(не)моё чудовище - Деметра Фрост

раз поблагодарить вас за предоставленную возможность, Лев Маркович! Уверен, это будет лишь началом нашего тесного и продолжительного сотрудничества…

- Оставьте, Павел, - едва не поморщившись, отвечаю я, - Мы не на работе, в конце концов.

- Это, конечно, так… Тогда разрешите вас угостить?

- Валяй, - даю я ему волю, хотя в курсе, что была команда поить меня бесплатно. Но пусть уж этот малец почувствует себя значимым. Хотя вроде бы и не малец он вовсе… Тридцадка Махловскому есть точно.

- Вы один здесь, Лев Маркович? - спрашивает он неожиданно, - Или в компании?

- Мой партнер решает некоторые вопросы, - отвечаю я нехотя, - А вы?

- Я со своей девушкой. Знаете, она долго была в отъезде, решала семейные вопросы. Вернулась буквально на днях. Вот, решил ее выгулять.

- Даже так? И где же ваша дама?

- Отлучилась в уборную. Подождите пару минут и я вас познакомлю.

- Не стоит, - внезапно для самого себя заявляю я строго, - Не хочу мешать молодым отдыхать.

- Ну что вы! - горячо заявляет Махловский, - Я как раз делился с Никой своими успехами, и ей будет очень интересно познакомиться с вами.

- Очень сомневаюсь, - я обхватываю широкий стакан с выпивкой и без промедления иду прочь. У меня нет никакого желания встречаться с Самойловой в такой атмосфере, да еще и в присутствии ее парня.

Лучше… потом. В более благоприятной обстановке.

А около лестницы я, погрузившись в собственные мысли, чуть не сбиваю с ног выходящую из-за угла коридора девушку.

- Простите, - говорим мы с ней одновременно, и я едва не застываю, без труда узнав голос Самойловой и легкий флер запаха ее волос, смешанный с запахов духов.

Я останавливаюсь и вздрагиваю, но девушка даже не оборачивается и не обращает на меня никакого внимания. И спокойно идет дальше.

Серьезно?!

Вот так легко?!

Прошла мимо и не заметила?!

Цирк!

42. Вероника

В уборной я принимаю твердое решение уйти из клуба. И потому смело и уверенно шурую из туалета, ни на что не обращая внимая, и даже на какого-то ушлепка, не умеющего смотреть по сторонам.

Замечаю Махловского около бара. И, подойдя к нему, громко и четко заявляю:

- Паша! Я хочу домой!

Наверное, со стороны это выглядит глупо. Вот прям на грани истерики.

Но мне хватает всего ничего, чтобы все-таки понять и прийти к определенному решению.

Не хочу.

Не буду.

Не надо мне всего этого.

По крайней мере, сейчас.

Надломилось что-то во мне. Переменилось за эти две недели.

Противно даже смотреть на любовника. А ведь всем хорош!

Ну, почти всем.

И будь мне двадцать или даже двадцать пять, мне было бы достаточно тех отношений, что мог дать Махловский.

Но не сейчас.

Мне почти тридцать.

Я вполне себе самостоятельная и самодостаточная. К этой мысли я уже давно пришла.

Так к чему мне мужик? Просто чтобы был? Просто чтобы радовал тело и глаз?

А где же опора?

А где же ощущение защищенности?

Нету этого. Вот совсем.

А хочется.

Устала я уже разочаровываться. И случай с лешим только доказал это, открыв глаза на душевные сомнения и терзания.

- Я не понял, - хмурится мужчина, складывая на груди руки и вытягиваясь в струнку, - Что это значит? Мы же только что приехали!

Я устало тру лоб и качаю головой. И что тут непонятного, в самом деле?

- Если ты хочешь остаться, я не против, - равнодушно бросаю я, - Я такси вызову. А ты оставайся. Повеселись! Уверена, ты найдешь себе подходящую компанию…

- Компанию? - Махловский возмущенно фыркает, - Компанию?! Да о чем ты?!

- Не истери, Паш. Тебе не идет, - я раздраженно морщусь, - Проехали. Я и правда устала. Вчера толком не отдохнула. Сегодня отработала по полной программе, еще и задержаться пришлось… Ты ведь даже не поинтересовался, как я провела сегодняшний день… А я устала, как собака!

- Ну и шуруй домой! - как-то по-детски взвивается Махловский, зло сверкнув глазами, - Больно надо! Я, вообще-то, хотел сделать тебе приятное!

И снова - будь мне 20-25, я, возможно, и принялась за выяснение отношений, начала бы скандалить, спорить, высказываться…

Сейчас же я не видела в этом никакого смысла. Все-таки была у меня не только гордость, но самодостаточность - как душевная, так и вполне себе материальная. И унижаться для того, чтобы оставаться удобной игрушкой под боком, я не имела никакого желания.

Поэтому, посчитав наш странный разговор оконченным, я просто разворачиваюсь и направляюсь в сторону выхода. Но, видимо, как всегда, решает оставить последнее слово за собой.

Догнав меня в два шага, он крепко и болезненно перехватывает пальцами мой локоть, резко разворачивает к себе и, наклонившись, зло шипит:

- Сначала объяснись, Ника! Это что еще за истерика?!

Я, конечно, могу об этом еще пожалеть. Но так как разговаривать с мужчиной у меня нет никакого желания, я делаю первое, что приходит в голову - что есть силы выбрасываю вперед свободную руку раскрытой ладонью и попадаю ею аккурат в чеканный и красивый нос, нанося четкий и точный удар. И да, еще и болезненный. Иначе почему Махловский охает, мгновенно отпускает меня и, некрасиво взвизгнув, отступает назад.

Ага, я определенно могу еще пожалеть об этом позже. Паша - он ведь обидчивый, как ребенок. И может отыграться.

Но я всё же надеюсь, что он не будет опускаться до низкой мести за попытку защитить себя и свободу своего выбора.

А случайные свидетели, обратившие на данный инцидент свое внимание, еще и похлопали мне, поощряя. И под недружные аплодисменты и выкрики я все-таки смогла развернуться и вышла из этого проклятого клуба, в котором в итоге и пошло все наперекосяк, будто в каком-то бредовом кошмаре.

Меняем жизнь, Самойлова. Отказываемся от всего старого и ненужного и начинаем творить новый беспредел. Ну, то есть, налаживаем новый быт, разумеется.

Без Махловского.

Без чудовища.

Без мужиков.

Живем только для себя и вопреки.

***

Не зря говорят - утро вечера мудренее. Несмотря на то, что домой я вернулась поздно и еще целый час приводила себя в порядок после внепланового и неожиданного выхода в свет и, как следствие, поспала всего ничего, я встала свежей и обновленной.

Будто груз какой скинула, приняв ночью определенные решения. И даже кошмары ночью не мучили.