Мертвое сердце. Книга первая - Анна Цой

занимала почетное среднее место из трёх вычеркнутых имён. Сперва я подумала, что так помечают тех, кто умер, но нет – их обводили чёрной пастой. Потому я посчитала их "выгнанными из рода". Не знаю, к чему такие мысли, возможно я ошибаюсь, но мне было удобнее думать именно так.

Итак, мой род Асгард стал известен еще задолго до разделения и был очень плодовит. Только у моего деда было четырнадцать детей от пяти браков! Но по какой‑то причине жизненные линии всех прерывались, а имена обводились чёрным. От отца шли две линии в разные стороны, одна из которых соединяла его и Марго и была настолько прозрачной, что я бы не заметила ее, если бы от них не шла линия к моему имени. И она была красной, что обозначало наследование. Интересно…

Вторая линия от Вильгельма была самой обычной, а значит, с некой Селиной Масс они состояли в браке. К сожалению или к счастью – не знаю, но продлилось это недолго: этой женщины не было в живых уже десять лет. Но вот что было самым непонятным, так это то, что от них двоих тоже шла ветвь. Ранее она явно была красной, но недавно, судя по свежим чернилам, ее заменили на обычную. Взгляд мой упал на имя – Аларик Асгард. Мой брат родился на месяц позже меня и умер три месяца назад.

Что ж, тайна века раскрыта – отцу просто нужен наследник, потому я резко стала важна для него. И поэтому меня забрали из Дома. Обидно конечно, но на что я рассчитывала? Что всё будет легко? Что рубины и алмазы будут сыпаться с неба? Возможно и будут, но уж слишком больно они бьют по макушке.

И почему меня не может накрыть та волна разочарования, что появилась в моей жизни? Зачем верить в доброту людей, если кругом одни лжецы, пытающиеся во всём выудить выгоду для себя? Надеюсь, такие как мой отец не будут спрашивать, почему я стала злой. Может мне тоже стоит начать искать выгоду. Именно сейчас мне захотелось начать поступать с людьми так, как это делают они.

15

Безоблачное ночное небо мигало яркими искорками звезд. Но даже они блекли с сочным светом большого желтого кольца главной луны Деймоса. Казалось будто секунда, и этот поистине огромный, раза в два больший чем на Фобосе шар упадёт и именно тебя прижмёт к поверхности мира. Рядом "плыл" второй источник света, уже более схожий с моим привычным представлением о луне. Захватывающее, конечно, зрелище, однако желание сбежать тихим маленьким тараканчиком вспыхивало где‑то на задворках сознания.

Я всегда была человеком, который ценил красоту таких моментов. А здесь явно было чем восхищаться. Только, скорее всего, стой я на месте, а не передвигайся в карете, вид был бы лучше. Да и обзор из окна был ограничен.

На "земле" же нас окружали лишь бескрайние засеянные чем‑то красным, похожим на пшеницу, поля и редкие клены, пугающие фиолетовым оттенком листвы. Думается мне, что абсолютно все живое в этом мире мутировало. Меня все еще озадачивало синее яблоко с шерсткой, вряд ли я смогла бы его узнать с первого взгляда. Не то что попробовать. Откуда то ведь они узнали, что оно ядовито? По какой‑то причине у меня не было уверенности, что его синие волоски – такие же как у персика, скорее, как у зайца. Поэтому мне показалось дикостью проводить с ним какие‑то манипуляции, тем более тянуть его в рот.

Как бы то ни было, меня окружало сплошь странное и необычное, так что Арье, сидящей рядом, приходилось терпеть мои нередкие восклицания, вроде "О! Смотри какая травка!" или "Почему у этой птички чешуя?". Но или у меня возникали хорошие и не особо нудные вопросы, или Аргхельм была слишком вынослива, однако девушка стоически и даже с улыбкой терпела меня все те полчаса, что мы ехали в город Белокамен, что находился чуть дальше по течению реки. Это был большой портовый город, который, хоть и не являлся столицей, но через него пролегал водный торговый путь, из‑за чего Белокамен являлся одним из самых густонаселенных городов на всем Деймосе.

Ехали мы сюда всей нашей компанией. Единственным недостатком такого путешествия было то, что девушки по этикету обязаны были передвигаться хоть и в дорогой, но очень душной карете, в то время как Майкл и Барсик ехали верхом на лошадях на зависть нам конечно же. Гавния по прошествии первых десяти минут начала ныть, так что наш с Арьей разговор был даже в тему – хотя бы перебивал очередной наигранный всхлип и "Я устала!" от Ни. И неважно что инициатором поездки в город была именно она. Про надуманную причину "прогулка на свежем воздухе" вообще молчу – задымленность здесь, конечно, не такая как на Фобосе, но копоть и гарь чувствуется сильнее, чем в Белокаменном замке. Даже не так, в школе ее совсем нет. Наверное, из‑за того, что камины и котлы в подвалах замках – полумагические, так как огонь в них поддерживается без топлива.

О настоящих причинах мне поведал, как ни странно, Майк, сказав, что сегодня – день, когда в самое модное ателье завозят новые ткани из столицы. То есть нас пятерых ждала экзекуция в виде ожидания и просмотра "платешек, бантиков и тканюшек", а также всей той мути, которая вызывала у меня непреодолимое желание остаться в замке. Но то ли Гавния обладала даром ускоренного и эффективного убеждения, то ли я слишком доверчива и ведусь даже на обычные просьбы, мы ехали любоваться шедеврами ткацкого и швейного искусства в единственный выходной. Почему за нами поплелись парни – непонятно, но Аргхельм я позвала сама, желая при любом удобном случае рвануть в какое‑нибудь кафе и выпить чаю с булочкой. Или хотя бы прогуляться по набережной, которая сто процентов тут была. Река же есть? Значит и набережная должна быть, пусть и не такая, как я себе представляю. Чуть в отдалении вообще должен быть морской порт, а море я только на картинках видела.

– Это ты ещё океан не видела! Вот это красиво… – мечтательно потянула Арья, – особенно если летишь над ним.

Я взглянула в золотые глаза и прищурилась.

– Ты же не можешь пока летать.

Послышался приглушённый хмык и немного печальная улыбка, адресованная даже не мне, а скорее далеким воспоминаниям детства.

– Мы с папой раньше часто летали. Помню светлеющие горы на рассвете и море в полночь… Самые прекрасные воспоминания детства.