Духи и сигареты - Юлла Островская

У трапа люди остановились. Отсюда Валера уже мог слышать, хотя и с трудом, о чем они говорят. Он подошел ближе и посмотрел вверх. Они поднимались по трапу. Женщина — впереди, за нею второй пилот, последним шел отец.

Валентин остановился. Он обеими руками сжал поручни трапа, глядя под ноги, потом снял фуражку и закрыл рукой глаза. Второй пилот обернулся, что-то спросил у него. Валентин сделал жест, который Валера прочел как «все в порядке», и надел фуражку. Женщина и Евгений поднялись по трапу и вошли в самолет.

— Пап, — позвал Валера и отошел от трапа так, чтобы его стало видно. Ему надо было проверить реакцию отца.

Валентин посмотрел в его сторону.

— Пап, я, по ходу дела, ключи от квартиры забыл.

Да, сказать что-нибудь незначительное. Если папа ответит нормально, спокойно, значит, все ОК, значит, эта тетка не из полиции, и можно спокойно идти в самолет…

Валентин не ответил никак.

Он опять взялся за оба поручня и очень медленно, останавливаясь на каждой ступеньке, начал подниматься в самолет.

«Отрицательный результат — тоже результат», — сказал сам себе Валера. Он отряхнул форму и надел на лицо дежурную улыбку.

Ему надо было выбрать пассажира. Сейчас, пока они еще не расселись по местам. Сейчас. Вот, отлично, девочка лет пяти идет с мамой. Берем на заметку. А, черт, надо же, чтобы еще потенциальный заложник сидел не у окна, а у прохода — так удобнее.

Валера поднялся в самолет.

— Отличная погода, — улыбнулся он стюардессе.

— Согласна, — улыбнулась та в ответ и продолжила приветствовать пассажиров.

Валера прошелся по салону. Что ж, пассажиров не так много. Тем лучше. Хотя, с другой стороны, и посадка еще не закончилась.

Вот, прекрасно, мама усаживает ребенка к окну, но девочка упирается и перемещается к проходу.

— Have a nice flight[44], — улыбнулся Валера, проходя мимо.

Мама что-то ответила, а девочка засмеялась. Да ты не бойся, девочка, молодой человек тебе ничего плохого не сделает. Просто, ты пойми, что молодому человеку… или для тебя это, конечно, уже дядя… так вот дяде нужна будет твоя помощь. Только не вздумай плакать. Ты же умница? Умница, иначе бы ты села у окна, и дяде было бы неудобно брать тебя в заложники. Ну, ладно, прочий контингент Валеру мало интересовал. Жертва найдена. Можно расслабиться. Он вернулся к двери. Женщина, которая приходила с папой и вторым пилотом, шла от самолета прочь, к терминалу. Скатертью дорога.

Валера обратил внимание, что в салоне бизнесс-класса полностью свободен первый ряд. Отлично, значит, взлетать и садиться он будет с комфортом. Уж больно не нравились ему места, куда должны были садиться стюарды. Ни тебе окон, ни откидывающейся спинки.

Трап отъезжал. Посадка окончена.

Валера сел в кресло первого ряда в салоне бизнес-класса, пристегнул ремень. Самолет начал разворачиваться. Остановился. Поехал ко взлетно-посадочной полосе. И снова остановился. Наконец он выехал на взлетно-посадочную полосу. Остановился. Да что за бесконечные остановки? В полете будет не так, надо надеяться? Наконец самолет пошел по взлетно-посадочной полосе, все быстрее, быстрее… Валера прижался спиной к спинке кресла и посмотрел на пролетающие мимо огни… И вот самолет оторвался от земли. Чего они аплодируют? Аплодируют пассажиры обычно при посадке, а эти — странные они какие-то. Ну что ж, пусть экипажу будет приятно. А интересно, в кабине пилота слышны эти аплодисменты? Иначе как же так, впустую? Не стюардессам же они аплодируют, в самом деле!

Лучше начинать действовать сразу, не дожидаясь, пока самолет возьмет курс на Москву. Валера решил приступить к осуществлению своего плана, после того как выключится надпись «Пристегните ремни». Разумеется, какая-нибудь стюардесса, или стюард, из особо привередливых, поинтересуется, почему это он прохлаждается, в то время как уже пора разносить напитки и обед. Но плевал он на их замечания. Он здесь не для того, чтобы лясы точить, и уж тем более не для того, чтобы пахать в качестве официанта.

Слишком долго Валера ждал этого момента; слишком долго разносил еду и напитки; слишком долго не решался. Хотя нет, все правильно. В январе он узнал, что Жанна сбежала. С февраля по март — зарабатывал деньги на эти чертовы билеты. В марте и апреле — он на борту в форме стюарда, в роли переводчика. Но сейчас… надо признать, он все реже думает о Жанне. В его жизни появляется все больше других интересов. Только когда натыкается на ее фото — тогда вспоминает. Что если любовь проходит? Нет, только не это, это не возможно! Тогда все правильно. Май. Май — самое лучшее время. Тем более, был дождь, а он поставил на дождь. Как известно, первый блин всегда комом. Но теперь он не промахнется.

Надпись погасла. Первый пассажир пошел в WC. Мимо Валеры проскользнула стюардесса…

Все. Пора.

Нет, лучше, когда подадут еду. Точно.

Но тогда ему тоже придется развозить еду… Точно! Он как раз подаст девочке и ее мамаше обед, приятного аппетита, а потом…

Валера дождался момента, когда стюардесса напомнила ему о том, что подошло время обеда, расстегнул ремень и встал.

Самолет резко тряхнуло. Голос сообщил, что самолет вошел в зону турбулентности и попросил оставаться на своих местах. В другое время на английском это сообщение повторил бы Валера, но нет, не сейчас, теперь не до этого. Он сел и пристегнул ремень. Больше никаких трясок и толчков не было. Молодец, пилот первого класса Валентин Лавров! Молодец и ты, шоколадник. Надпись погасла. Валера подождал еще немного, расстегнул ремень и встал.

Он увидел, как в салон вошел Валентин, подошел к стюардессе и взял у нее стакан воды. А что, вот так запросто пилот может бросить самолет и пойти к стюардессе перекусить да испить водицы? А если снова опасная зона? А, да, там же еще этот, второй, небось, жрет свои шоколадки, недоумок. Интересно, а папа подойдет к нему? Лучше не надо. Он все испортит. Интересно, разве он не мог вызвать стюардессу, чтобы она поднесла ему все, что нужно? И потом, в кабине есть вода. Значит, попить — это всего лишь предлог. Сейчас он начнет читать Валере мораль или, еще лучше, отведет куда-нибудь в багажное отделение и там запрет до конца полета. Нет, так не пойдет, это не дело. Пора.

Валера быстрым шагом направился в салон эконом-класса — туда, где летела его потенциальная заложница. Он хотел поначалу оставить пиджак и фуражку на кресле, они только мешали, но решил не снимать их, чтобы не привлекать к себе внимания. А то мало ли кто что подумает: чего это стюард расхаживает по самолету в таком виде. Проклятый официоз!

У самой шторки, при выходе из салона первого класса, Валера обернулся: не идет ли папа за ним.

Он видел, как стюард и стюардесса под руки довели Валентина до первого ряда, посадили в кресло.

Все остальное происходило медленно, как во сне.