Фамильная честь Вустеров - Пэлем Грэнвил Вудхауз
Шрифт:
Интервал:
– Неужели, сэр?
– Да, это святая истина. Я увидел его в руках у Спода, отобрал, и в эту самую минуту Гасси показывает его мисс Бассет и смывает со своего имени грязь. Не удивлюсь, если они уже заключили друг друга в пылкие объятия.
– Это ли не цель желанная, сэр.
– В самую точку, Дживс.
– Стало быть, вам не о чем больше тревожиться, сэр.
– Абсолютно не о чем. Я чувствую несказанное облегчение. Будто у меня на шее висел жернов, и вот я его сбросил. Я готов петь, танцевать. Не сомневаюсь, что Мадлен будет довольно увидеть проклятущий блокнот – и все уладится.
– Думаю, так и случится, сэр.
– Ты должен знать, Берти, – произнес Гасси, который появился в этот миг в дверях, похожий на привидение, которое к тому же пропустили через пресс для отжимания белья, – случилось непоправимое. Свадьбе не бывать.
Я схватился за голову, чувствуя, что земля уходит из-под ног.
– Не бывать?
– Не бывать.
– Твоей свадьбе?
– Моей.
– Не бывать твоей свадьбе?
– Именно так: не бывать.
– Ты в своем уме?
– В своем.
Не знаю, как поступила бы на моем месте Мона Лиза. Наверное, так же, как я.
– Дживс, – сказал я. – Бренди.
– Слушаю, сэр.
Дживс улетучился, дабы выполнить миссию по оказанию милосердия ближнему, а я перенес все свое внимание на Гасси, который метался по комнате как слепой, вот-вот начнет рвать на себе волосы.
– Это невыносимо! – простонал он. – Для меня жизнь без Мадлен – не жизнь!
Конечно, от подобных высказываний оторопь берет, однако о вкусах не спорят. Один на девушку молится, а другого от одного ее вида тошнит. Помню, даже моя тетка Агата вызвала когда-то у покойного Спенсера Грегсона роковую страсть.
Бродя по комнате, Гасси наткнулся на кровать и воззрился на лежащую на ней свитую в жгут простыню.
– Я думаю, – сказал он отрешенно, как бы обращаясь к самому себе, – я думаю, на ней можно повеситься.
Надо как можно скорее отвлечь его от этих мыслей. Я уже более или менее смирился, что мою спальню превратили во что-то вроде зала заседаний Лиги Наций, но позволить людям сводить в ней счеты с жизнью? Ни за что не допущу.
– Здесь ты вешаться не будешь.
– Но где-то же я должен повеситься.
– Только не в моей спальне.
Он поднял брови.
– Можно мне посидеть в твоем кресле, возражать не будешь?
– Сиди.
– Спасибо.
Он сел и уставился в пустоту невидящим взглядом.
– Ну вот что, Гасси, – сказал я, – давай рассмотрим сделанное тобой заявление. Что за бред ты нес по поводу того, что свадьбе не бывать?
– Не бывать, и все.
– Разве ты не показал ей блокнот?
– Да, я показал ей блокнот.
– Она прочла, что ты там написал?
– Прочла.
– И разве она не tout comprendre?
– Поняла.
– И tout pardonner?
– Простила.
– Тогда ты что-то перепутал. Свадьба должна состояться.
– Говорю тебе, не состоится. По-твоему, я не способен уразуметь, когда дают согласие на свадьбу, а когда не дают? Сэр Уоткин категорически против.
Удара с этой стороны я не ожидал.
– Но почему? Вы что, поссорились?
– Да, из-за тритонов. Ему не понравилось, что я пустил их в ванну.
– А ты действительно пустил их в ванну?
– Пустил.
Я, точно опытный следователь на перекрестном допросе, задал коварный вопрос:
– Зачем?
Его рука затрепыхалась, будто он искал ту самую соломинку, чтоб схватиться.
– Я разбил аквариум. Аквариум стоял в моей спальне. Стеклянный аквариум, в котором я держу тритонов. Я разбил стеклянный аквариум, который стоял в моей спальне, и перенес тритонов в ванну, больше их было некуда посадить. Умывальник слишком маленький, тритоны любят простор. Поэтому я и перенес их в ванну. Потому что аквариум разбил. Стеклянный аквариум, что стоял в моей спальне. Я держу в стеклянном аквариуме...
Все ясно, если его не остановить, он до бесконечности будет ходить по кругу, и чтобы отвлечь его внимание, я громко стукнул фарфоровой вазой по каминной полке.
– Я понял, понял, продолжай, – сказал я, смахивая осколки в камин. – Как в число действующих лиц попал старый хрыч Бассет?
– Он захотел принять ванну. Разве мог я предположить, что кому-то взбредет в голову принимать ванну в такой поздний час? Я был в гостиной, и вдруг он врывается туда и вопит: "Мадлен, этот проклятый Финк-Ноттл напустил в мою ванну головастиков!" Кажется, я немного вышел из себя. Закричал: "Ах вы, старый осел, не смейте прикасаться к моим тритонам! И близко не подходите! Я провожу чрезвычайно важный опыт".
– Ясно. Что потом?
– Я стал объяснять ему, что хочу установить, влияет ли полнолуние на любовные игры тритонов. На его лице появилось странное выражение, он замялся, а потом возьми и брякни, что вынул из ванны пробку и спустил моих тритонов вместе с водой в канализацию.
Наверно, ему сейчас хотелось броситься на кровать и повернуться лицом к стенке, но я заставил его продолжать. Я должен узнать все до конца.
– И что ты сделал потом?
– Не оставил от него камня и на камне. Обозвал всеми оскорбительными словами, какие только пришли в голову. Я и сам не подозревал, что мне известны такие ругательства. Они выскакивали откуда-то из подсознания. Начала меня немножко сдерживало присутствие Мадлен, но скоро папаша приказал ей идти спать, и тут я развернулся вовсю. На миг умолк, чтобы перевести дух, а он тогда и объяви, что никакой свадьбы не будет, он запрещает, и пулей вылетел вон. А я позвонил дворецкому и попросил его принести мне стакан апельсинового сока.
– Что за бред?
– Апельсинового сока?
– Я хотел как-то поддержать себя.
– Апельсиновым соком? В такое время?
– Мне был нужен именно апельсиновый сок.
Я пожал плечами.
– Сок так сок, – отозвался я.
Вот вам еще одно доказательство, что все люди разные, я всегда это говорю.
– Кстати, сейчас я бы с удовольствием выпил чего-нибудь покрепче.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!