальцами с такой силой, что чувствую хруст в суставах.

Мужчина приближается ко мне в один широкий шаг. Бьет по рукам, и я разжимаю пальцы.

— Ма-ма-ма, — вырывается жалкое хныканье, когда он за шкирку хватает родительницу и тащит в комнату. Бросает ее, как мешок, возле порога, закрывает дверь. Возвращается ко мне.

— Слушай сюда, кАлечная. Будешь орать, сделаешь только хуже. Твой женишок проигрался шефу, и теперь тот хочет забрать тебя в уплату долга. Отработаешь бабки — отпустит, ну, если выживешь, конечно. — И снова по мне скользит липкий презрительный взгляд. — Тьфу, дерьмо собачье! Еще хоть звук от тебя услышу, мать на тот свет отправится. Усекла?

Тут же накрываю рот ладонями, сжимаю губы. Господи! Господи, помоги! Главное, чтоб с мамой ничего не случилось!

А потом меня как будто гром по голове трахает. Андрей, он сказал, что заедет, а вот когда, не уточнил. А что, если сейчас? Тогда беды точно не избежать. Они же его убьют!

Я украдкой бросаю взгляд на двух мужчин, которые стоят в коридоре: один смотрит в экран телефона, второй лениво почесывает в паху и, скалясь, смотрит в мою сторону. Я молниеносно отворачиваю взгляд, смотрю в стену. Эти мужчины меня до чертиков пугают. Что же делать? Как быть? Ну неужели никто из соседей не видел, что к нам в квартиру ворвались бандиты? Неужели никто не позвонил в полицию?

Но на долгие раздумья мне никто не дает времени. Огромная лапища хватает меня сзади за шею и с силой толкает к двери.

— Ну что, пора, цаца, — рявкает, а я цепляюсь за колеса, торможу.

— Нет. Постойте! Вы не понимаете! Мне нужно сделать операцию. Я не могу. Не могу! — срывающимся от паники и страха голосом повторяю снова и снова, как мантру, позволяющую отрешиться от происходящего.

Болезненный щелчок подзатыльника немного приводит в чувства, но из глаз будто искры сыплются.

— Вперед, коза. И без слов лишних. Не привлекай внимание. Один из нас здесь останется, следить будет. Если выкинешь какой-нибудь фокус, мать умрет. Надеюсь, это понятно?

Я вхлипываю то ли от обиды, то ли от обуявшего меня ужаса и, отпустив колеса, качусь вперед. На выход. В открытую дверь.

Мы спускаемся в лифте. Я и двое мужчин. Угрюмые. Молчаливые. Больше похожие на статуи. Они специально теснят меня по обе стороны, я слышу запах пота, смешанного с чересчур освежающим одеколонами; от этого дышать просто невозможно. И потому мозг соображает очень туго.

— Вы понимаете, что это похищение? — пискляво спрашиваю.

Не знаю, что хочу услышать, но один из двоих чуть опускает подбородок, смотрит на меня снисходительно.

— Правда? — с сарказмом кривит рот.

— Да, — киваю.

— А вот шеф расценивает это уплатой долга, который твой женишок не вернул. Ему была дана неделя, а знаешь, что это щенок сделал? — Я отрицательно качаю головой. — Вместо того, чтобы искать деньги, он хотел свалить из страны. Болван. Как ему вообще пришла в голову подобная мысль?

— А при чем здесь я? Почему вы не спросите долг с его матери? У нее богатый муж. А что у меня?! — мой голос срывается.

— Заткнись и не ори! — цыкает мужчина.

Двери лифта открываются, и он толкает меня в затылок, принуждая к движению.

— Ну, шеф на тебя глаз положил, так что долг жениха будет отдавать невеста, — пожимает плечами второй верзила.

— Но мы расстались несколько дней назад. Я даже его матери кольцо отдала! — возмущаюсь и снова получаю толчок в шею.

— Ты че горластая такая? Если думаешь, что тебе поможет кто-то, забудь. Не надейся на это. Теперь ты в собственности Седого. Он будет решать твою судьбу.

Громко сглатываю. Вот сейчас я уже окончательно осознаю, что все то, что происходило со мной до этого дня, было просто репетицией. Сегодня происходит то страшное, что предчувствовало, тревожно колотясь, мое сердце.

Оттормаживаюсь перед тем, как съехать с пандуса, оглядываюсь назад.

— Не переживай, красотка, — с иронией произносит здоровяк. — Как только мы загрузимся, ребята покинут твою квартиру. На то, что мать тебя будет искать, не надейся. Ее сейчас приведут в чувство и все популярно объяснят. Я думаю, она не дура, поймет все с первого раза. Как только мы засечем какие-либо ее потуги в сторону ментов, живой тебя не найдут. Шеф не любит подставляться. У него есть поговорочка: нет тела — нет и дела. Учти.

— Угу, — бурчу под нос. Значит, все уже решено.

— Ну, давай, цыпунь, не тормози. Нам еще ехать не один час. Так что пошевеливай своими граблями. — Верзила красноречиво смотрит на мое кресло, зло ржет. — Пардон, цыпунь, колесами. — И снова ржет.

Я, сцепив зубы, сжимаю колеса пальцами, спускаюсь по пандусу. Мужчина открывает заднюю дверь у черного тонированного внедорожника, а следом и багажник.

В голове что-то щелкает, и я смотрю на все эту картину как будто со стороны. Вижу себя, идущую на верную гибель; даже если со мной ничего плохого и не сделают (в чем я начинаю очень сильно сомневаться), но и в целости и сохранности я точно не вернусь. Покалечат до конца меня там.

Как только приходит это осознание, в грудь будто со всего размаху врезается что-то тяжелое, заставляя очнуться. Прийти в себя.

Инстинкт самосохранения бунтует, не хочет сдаваться, толкает на необдуманные действия. Я всего лишь на миг закрываю глаза, чтобы сделать глубокий вдох и собраться с силами, когда слышу громкий, взрывающий дворовую глушь, сигнал автомобиля.

Сердце, будто дурное, прыгает вниз и, тут же взлетев к горло, начинает неистово биться. Я открываю глаза и вижу белую тонированную иномарку, которая, рыча, вгрызается шинами в асфальт, летит в нашу сторону.

Я долго не жду; пользуясь моментом и замешательством здоровяков, которые в недоумении смотрят в сторону приближающейся машины, круто разворачиваюсь, ударяю ладонями по колесам.

Но, видимо, мой ход просекает тот здоровяк, что стоит ко мне ближе.

Он в один широкий шаг догоняет меня и, протянув руку, успевает схватить за волосы. Секундная боль, а дальше перед глазами мелькает целый калейдоскоп искр, потому как мужик сдергивает меня с коляски, и я вместе с ней заваливаюсь на бок.