Давай, до свиданья! Как спастись от мигрантов - Алексей Челноков

На переднем плане фотоснимка также три всадника, те же поля и леса. Только вместо богатырского выезда — эсэсовский патруль. И вместо Ильи Муромца смотрит вдаль из-под ладони эсэсовец с нашивкой Florian Geyer.

Васнецов писал: «Только больной и плохой человек не помнит и не ценит своего детства, юности. Плох тот народ, который не помнит, не ценит и не любит своей истории». А что будет помнить наш народ?

«В ближайшие 5–10 лет произойдет окончательный выход на общественно-политическую арену России мигрантов (особенно второго поколения, уже родившегося в стране, но не интегрированного в культурном плане), причем как внешних, так и внутренних (с Северного Кавказа). Тенденция к участию мигрантов в рядах исламских фундаменталистов, например в Поволжье, стала ощутимо заметной в последнее время».

От этого прогноза по спине пробегает холодок. И это не безответственная говорильня оппозиционных политиков. Этими словами начинается научный Доклад «Карта этнорелигиозных угроз», подготовленный в 2013 году группой независимых и наиболее компетентных в России социологов, религиоведов и политологов — Ярослава Бутакова (эксперт Института национальной стратегии), Андрея Епифанцева (руководитель аналитического бюро AlteetCerte), Сергея Маркедонова (научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований, Вашингтон, США), Михаила Ремизова (президент Института национальной стратегии), Романа Силантьева (доцент МГЛУ, директор Правозащитного центра Всемирного русского народного собора), Раиса Сулейманова (руководитель Приволжского центра региональных и этнорелигиозных исследований Российского института стратегических исследований).

Авторы доклада так описывают главные три процесса, идущие на Северном Кавказе:

«1) Иждивенчество северокавказских республик по отношению к остальной России, подпитывающее религиозную, этническую и социальную архаику региона. Его экономика стала на 60–80 % дотационной. Причем средства, воруемые местными этническими элитами из федеральных дотаций, инвестируются в более «спокойные» и благоприятные для бизнеса регионы РФ (Ставропольский, Краснодарский края, Ростовская и Астраханская область), куда мигрирует и значительная часть населения с Северного Кавказа.

2) Значительная часть населения, особенно молодежи, чувствует презрение и превосходство по отношению к России. Исходя из привитой им в последние годы идеологии, уроженцы Северного Кавказа считают, что принадлежат к «более древним, более благородным» и т. п. этносам и исповедуют наиболее «великую и правильную» религию. Россия же в их понимании является страной, принесшей их предкам и им самим много бед и обязанной сейчас за это расплачиваться.

3) Вместе с тем по российским законам эти люди являются полноправными гражданами России. Складывается очень удобная для них ситуация, когда они могут действовать исходя из своей этнической и клановой идентичности, но в нужные моменты прибегать к защите своих интересов на основе официальной принадлежности к идентичности общегражданской.

В результате вышеописанной ситуации многие выходцы из северокавказских республик широко расселяются по территории России (но главным образом в больших благополучных городах) и формируют «доминантные» клановые структуры, не слишком считаясь с интересами, правами и обычаями местного населения».

«После распада СССР власти суверенной России стали опираться в каждой республике Северного Кавказа на один из местных кланов, принадлежащих к титульному этносу, предоставили ему контроль за крупными федеральными дотациями и широкие полномочия во внутренней политике, закрыли глаза на его многочисленные нарушения законов и коррупционные проделки. Все это было дано в обмен на демонстрацию республикой внешней лояльности по отношению к Москве и поддержку существующей федеральной элиты на выборах.

В результате Кавказ захлестнула волна коррупции, чиновничьего всевластия и вопиющего социального неравенства. Все это вынуждало людей искать новые способы существования и новую опору в жизни, включая новую самоидентификацию, инструменты регулирования общества и т. д. В этих условиях закономерными стали попытки многих кавказских народностей найти себя в этничности, клановости, религии и архаичных инструментах саморегуляции. Это повлекло за собой культурный регресс, распространение агрессивных идеологических концепций националистического и религиозного толка, потерю Россией роли морального лидера и арбитра».

Далее авторы доклада говорят о взаимоотношениях выходцев с Кавказа и славянского населения. Кавказцы, отмечают эксперты, «уверены в своей безнаказанности». В докладе говорится: «Как любые представители клановой системы, эффективно организованные по земляческому принципу, они имеют преимущество перед местными жителями. Они уверены, что в случаях совершения ими преступлений не понесут наказания, так как российские власти предпочтут не конфликтовать с Кавказом. Их многочисленные диаспоры всегда смогут оградить их от правосудия. В крайнем случае, они всегда смогут скрыться на свою малую родину, откуда достать их будет очень проблематично. Кроме того, подобными внутренними мигрантами часто оказываются люди, принадлежащие к кланам, контролирующим федеральные дотации. Они и в финансовом отношении чувствуют себя хозяевами на «завоеванной» ими российской территории. Некоторые эксперты называют такую ситуацию «обратной колонизацией».

Ситуацию усугубляет то, что Кремль действительно склонен закрывать глаза на множественные нарушения законности представителями кавказских народностей и очень часто предоставляет им индульгенцию от правосудия. В то же самое время рамки законности для представителей некавказских народностей все время сужаются, а меры их наказания усиливаются. Со стороны это выглядит так, будто единого законодательства в стране не существует, и к людям разных национальностей и разного происхождения применяются принципиально разные нормы права».

В докладе отмечается, что за последние 20 лет русское население и кавказские элиты (особенно в лице Чечни) полностью поменяли свое отношение к проблеме выхода Кавказа из состава России: «Если в 1994 году чеченцы отделились от России, а россияне были готовы воевать за то, чтобы Чечня осталась в ее составе, то теперь, «победив» ее, российские власти дали Чечне и всему остальному Кавказу такие огромные привилегии, что теперь уже кавказские республики не хотят выходить из состава России, а немалое количество россиян, наоборот, не хотят видеть их согражданами на таких условиях.

На низовом уровне российское общество несогласно с такими порядками и горячо хочет изменить их. Не случайно быстрое достижение популярности лозунгом «Хватит кормить Кавказ!», который на самом деле имеет не столько финансовую направленность, сколько служит показателем ментального неприятия нынешней системы взаимоотношения с Кавказом и нежелания совместного проживания при существующих условиях. Предпочтения граждан России явно склоняются к территориально-правовому размежеванию с этническими республиками Северного Кавказа в той или иной форме».

«В Чеченской Республике, с одной стороны, вопрос о ее выходе из состава РФ не является сегодня актуальным, с другой — региональная элита согласилась на сохранение Чечни в составе России, но на привилегированных условиях (фактическая самостоятельность руководства республики, в т. ч., местных силовых структур, беспрецедентная финансовая поддержка со стороны федерального центра и т. д.), которой лишены другие регионы РФ. Несмотря на явные позитивные изменения по восстановлению хозяйства в Чечне, следует отметить, что федеральные дотации в этом регионе в подавляющем количестве случаев идут не на создание производительной экономики, а на строительство инфраструктуры, в том числе, и с элементами непозволительной роскоши. Это приводит к тому, что республика все больше начинает зависеть от федерального бюджета, не стремясь зарабатывать деньги самостоятельно.