Комбат. Исходный код денег - Андрей Воронин

Он даже слегка протрезвел, когда до него дошло, что он натворил.

А сзади уже слышался вой сирены и вспыхивали проблесковые маячки. Напарники пострадавшего инспектора устремились в погоню. Гусь еще добавил скорости. Редкие водители, увидев в зеркале заднего вида стремительно мчавшуюся легковушку, жались к обочине. И хотя окна в «лексусе» были закрыты, мощный поток встречного воздуха словно остудил Гусю голову, к нему вернулась та мысль, которую он заглушил коньяком.

Охотились не за его мастерской, охотились за машиной Обреза! Это же очевидно, ясно с первого взгляда. Несопоставимы фигуры Гуся и авторитета. Несопоставимы силы врагов одного и второго. И если на секундочку предположить, что нашлись у Гуся злобные недоброжелатели, решившие сжечь мастерскую, они бы мигом ретировались, увидев «феррари». Только последний идиот отважился бы сжечь легковушку Обреза. Идиот или человек, бывший с авторитетом на ножах, равный ему по влиянию. То есть Гусь случайно угодил под раздачу, и Обрез мог это понять, даже вычислить истинных поджигателей. Конечно, и Гусю бы досталось, но до пыток со смертоубийством не дошло.

Эх, поздно он сообразил, слишком поздно! Если гаишник погиб, он влип по самую тыковку. Как говорится, хрен редьки не слаще, за убийство мента при исполнении влепят на всю катушку. Надо уходить от погони, а там как карты лягут. Бабки он в банк не клал, они заныканы в надежном месте, авось перекантуется.

«Лексус» стремительно приближался к Кольцевой дороге. Он уже миновал развязку и выскочил к трассе. В этот момент к повороту приближался тяжелый «КамАЗ».

– Проскочу! – решил Гусь.

Ему это почти удалось. Грузовик ударил легковушку по касательной, точно так же, как «лексус» гаишника. Но и этого вроде бы легкого удара хватило. «Лексус» отбросило в сторону, он стремительно врезался в ограждение и покатился дальше, вниз по склону. Подушки безопасности сработали, но Гуся это не спасло.

В дверь постучали. Сквозняков медленно поднял голову и громко сказал:

– Входите!

На пороге возник старичок, по виду еще довольно бодрый, в джинсах и кроссовках.

– Я говорил с главным инженером, а он направил меня к вам, – сказал он.

– В чем проблема? – доброжелательно поинтересовался Сквозняков.

– У нас под окнами вторую неделю стоит брошенная машина. Я говорил дворникам, а они не реагируют.

– Брошенная машина – это не к нам, это в милицию, – Сквозняков проговорил фразу умышленно медленно, заподозрив визитера в начинающемся старческом слабоумии.

– Нет, она совсем брошенная, с нее все поснимали и оставили.

– Ладно, – Сквозняков нехотя поднялся. – Идем взглянем.

Выйдя из домоуправления, старичок двинулся добрым шагом.

– По утрам он бегает, что ли? – подумал Сквозняков, едва поспевая.

Вскоре они оказались на широкой полосе между шоссе и домами. Здесь планировалось возвести еще один ряд жилых зданий, но пока местность представляла собой то ли крошечный парк, то ли пустырь с редкими деревьями.

– А вот и машина.

Сквозняков увидел перед собой проржавевший остов древнего «жигуленка». С машины сняли все, что только можно было снять, и бросили за домами. По-хорошему следовало вычислить хозяина и заставить его отвезти свое добро на свалку. Но это же столько возни. Сквозняков уже с неприязнью взглянул на старичка. Делать ему нечего на пенсии, вот и шляется, жалуется. Он зашел во двор и, пошарив взглядом, увидел одного из дворников.

– Эй, Алимжон! – позвал он.

Дворник подошел и робко заметил:

– Я не Алимжон, я Мустафа, насяльник.

Слово «начальник» прозвучало почти как в известном сериале, но Сквозняков уже к этому привык и даже не усмехнулся.

– Какая разница, как тебя зовут! Иди за мной… Ты это видишь? – указал он на автоскелет.

– Вижу, насяльник. Это не наша участка, это вообще ничей участка.

– Ты мне права не качай. Уберите его куда подальше, иначе… – Сквозняков не закончил фразу, знал, что неопределенная угроза страшнее конкретной.

Вполне довольный собой, Сквозняков вернулся в домоуправление. Работал он здесь уже шестой год, и все благодаря Ефимову. Тот, закончив университет, быстро пошел в гору – помогли корочки помощника депутата. Некоторыми связями Виктор успел обрасти еще во время учебы, но теперь их стало значительно больше. Как говорили люди определенного рода занятий, Ефимов забурел, однако не зазнался, не задрал нос, а, как и прежде, всегда охотно общался со старым другом. Правда, у Олега частенько возникали смутные подозрения: не оттого ли так любезен с ним Виктор, что их связывает постыдная тайна, и достаточно Сквознякову выдать ее одному человеку, как мигом рухнут некоторые планы Ефимова, к осуществлению которых Виктор оказался близок, как никогда.

Однажды Ефимов подкатил к Олегу, прозябавшему мелким клерком, с выгодным предложением:

– В новом микрорайоне открывается жилконтора. Хочешь устроиться туда маленьким начальником?

– Но у меня нет никакого образования, – осторожно заметил Сквозняков.

– Вот поэтому и предлагаю тебе должность маленького начальника. Будь у тебя образование, стал бы начальником побольше. Правда, это не близкий свет, пока будешь ездить общественным транспортом, но скоро пересядешь на машину.

– Что, хорошая зарплата? – поинтересовался Олег.

– Зарплата маленькая, зато деньги большие, – загадочно ответил Ефимов.

В том, что за деньги и откуда они берутся, Сквозняков разобрался быстро. Благо по сути своей он являлся человеком, не сильно обремененным нравственными принципами. По должности Олег отвечал за чистоту и порядок на вверенной территории. Если оставить в стороне некоторые нюансы – руководил дворниками. И вот тут открывалось не то чтобы золотое, но уж точно серебряное дно. В Златоглавую тянулись граждане со всего бывшего Союза и даже некоторых прилегающих окрестностей. Среди них хватало нелегалов. Вот за нелегалов, прежде всего из Средней Азии, Сквозняков и ухватился. Это было не его «ноу-хау», ушлые руководители низшего звена давно сообразили, как обогатиться за счет нелегальных мигрантов. Их следовало взять на работу, но неофициально, за часть зарплаты. А официально оформить дворниками своих близких родственников и даже мертвых душ. Сквозняков так и поступил. Если верить ведомости, в его подчинении находились сплошь славяне, а если выйти на улицу в тот час, когда дворники убирали территорию, нельзя было увидеть ни одного русского лица.

Своих тружеников метлы и совка Сквозняков временно разместил в пустующем подвале. Там не было элементарных удобств, которые пришлось устраивать на скорую руку. Сделав врезку, провели воду, вкрутили несколько электрических лампочек. Азиаты достали раскладушки, которые с наступлением отопительного сезона придвигали вплотную к горячим трубам. В межсезонье бедолаги здорово мерзли. Еще бы, у них на родине снег выпадал крайне редко. При этом они умудрялись серьезно не болеть. Сквозняков читал, что на войне у солдат проходили хронические заболевания, они страдали только от инфекций. Возможно, гастарбайтеры чувствовали себя как на фронте или в тылу врага, поэтому всевозможные хвори обходили их стороной.