Пси-ON. Книга III - Евгений Нетт

обратившись в ничто. Не для того я существовал наедине с самим собой на протяжении веков, чтобы поторопиться и бесславно погибнуть. Наторопился уже, вон — десятки жизней были потеряны просто потому, что террористы взялись за исполнение контракта от наших заклятых друзей из-за океана, сопоставили обещанное им с задачей и решили, что мелочиться не стоит. Даже их изначальный план не считался с потерями среди гражданских, а уж после творческой доработки одним уродом, осевшим в виде мелкодисперсной взвеси у берегов родины, число жертв должно было возрасти на порядок.

Очевидно, Тоширо не ожидал от меня ни такой прыти, ни смертоносности, ни живучести. Я и сам подобного не ожидал, принижая собственные возможности и завышая чужие. На деле же псионы, привыкшие убивать, не представляли для меня угрозы. Даже старик, которого все искренне считали псионом пятого ранга, оказался просто беспомощен, встретившись со мной лицом к лицу. Был ли псион первого поколения на самом деле «пятёркой», или же просто считался таковым за счёт огромного опыта — вопрос, ответ на который не имел особого значения. Да и получу я его, просто чуть позже, после того, как столкнусь в бою с «официальными» псионами пятого ранга и выше.

А это ведь произойдёт, как ни крути. Я не спущу Штатам с рук заказ, привёдший к столь печальным последствиям. Пусть из доказательств у меня только обрывки памяти старика, Тоширо и старейшин, коих будет недостаточно для мировой политической арены, меня это не остановит. Нужно только как следует всё обмозговать и составить план, включающий не только «спрос» с неприятеля, но и извлечение из этого выгоды для Российской Империи. Пострадал, в конце-то концов, не я, а Империя. Да и от чего-то нужно отталкиваться, верно? С Императором мы мосты худо-бедно навели, а то, что он скрыл от меня некоторую информацию…

Я бы поступил аналогичным образом. Кто в здравом уме раскроет перед пусть сверхсильным, но непроверенным человеком подобный секрет? Просто сказать, что, мол, существует такая штука Император не мог. Показать… каков шанс, что я с улюлюканьем туда не полезу, или вообще не потребую предоставить стабильный разлом в своё единоличное пользование? Я и сейчас не очень-то уверен в том, что пространственная аномалия, связывающая две точки, не схлопнется к чёртовой матери, если я попытаюсь через неё протиснуться. Оно ведь как работало: даже прибывающая с той стороны Пси отрицательно сказывалась на стабильности разлома, а уж когда через него пролезали всякие живые образины — вообще кошмар. Вспомнить только разлом с попугаезаврами и прочей биомассой, поток которой дестабилизировал разлом, а профессорский аттракцион с неиспытанным оборудованием окончательно его добил. И это сейчас я понимаю, — пусть и весьма отдалённо, — что к чему, а тогда мог бы сдуру и ломануться вперёд.

И ладно бы только сам исчез бы или остался по ту сторону, так нет: разлом мог и хлопнуть, причём так, что ядерная бомба террористов показалась бы не стоящей упоминания мелочью. А мог и просто исчезнуть: я таких экспериментов не проводил, и пока не мог сказать, как отреагирует пространственная аномалия, связывающая то ли разные планеты, то ли, как считают весьма и весьма многие, разные временные линии. Всё-таки вероятность того, что на множестве планет в одной галактике появились лысые гуманоиды, как минимум скелетом, — а косточки, вроде как, раскопать удалось, пусть и по-отдельности, — похожие на нас… мягко скажем, невелика. Тут или галактику наполнила жизнью некая великая сила, — привет, религия! — или древняя цивилизация, наклепавшая разумных прямоходящих макак и разбросавшая их в разные части этой самой галактики постаралась, или теории множественности ветвей реальности имеют под собой железобетонные такие основания.

Тут в принципе сложно сделать однозначные выводы…

В очередной раз перевернувшись и пустив под себя свежую порцию раскалённого песка, я потянулся и, чуть отрешившись от ощущений тела, продолжил свою ненапряжную, всего лишь в стократном ускорении, мысленную работу-отдых. Пока все дальнейшие планы упирались в других людей, взаимодействия с которыми для меня были действом не самым приятным. Просто представьте, что вы, допустим, запросили какие-то данные, а их вам прислали через пять лет. Или договорились о встрече с каким-нибудь Тайным Советником, а вам её назначили лет через двадцать. И так со всем, начиная от обычной дневной рутины, — между завтраком, обедом и ужином могут и годы пройти, в зависимости от степени ускорения разума, — и заканчивая важными делами, где сроки на порядки большие.

А если что-то желанное ещё и перенесётся «на следующий день»?..

Определённо, нормальным человек с такими исходными данными не останется ни при каких условиях. Свихнётся и застрелится как минимум. Я же как-то существовал… но и человеком себя считать мог лишь с большой натяжкой. Слишком, ха-ха, пожилой для этого гордого звания, да и простых жизненных радостей, можно сказать, лишённый. Ну нельзя сказать, что три приёма пищи и несколько часов сна раз в столько лет — это приемлемо. Оттуда же и моя страсть ко вкусной еде, интересным и новым ощущениям. «Голод», это подсознательное, отчаянное и сильное стремление заполнить гнетущую мою суть пустоту, не исчезнет и даже не ослабнет, покуда у меня есть тело. И даже когда и если я от него избавлюсь, совсем не факт, что тоска по былому канет в лету.

Может статься, что всё будет с точностью до наоборот: Голод будет всё усиливаться, а я никак не смогу его заткнуть. Разве что в чужие мозги лезть, да «читать» нужное, чем-то в этом на фэнтезийного демона смахивая…

Но это я и сейчас могу провернуть. Просто не хочу.

Так, мысль за мыслью, я продолжал планировать и отдыхать, восстанавливаясь психологически и давая отдохнуть разуму, который тоже имел свои пределы. Слишком много чужих жизней пришлось прошерстить и переварить, слишком много информации обработать, и слишком многих убить. Последнее было самым простым и лишённым очевидных последствий… но в этом-то и заключалась проблема. Я очень сильно не хотел однажды, совершенно незаметно для себя, решить, что от людей проще избавляться, чем договариваться с ними. Что убийство — это лучший выход, экономящий время, нервы и силы.

Потому что после такого из меня улетучится то последнее, что худо-бедно, но пока ещё позволяло мне считать себя человеком.

Я опустил веки, втянув носом жаркий морской воздух… и, едва успев повторно обезопасить своё лежбище, провалился в глубокий сон.

Определённо, сверхнагрузки сказались на мне сильнее, чем я сам полагал…

Глава 20

Выбор обрекающий