Нежданная страсть - Сью Сивил-Браун

Дзни посмотрела на Сайласа полными слез глазами.

– Почему она отказала ему? Почему?

– Читаем дальше, – сказал он. – Может быть, узнаем.

“Я уехал и снова стал скитаться по свету. Стоило где-нибудь в мире разразиться войне, как я уже был там. Мне пришлось повидать собственными глазами едва ли не все войны двадцатого столетия, и везде я лез в самое пекло. Одни восхищались моим бесстрашием, другие ругали за безрассудство, а я просто искал смерти, хотя стал богат и знаменит. Но судьбе было угодно распорядиться иначе.

Родители мои к тому времени уже умерли, и я решил не возвращаться в Америку – с ней меня теперь ничто не связывало. Встречи с Трисией я не искал и даже не знал, что с ней – хотел ее забыть. Но не мог. И когда в Корее разразилась война, решил ее разыскать. Быть может, увидев ее рядом с каким-нибудь толстяком-мужем в окружении кучи детей, я сумею забыть ее.

Каково же было мое удивление, когда, приехав в Тампу, я увидел поразившую меня до глубины души картину: некогда роскошный дом обветшал, был пуст. Может быть, Трисия куда-нибудь переехала?

Отправившись в город, я не без труда разыскал там одного из двоюродных братьев Трисии. Он поведал мне, что после смерти Хулио табачная фабрика перешла к его сыновьям, но за время войны бизнес пришел в упадок, и в конце концов фабрику пришлось продать за бесценок. К тому же со смертью старика Ривераса исчез и тот патриархальный дух, что когда-то царил в семье, – теперь братья жили порознь и встречались разве что по большим праздникам.

Ну а Трисия? Трисия умерла, не прожив и года со дня нашей последней встречи…

Теперь мне все стало ясно – и почему она не встала тогда с кресла, и ее худоба, и нездоровый румянец на щеках, который я тогда почти не заметил, и ее отказ… Она знала, что смертельно больна, и не хотела, чтобы я женился на ней из жалости.

Она была такой же гордой, как и я…

Я купил дом, в котором она жила. А теперь в нем живете вы.

Вскоре после этого Трисия начала мне являться – сначала редко, затем едва ли не каждый день. Я старался не оставаться один, чтобы не видеть ее, я окружил себя целой толпой родственников, но она продолжала мне являться, иногда в самые неподходящие моменты, когда комната была полна народу. Я снова стал искать смерти – но теперь уже с надеждой соединиться с ней в ином мире! Однако судьба как назло уготовила мне долгую жизнь. Но теперь я точно знаю, что мне осталось, слава Богу, недолго.

Вот, собственно, и все. Вы спросите, почему я завещал вам этот дом и этот дневник?..

Сайлас, ты напоминаешь мне меня самого в молодости. Конечно, мы разные, но у нас много общего. Ты так же настойчив и так же упрям, как я.

А ты, Дзни, напоминаешь мне Трисию. Не только внешностью, хотя вы поразительно похожи. Ты так же умна и целеустремленна, так же страдаешь всякими комплексами, из-за которых можешь упустить счастье, которое само плывет тебе в руки.

Мой вам совет, дети мои: ловите в этой жизни каждый миг, не отказывайтесь от своего счастья из-за всяких глупых предрассудков. Завтра может оказаться поздно…

Да благословит вас Бог! Я люблю вас обоих.

Моррис”.

Закончив чтение, Дэни и Сайлас посмотрели друг на друга. В глазах у обоих стояли слезы. Дэни склонилась на плечо Сайласа, и тот обнял ее…

Они проспали весь день. Сквозь сон слышали, как несколько раз звонил телефон, как кто-то стучал в дверь, но не откликались.

Когда Дэни наконец проснулась, то обнаружила, что Сайлас сидит в кресле и смотрит на нее.

– Привет, – произнес он.

– Привет! – весело откликнулась Дэни.

– Как спалось?

– М-м, – блаженно потянулась она, – отлично!

– Мне тоже. – Сайлас помолчал. – Послушай, не кажется ли тебе, что Моррис передал нам эту историю для того, чтобы дать пищу для размышлений?

Дэни приподнялась на постели, подперев щеку рукой.

– Кажется.

– Вот я и думаю… – протянул он.

– О чем?

– Думаю, Моррис был прав. Взять, например, меня. Всю жизнь я суечусь, куда-то бегу, чего-то ищу…

– Что же ты ищешь?

– Сам не знаю. Какую-то мифическую страну, где мне будет хорошо.

– А чем тебе плохо здесь?

– Мой отец был ловцом креветок. Как ты понимаешь, не бог весть какая высокая ступень на общественной лестнице. Слава Богу, я все же сумел окончить школу – иногда приходилось пропускать недель по шесть и помогать отцу на шхуне.

– Но тем не менее ты ее окончил.

– Да.

– И очень гордишься этим.

– Да. И я решил: не оставаться же мне всю жизнь ловцом креветок! Бросил этот “бизнес” и подался в военную мореходку…

– Поступил?

– Да.

– Окончил?

– Да.

– Ну вот видишь! – улыбнулась она. – Годам к восемнадцати ты уже добился двух важных целей в жизни. Не каждый может похвастаться этим!

– В том-то и дело. А потом, поварившись в армейском котле, начал замечать, что скучаю без родного дома и без креветок… И подумал: а на фига мне, собственно, армейская карьера ради карьеры? И когда после Бейрута получил возможность вернуться домой и заняться яхтами, был несказанно счастлив.

– Что ж, – произнесла Дэни, – как говорится, все хорошо, что хорошо кончается. Ты занимаешься любимым делом, к тому же преуспеваешь в нем. Чего еще можно желать?

– Да вроде бы нечего… – задумчиво протянул он.

– Однако ты чувствуешь, что чего-то тебе не хватает. Сайлас помолчал.

– Да, – признался он. – Я до сих пор чувствую себя босоногим мальчишкой, от которого приятели шарахаются, поскольку от него несет креветками. А чем еще могло от меня пахнуть, если я вставал до света и прежде, чем раздастся первый звонок в школе, у меня уже проходила половина рабочего дня!..

– У нас в классе детей рыбаков не было, но были дети фермеров. Одноклассники смотрели на них свысока.

– Не то чтобы я до сих пор комплексую по поводу моих детских проблем, – поспешил заверить он ее, – но какой-то комплекс неполноценности, пожалуй, остался у меня на всю жизнь.

Сайлас помолчал.

– Вообще-то, – произнес он, – раньше я тебе этого не говорил, но я ведь не сам ушел из армии…

Дэни удивленно посмотрела на него.

– Меня уволили, – признался он. – За профнепригодность.

– За профнепригодность?

– Тогда, когда я сидел в темноте в том бараке, а вокруг рвались бомбы… Ну, помнишь, ты еще читала это в моем романе…