С первого взгляда - Николас Спаркс

— Это нормально, — сказала Дорис.

— Я молился, — признался он.

Дорис вздохнула и взглянула на потолок, потом перевела взгляд на Джереми.

— Я тоже.

На следующий день он получил ответ. Ребенок растет, сердечный ритм сильный и регулярный, перетяжка не примкнула. Врач заявил, что это хорошие новости. Джереми и Лекси испытали прилив облегчения, но все тревоги вернулись, как только они сели в машину и вспомнили, что им предстоят еще две мучительные недели. И восемь — в итоге.

Через два дня они переехали. Мэр Геркин, Джед, Родни и Джереми погрузили мебель в фургон, Рейчел и Дорис перенесли коробки, а Лекси всеми командовала. Поскольку бунгало было маленьким, новый дом казался пустоватым, даже после того как мебель расставили по местам.

Лекси провела всех по дому; мэр Геркин немедленно предложил включить дом в программу экскурсии по историческим зданиям Бун-Крика, а Джед переставил чучело кабана ближе к окну, на видное место.

Наблюдая за Лекси и Рейчел, которые направились на кухню, Джереми заметил, что Родни задержался возле него. Мужчины посмотрели друг на друга.

— Я хочу извиниться, — сказал Родни.

— За что?

— Сам знаешь. — Он переступил с ноги на ногу. — А еще — поблагодарить за то, что вы оставили Рейчел подружкой невесты. Я уже давно хотел тебе сказать. Это было для нее очень важно.

— Для Лекси тоже.

Родни ухмыльнулся, потом вновь посерьезнел.

— У вас отличный дом. Я даже не представлял, что он может так выглядеть. Вы здорово постарались.

— Это все Лекси. Я здесь, в общем, ни при чем.

— Разумеется, при чем. И этот дом тебе подходит. Вашей семье в нем будет уютно.

Джереми сглотнул.

— Надеюсь.

— Поздравляю с малышом. Говорят, у вас девочка? Рейчел уже накупила для нее всяких тряпок. Не говори Лекси, но я подозреваю, что Рейчел собирается преподнести сюрприз.

— Уверен, Лекси будет в восторге. А тебя поздравляю с помолвкой. Рейчел — отличная девушка.

Родни взглянул на кухню, вслед Рейчел.

— Нам обоим повезло.

Джереми промолчал.

Он наконец сделал то, чего боялся уже давно и откладывал несколько недель, — позвонил редактору. Джереми сказал, что в этом месяце статьи не будет. Он пропустил срок сдачи впервые в жизни. Редактор был шокирован, разочарован. Джереми объяснил, что у жены проблемы. Редактор немедленно смягчился и спросил, нет ли, упаси Боже, какой-нибудь опасности. Джереми уклонился от прямого ответа и сказал, что не может вдаваться в подробности. Судя по тишине на другом конце провода, редактор представил себе худшее.

— Ничего страшного, — наконец сказал он. — Мы перепечатаем одну из твоих старых статей. Держу пари, читатели либо не помнят ее, либо вообще не читали. Хочешь выбрать сам или предоставишь мне?

Джереми помедлил, и редактор ответил за него:

— Ладно, я все улажу. Лучше займись женой. Сейчас это самое важное.

— Спасибо. — Редактор, хоть они с Джереми порой и ссорились, сочувствовал. — Я тебе очень признателен.

— Я могу еще чем-нибудь помочь?

— Нет. Я просто хотел предупредить.

Джереми услышал скрип и понял, что редактор откинулся на спинку кресла.

— Если ничего не напишешь через месяц, позвони. Мы снова опубликуем что-нибудь из старого. Хорошо?

— Обязательно позвоню, — ответил Джереми, — но надеюсь, что к тому времени у меня появится материал.

— Не падай духом. Это нелегко, но я уверен, что все будет в порядке.

— Спасибо.

— Кстати, мне чертовски хочется узнать, над чем ты сейчас работаешь. Скажешь, когда будешь готов. Я тебя не тороплю.

— О чем ты?

— О твоей следующей сенсации. Поскольку от тебя давно ни слуху ни духу, я делаю вывод, что ты подцепил крупную рыбку. Ты всегда уходишь в тень, когда находишь золотое дно. Я знаю, у тебя сейчас голова занята другим, но учти, люди впечатлены тем, что было с Клоузеном. И мы бы очень хотели видеть следующую твою статью у нас, нежели где-то еще. Я не прочь обсудить это с тобой. Мы готовы драться, когда речь заходит о том, чтобы опубликовать твой материал. Журналу будет польза. Кто знает — мы могли бы даже поместить анонс на обложку. Прости, что говорю об этом сейчас — я тебя не тороплю. Когда будешь готов, тогда и…

Джереми взглянул на экран и вздохнул:

— Конечно.

Хотя формально Джереми не соврал редактору, он не сказал и правды, а потому, повесив трубку, ощутил укол совести. Подсознательно он ожидал услышать, что они нашли другого автора на его место или просто выбросили эту рубрику. Не ожидал, что редактор проявит такое понимание. Оттого муки совести усилились.

Джереми даже хотелось перезвонить и признаться, что он не пишет, но здравый смысл победил. Редактор выказал сочувствие, потому что должен был это сделать. А что еще он мог сказать? «Да, жаль, что у тебя проблемы с женой и ребенком, но пойми меня правильно, срок есть срок, и я тебя уволю, если через пять минут ты не пришлешь мне материал»? Нет, редактор бы этого не сказал, особенно учитывая его последние слова — что журнал ждет возможности опубликовать следующую крупную статью Джереми. Ту, над которой он предположительно работает.

Джереми не хотел об этом думать. И не мог. Само по себе ужасно то, что он не в состоянии написать даже заметку. Зато он сделал то, что должен был. Выторговал себе еще месяц — может быть, полтора. Если и тогда он ничего не придумает, то скажет редактору правду. Придется так поступить. Нельзя быть писателем, если не можешь писать, и нет смысла притворяться.

Но что тогда он будет делать? Как платить по счетам? Как содержать семью?

Джереми не знал. И не хотел об этом думать. Ему хватало мыслей о Лекси и Клэр. Они были куда важнее, чем карьера, и Джереми знал: забота о близких заняла бы первое место, даже если бы он продолжал работать. А сейчас у него просто не осталось иного выбора.

Как описать следующие шесть недель? Возможно, впоследствии он вспомнит те выходные, когда они с Лекси обходили распродажи и антикварные магазины в поисках подходящих вещиц, чтобы закончить отделку дома. У Лекси оказался не только тонкий вкус, но и способность видеть, как та или иная вещь впишется в интерьер. А ее способность торговаться помогла им потратить куда меньше, чем он предполагал. В конце концов даже подарок Джеда стал выглядеть так, будто стоял в доме всегда.

Или он будет вспоминать, как наконец позвонил родителям и все выложил, а потом безудержно разрыдался, словно слишком долго сдерживал эмоции и лишь теперь получил возможность дать им волю, не обеспокоив Лекси?