Невидимые миру слезы. Драматические судьбы русских актрис - Людмила Соколова

Сергеева безумно уставала, разрываясь между театром и съемочной площадкой, и поражала всех удивительной способностью мгновенно засыпать в перерывах между съемками. Для этого подходило любое свободное местечко, даже застеленный чем придется пол, а под голову она подкладывала книги. Ромм, все подмечавший цепким взглядом, использовал потом эту находку в фильме «Ленин в Октябре» в эпизоде, когда на конспиративной квартире Ильич укладывался спать и сортировал (по идеологическим критериям), какие книги под голову, а какие в ноги.

Как ни странно, но «Пышка», фильм, ставший классикой отечественного кино, не получил ни одной награды на родине, а вот приза Венецианского кинофестиваля в том же 1934 году был удостоен.

— Мамочка шутила, что «Пышка» — это зонтик, под прикрытием которого она всю жизнь прожила.

1934 год оказался самым напряженным, счастливым, самым «звездным» в жизни Сергеевой: она снялась сразу в трех художественных фильмах: «Любовь Алены», «Пышка» и «Весенние дни», играла в Театре-студии под руководством Рубена Симонова и познакомилась с Иваном Семеновичем Козловским.

Говорят, Сергеева очень понравилась самому Сталину, который смотрел все новые отечественные фильмы. Он собственноручно подписывал наградные указы, и в 1935 году Галина Сергеева стала самой молодой заслуженной артисткой республики.

У нее был удивительный непредсказуемый характер. Она была человеком порыва и была способна оценить безрассудный поступок, вызванный сильными чувствами.

— Когда мама встретила в Мисхоре отца, она была замужем. Да и он не был свободен. Но детей ни у кого из них не было.

Курортные романы развиваются по своим быстротечным законам. Галина Сергеева сначала оказалась в столовой рядом с Козловским (как потом выяснилось — им подстроенное соседство), потом приняла его приглашение прогуляться по берегу моря… Они плавали, загорали, разговаривали и вместе молчали, — им было хорошо вдвоем. А когда Иван Семенович, как мальчишка, залез по водосточной трубе к ней в комнату на втором этаже, то добрался не только до ее окна, но и до ее сердца. Он поставил условие, что в Москве они должны быть вместе. Но Сергеева думала еще целых три года, прежде чем началась их совместная жизнь, их любовь-страдание.

— У мамочки была необыкновенная черта в этой среде — ей было совершенно наплевать на карьеру. Она радовалась, когда отменялась премьера, чтобы побыть дома, с отцом. У них была безумная любовь и сумасшедшая ревность друг к другу.

Галину Ермолаевну раздражали вечно осаждающие мужа поклонницы, а он не мог равнодушно видеть восхищенные взгляды и слышать комплименты, которыми осыпали его супругу мужчины. Она ничего не делала для того, чтобы им нравиться, в ней не было даже невинного женского кокетства: природа отвесила ей такую супердозу сексапильности, что била без осечки наповал, заставляя делать глупости умных и облеченных властью мужчин. Ей предлагал руку и сердце Михаил Ромм, ее имя дал героине «Кубанских казаков», которую, правда, сыграла Марина Ладынина, влюбленный писатель Николай Погодин, художники писали ее портреты, поэты посвящали ей стихи.

Один портрет Сергеевой висел при жизни Анны Ивановны Козловской, их дочери, на стене большой красивой квартиры на Тверской в кооперативном доме Большого театра. Там все дышало воспоминанием о двух талантах и личностях: Сергеевой и Козловском. Галина Ермолаевна всю жизнь любовно собирала антикварные вещи и мебель. Благодаря вкусу Анны Ивановны и ее несомненному таланту дизайнера квартира, наполненная этими вещами, смотрелась изысканно и стильно.

Обласканный властью солист Большого театра с супругой всегда были желанными гостями на правительственных встречах и банкетах. И частенько красавица Сергеева сидела рядом с Отцом народов. Со свойственной ей непосредственностью она позволяла себе такие замечания, от которых сталинское окружение порой впадало в шок.

— Как-то, увидев вошедшую Светлану, мама говорит: «Иосиф Виссарионович, вы посмотрите, какое красивое лицо, но веснушки ее портят. Надо выводить. Я могу». Все в ужасе. Наутро звонит Власик — начальник охраны Сталина и говорит: «Ты с ума сошла! А вдруг у тебя не получится?» Что произошло бы в этом случае, никто не взялся бы предсказывать. От душевной щедрости мамочка вечно хотела преобразить и облагородить мир.

Она умела быть бесстрашной и сказала «нет» всесильному Берии, когда тот попросил ее подписать донос, что в доме Поскребышева организовывались оргии. Сергеева возмутилась: «Поскребышев? Да ведь он маленький и страшненький! Какие у него могли быть любовницы? Во всяком случае, мне об этом ничего не известно». И ничего не подписала. Что ее спасло в тот раз: бдительный Ангел-хранитель, то, что она должна была вот-вот родить, или все-таки нескрываемая симпатия, с которой к ней относился вождь? Потом она позволит себе и вовсе безрассудный поступок: письмо самому Сталину в защиту мужа, у которого возникли проблемы в театре. И в конце письма со свойственной ей непосредственностью потребует: «Иосиф Виссарионович, прекратите это изматывание человека. Пожалуйста!»

— Мамочке все сходило с рук. У нее даже не было врагов…

Разрыв, но не конец

Она сделала мужу, как сама выражалась, два больших подарка: родила дочерей.

Накануне первых родов Иван Семенович с супругой отправились к друзьям на дачу. Чтобы сократить дорогу, они решили воспользоваться дырой в заборе. Но «объемная» Сергеева застряла, и, чтобы ее вытащить, потребовалось несколько человек. А ночью начались схватки, и запаниковавший супруг вместе с хозяином дачи на машине помчали ее в Москву в роддом № 7 им. Грауэрмана. Там, в знаменитом роддоме, в котором появилось на свет немало наших звезд, и родилась старшая дочь Козловского Анна. А вот у второй дочери, Анастасии, при рождении будет диагностирован сильный сколиоз, что в дальнейшем могло обернуться настоящим уродством. Галина Ермолаевна чувствовала невольную вину перед ней, баловала дочь и в то же время изводила ее и себя процедурами, возила на курорты.

Но, видимо, ее собственный Ангел-хранитель как-то не вовремя отвернулся и не углядел, как сама Сергеева сразу после войны попала в страшнейшую автомобильную аварию. У нее было сильно повреждено горло, врачи сшивали аорту и обрывки голосовых связок. Ей пришлось уйти из театра им. Вахтангова, долго лечиться, а потом им с мужем разрешили выехать в Чехословакию, чтобы сделать актрисе пластическую операцию. После этого рубцов на шее не стало, голос вернулся, но никогда он больше не будет того незабываемого грудного тембра, что заставлял трепетать сердца. Когда телевидение в «тысяча первый раз» покажет незамысловатую историю «Актрисы» — опереточной примадонны Зои Стрельниковой, решившей из патриотических чувств податься в госпитальные нянечки, вслушайтесь в него — и вы тоже ощутите его магию.

Кстати, хотя вокальные партии в фильме исполняла профессиональная оперная певица, работая над этой ролью, Галина Ермолаевна серьезно занималась пением под руководством мужа, что позволило ей в фильме быть очень органичной. По выходе на экраны фильм был разруган официальной критикой. Его обвиняли в надуманности конфликта (нужно ли искусство во время войны), в отсутствии четко выстроенного драматургического сюжета (фильм напоминал сшитые на скорую руку номера варьете) и т. п. Но упреки в меньшей степени относились к актрисе Сергеевой, — она наполнила жизнью и обаянием схематизм роли, что свидетельствует о ее несомненном драматическом даровании.