Спасение - Питер Гамильтон

Наконец, как он и опасался, один зашагал прямо к нему. Крупный мужчина с темной бородой, свисавшей на грудь пальто на добрых двадцать сантиметров. В руках он держал топор с рукоятью из толстой полосы желтого пластика от бочки и каменной головкой. Его сторонники из группы зрителей присоединились к заводиле.

Фолувакеми обернулась и буркнула:

– Вот дерьмо!

– Ты! – заорал бородач. – Дерьмоголовый! Ты что за хрен?

Каллум понимал, что взывать к разуму тут не вариант. Он вытащил короткий карабин, переключил на стрельбу одиночными и выстрелил мужчине под ноги – не давая себе труда хорошенько прицелиться, наоборот, демонстрируя свою безбашенность, показывая себя Мужиком с большой буквы. Выстрел прозвучал на удивление громко для такого разреженного воздуха. Все отпрянули.

– У меня семьдесят патронов, – громко заговорил Каллум, – так что я, прежде чем вы до меня доберетесь, убью человек пятьдесят. Или… – он поднял карабин и лазерным прицелом поставил красную точку на щеке рослого бородача, – я могу забрать вас всех на Землю. Вам решать.

Бородач все дергал головой, пытаясь увернуться от лазерного луча. Каллум, учитывая обстоятельства, довольно ловко держал прицел.

– Послушай меня, Нафор, – заговорила Фолувакеми. – Он пришел один. С ним не сбросили аварийной капсулы. Такого еще не бывало. Он не ссыльный. Попал сюда по собственному желанию: он кое-кого ищет.

– Ничего подобного, – рявкнул Нафор, сообразив, должно быть, что теряет лицо на глазах сторонников.

– У меня в ранце дверь портала. – Каллум возвысил голос так, чтобы слышать могли все.

Последовал общий вздох изумления.

– Ну да, – самодовольно продолжал Каллум. – Вы правильно расслышали. – Он запнулся, постарался прикрутить уровень высокомерия. – Код доступа есть только у меня, так что слушайте хорошенько. Мы ждем, пока «Связь» вышлет сюда моих друзей, а потом – и только потом – я запускаю процесс подвязки. После этого, кто захочет последовать за мной, добро пожаловать.

Он увидел, как Нафор набирает в грудь воздуха, готовится что-то сказать.

– Без обсуждений! Никаких споров. Будет так, как я сказал. Кто не согласен, валите на хрен.

Нафор очень осторожно поднял руки.

– Понял тебя, приятель. Всякий, кто сумеет меня отсюда вытащить, мой друг на всю жизнь.

Каллум оскалил зубы, скрывая, что чуть не обделался от страха.

Прочистила горло Фолувакеми.

– Что еще? – рявкнул Каллум.

– По-моему, я знаю, в котором доме твоя жена. Если сумеешь остыть и не пристрелишь меня, отведу туда.

Она провела его по протоптанным тропинкам между домами. Вдоль многих струились русла с исходящей паром водой. Ручейки то и дело ветвились, отводя воду под низкие арки отдельных домов. С первых шагов Каллум отметил, что Нафор вместе со всеми прочими следует за ними, держась на почтительном расстоянии.

– Я вам не мессия, – проворчал он себе под нос.

Фолувакеми открыла дверь (слепленную из секций желтого бочонка), и они вошли в длинный дом. Внутри воздух был густым от запахов и горячим. Влажность почти тропическая. По всей длине здания в мелком каменном русле протекала горячая вода. Каллум проверил, продолжает ли Аполлон вести запись увиденного. Между руслом и стенами были насыпаны грядки песчанистой почвы, на них густо росли посадки. Больше всего – маиса, но Каллум узнал и томаты, и авокадо, баклажаны, хлебное дерево, карликовые бананы и еще несколько незнакомых ему разновидностей. Растения выглядели не слишком бодрыми; казалось, все они страдают какой-то общей немочью. Подняв глаза, он увидел, что полиэтилен запотел и капли конденсата понемногу стекают по стенам.

– Сколько здесь длится день? – спросил он, разглядывая чахлую зелень.

– Девятнадцать часов тридцать две минуты, – ответила Фолувакеми. – Это плохо и для нас, и для растений, да еще минеральные примеси, которые не удается отфильтровать из воды. Каменный топор Нафора в твоем черепе тоже может снизить ожидаемую продолжительность жизни.

– Он здесь главный?

– Он тебе скажет, что да. На этот месяц, во всяком случае. Скоро какой-нибудь другой здоровенный дурень до него доберется – если такие еще остались. Худший вариант первобытного общества. Честно говоря, удивляюсь, что мы продержались так долго. Каждая группа новоприбывших приносит свой набор Идей: с большой буквы.

Изгородь из тесно вбитых в землю желтых пластиковых колышков отмечала конец грядок. В загородке клевали камешки тощие куры. За загончиком был растянут занавес из полиэтилена. Фолувакеми отодвинула его.

Внутри оказался лазарет из десяти расставленных в ряд коек, и на каждой кто-то лежал. Запах рвоты, фекалий, болезненного дыхания создавал смрад тяжелее того, что шел из курятника. Каллум чуть не подавился, рассматривая завернутых в одеяла больных. Аполлон попытался прозвонить зерна Сави, но ответа не получил.

Вот. На середине ряда. Густые грязные черные волосы вяло свисают с койки. Всхлипнув, Каллум упал на колени рядом.

Лицо Сави скрывали грубые марлевые повязки, все в пятнах засохшей крови и желтого гноя. Руки тоже перевязаны. Нога в лубке. Она часто и поверхностно дышала.

Страшно было видеть ее в таком состоянии.

– Жена? – шепнул он.

Она вздохнула, закашлялась.

– Калл?

– Да. – Он улыбнулся сквозь слезы. – Да, это я.

Она повернула голову, и сквозь прорези марлевой маски Каллум увидел открывшиеся глаза. Один закрывало молочно-белое бельмо.

– Как ты здесь оказался? – спросила она.

– В радости и горе – помнишь? Я обещал пойти с тобой до края Земли – и за край. И никогда не изменю этой клятве. Не изменю тебе.

Кохе стоял посреди брикстонского Центра мониторинга и координации, озирая экраны, в высоком разрешении рисовавшие потенциальную экологическую катастрофу. Он никогда всерьез не уделял внимания древним индустриальным районам, раскиданным по всей планете и давно заброшенным человечеством. Угроза катастрофы средней величины составляла постоянный шумовой фон его жизни, так же как налоги и виртуальная преступность: с ней просто жили. Теперь он своими глазами видел бесконечный парад ржавых цистерн, труб, бункеров, мелькающих на экранах и помеченных яркими символами грядущих проблем.

– Сколько же этого дерьма? – с отчаянием спросил он.

Фитц Адамов понимающе усмехнулся.

– Станция Хаумеа сбрасывает около четверти миллиона тонн в неделю. В основном загрязнение низкого уровня, причем в надежной упаковке. – Фитц указал на иракское хранилище ядерных отходов. – И еще сама упаковка, здания хранилищ и почва под ними. Все вместе дает тот еще объем.

– Господи Иисусе, зачем мы этим занимались?

– Главным образом ради войны и прибыли.