Седьмое небо в рассрочку - Лариса Соболева

– Зойка, а что у тебя по физике? Не говори, я знаю: двойки. Потому что, если б дверь была закрыта, как ты недавно нам вливала в уши…

– Раз открыта, Умбра дома, – перебила Зойка, не умея выслушивать старших до конца. – Умбра! Это я, Ноктюрна.

Девочка, распахнув дверь, прогромыхала внутрь квартиры и… раздался визг! Словно гадюка, красовавшаяся на двери, сползла вниз и вонзила в Зою ядовитые зубы. Переглянувшись, Марин с Анной кинулись в квартиру.

Зойка согнулась, руками держала свою лохматую голову и визжала, загородив собой в узкой и короткой прихожей панораму комнаты. Марин взял ее за плечи и переместил назад, сестру обняла Аня, понимая, что девочка увидела нечто очень страшное. Но когда он, переступая с одного свободного от хлама пятачка на другой, освободил дверной проем и открыл обзор, Аня зажмурилась, потому что на полу увидела мужчину…

Шла она, шла, сама не зная, куда. От матери сбежишь на край света хоть пешком, хоть ползком, а от дегенерата удерешь еще дальше, было б это «дальше». Нежданно-негаданно Сабрина обнаружила, что пришла! Ноги привели куда надо, осталось переступить порог…

Но Сабрина повернула к скверу, села на скамейку подумать: на что она способна пойти ради своего спасения? Практически на все и… не на все, потому что иное спасение сравнимо с медленной смертью, а желания жертвовать собой не было. Вот если б чудо свершилось… Собственно, за чудом Сабрина и притащилась. Итак, раз либо – либо, то почему не узнать, какой у Дубенича к ее проблемам интерес. Она позвонила и, услышав его голос, поспешила представиться, чтоб не передумать и не убежать:

– Это Сабрина, Юрий Александрович…

– Я ждал твоего звонка.

– Значит, можно зайти?

– Да. А ты где?

– Рядом… в сквере. Сейчас поднимусь.

В приемной с кожаными диванами и креслами красивенькая секретарша, вытаращив накрашенные глаза, почти не открывая пухленьких губ, зашикала:

– Юрий Александрович занят, у него совещание…

– Правда? – обрадовалась Сабрина. – Тогда пойду, раз нельзя…

Так крысы бегут с корабля во время кораблекрушения, живность бежит из нор перед землетрясением, а люди драпают от интервентов. Побег не удался, ибо распахнулась дверь кабинета, оттуда повалил народ, а Дубенич, стоя на пороге, крикнул:

– Сабрина! Заходите.

Значит, так тому и быть… Мимо пробежал Гиреев Андрей Тимурович, зам отца. Нет, он проскользнул, буркнув нечто, отдаленно напоминавшее приветствие, и зардевшись, как девица красная. Этот что делал на чужом совещании? Но выстраивать теорию догадок некогда. Сабрина вошла в светлый кабинет, поражающий размерами, уютный, насколько можно представить уют в официальном и чересчур большом помещении. Среди шика она почувствовала себя неуютно – маленькой, ничтожной просительницей, попавшей на прием к магнату, от которого зависит ее никчемная, никому не нужная, кроме нее самой, жизнь.

– Нравится? – осведомился Дубенич, приобняв ее за плечи и ведя к дивану с креслами у стены.

Сразу к дивану? Именно такая мысль мелькнула, вызвав у Сабрины улыбку, означавшую: и вы не оригинал. Мир, по ее мнению, устроен заурядно, в нем почти все предсказуемо, тривиально, поэтому ничего не поддается исправлению.

– Очень красиво, – не слукавила она. – Со вкусом.

Он усадил ее, попросил секретаршу принести… на выбор, разумеется. Сабрина выбрала чай, зеленый, а пока готовили напитки, Дубенич сел рядом, закинув ногу на ногу, раскинув руки по спинке дивана, и:

– Слушаю тебя. Давай, как на исповеди.

– Ладно. Мне нужны деньги. Семь с половиной тысяч евро.

Выпалила и уставилась на него, дескать, что скажете, господин магнат, сразу предложите отработать или как? Сумма-то ого-го, никто не способен расстаться с такими деньжищами даже на день, включая банкиров. Эти если и расстанутся, то заставят заполнить дьявольский контракт, на котором потребуют расписаться кровью, после чего придется проливать ее ежемесячно.

Странноватая у Дубенича реакция: брови подняты, глаза прищурены, полуулыбка на губах застыла бесовская, захочешь – не соорудишь на своем лице похожую мимику. А как он хотел? Разыграть благородство бесплатно? Это он зря, ему бесплатная жизнь не грозит ни при каких обстоятельствах. Кстати, сам напросился, чего ж застопорился? Сабрина уже слышала его неловкие слова, начинающиеся с пространных междометий: «М… Э… А… Сейчас у всех трудности…» А он удивил ее:

– Всего-то?

– Полагаете, сумма пустяковая?!

– Не пустяковая, но не настолько велика, чтоб так отчаиваться. Значит, твоя мать просила для тебя?

– Нет, на этот раз она не обманывала и клянчила для себя.

– Могу поинтересоваться, зачем тебе эти деньги?

– Конечно…

Между ногами Марина лежало тело головой к окну, а ногами к выходу. Он наклонился, рассматривая лицо трупа и упираясь руками в колени. Убитый мужчина средних лет, обнажен по пояс, в рваных джинсах. Прямо из горла, вертикально, не отклоняясь ни на сантиметр, торчала рукоятка ножа, лезвие полностью погружено. Что еще?

На полу растеклась лужа крови, успевшая по краям подсохнуть. А хлестала – будь здоров, потеков – будто его пытала инквизиция. Сначала струи крови стекали вниз к животу, потом сделали резкий поворот и потекли по бокам. Это значит, когда нож вошел, мужчина стоял, затем упал навзничь. И пальцы в крови… У него была естественная реакция: нож в горло – боль адская – руки пытаются выдрать из тела смертельную сталь. А сзади Зойка рыдала, словно убили ее сестру.

– Зойка, это Умбра? – осведомился он.

– Д-д-да-а-а…

– Реви, реви… – Марин выпрямился, нажал на кнопки мобильника и, слушая трубку, внушал ей: – Вот так и тебя твои же готы…

– Это не готы! – завизжала ненормальная. – Мы эстеты! Мы никому не причиняем зла…

– Неужели? А я читал, что готы съели девочку. Да-да, убили и…

– Ты не мог бы не дразнить ее? – робко вступилась за сестру Аня. – Она и так напугана. Не плачь, Зоя…

– Ага, жалей, жалей ее, – не унимался Марин. – Приведет своих го´тов домой, они и тебя зажарят на ужин. Вон у этого на двери змея сама себя ест, это их стиль, их цель – я думаю. Так что по ком рыдаешь, Зойка? Ты рыдаешь по себе.

– Вранье! – выла она. – Специально врут, чтоб нас ненавидели, а мы… мы не несем зла-а…

Он, слушая трубку, достал одной рукой лист из нагрудного кармана рубашки, встряхнул его, разворачивая, и сунул Зойке под нос:

– Читай, как съели. Полезно… Алло, Рожкин, что-то мне подсказывает, что мужик, который лежит у моих ног с кинжалом в горле, имеет отношение к убийству прокурорши. А, понял, что подсказывает… На его плече анкх… точь-в-точь как у того, из Пухова… Должен сказать, труп не свежак, так что поторопитесь, а то совсем протухнет… Ладно, не буду ерничать, но очень хочется… Адрес? Записывай…